Однажды орел… - Энтон Майрер

Глаза Томми были полны слез. Она посмотрела вниз, на свои руки. Теперь не будет никакой семьи, все разъедутся в разные стороны. Они побудут еще какое-то очень короткое время вместе, а потом эти два близких ей человека покинут ее, и на этот раз поехать с ними будет невозможно. «Я должна обязательно увидеть Донни. — подумала она, глотая слюну и часто моргая, чтобы не разреветься, так как знала, что оба они очень рассердятся, если она позволит себе сейчас расплакаться. — Я в ближайшие же дни должна поехать на восточное побережье и увидеть Донни…»

— …Если сегодня будет воздушный налет, — говорил Сэм, — если они бросят в атаку крупные силы…

— Сегодня они не атакуют, — сказал ее отец, покачав головой. — Через два-три дня, может быть, но не сегодня.

Машина остановилась. Томми подняла глаза. Они находились перед зданием штаба. По лестнице, ведущей к подъезду, быстро бежал офицер. Два солдата энергично толкали двуколку с боеприпасами; на маленьком, поросшем травой пятачке сидел, с интересом наблюдая за ними и навострив уши, пес. «Я не буду плакать, — сказал себе Томми. — Не буду…»

— До свидания, Томми, — сказал ей отец и поцеловал ее в щеку. — Счастливо, Сэм. — Они пожали друг другу руки у нее над коленями, и Колдуэлл открыл дверцу машины. — Поддерживайте связь со мной, — добавил он.

— Хорошо… Сэр? — Сэм наклонился через колени Томми.

— Да?

— Сэр, я никогда никого не просил о переводе по службе… Но если вам поручат командовать войсками, я хотел бы снова служить с вами, если, конечно, вы пожелаете.

Генерал добродушно улыбнулся.

— Спасибо, Сэм, — ответил он и покачал головой. — Меня в войска не пошлют. В этой войне будут командовать молодые, я им не нужен… Да так, пожалуй, и лучше. — Он вытянул в сторону Сэма свой тонкий указательный палец. — Вам придется командовать войсками, а не мне.

— Я не могу поверить этому, генерал…

— Ну что ж, поживем — увидим. — Губы Колдуэлла искривились в печальной улыбке. — А пока что давайте возьмемся каждый за свое дело.

Колдуэлл повернулся и бодро зашагал в штаб.

Часть четвертая. Лиана

Глава 1

Крыло резко поползло вверх; скрипя всем корпусом, большой самолет круто накренился. Переведя взгляд на иллюминатор противоположного борта, Дэмон увидел густые зеленые заросли, похожие на мохнатый, очень дорогой ковер, разостланный на бирюзовой глади Соломонова моря. На юго-юго-западе его окаймляла лениво извивающаяся, тонкая белоснежная полоска прибоя, виднелись кильватерная струя небольшого судна и несколько мелких островков, похожих на черепки разбитого горшка. Все остальное пространство занимал океан.

— Выглядит довольно мирно, — заметил Бен Крайслер. Он сидел рядом с Сэмом на одном из ящиков с ручными гранатами и, нахмурив лоб, пристально вглядывался вниз. — Отсюда смотрится мило и приятно. Прямо-таки курорт на берегу Карибского моря…

Дэмон кивнул, соглашаясь. С высоты семи тысяч футов земля под ними действительно выглядела очень аккуратной. Таким, наверное, видят мир боги и богини, паря в небесах и потягивая, нектар; вероятно, таким же он представляется далеким отсюда конгрессу и генеральному штабу. На большом удалении все кажется очень аккуратным: границы — красиво очерченное обрамление; аэродромы и портовые сооружения — ярко раскрашенные условные знаки; дорожная сеть — серебристые нити паутины; развернутые вдоль границ воинские соединения — маленькие прямоугольники и квадратики…

Через раскрытую дверь из носовой части самолета доносился голос радиооператора, произносившего нараспев: «Понял, понял, понял, приятель. Заходить на полосу си-три. Слышу тебя хорошо. Понял, понял…»

Крыло самолета поползло вверх еще круче. Справа виднелись горы, пурпурные под клубящейся башнеподобной грозовой тучей, слева синело море. Самолет находился в чашеобразном, освещенном пространстве, образованном окружающими облаками; под ними в тени грозовой тучи распростерся берег Новой Гвинеи. Лучи солнца скользнули по закрепленным на полу кабины ящикам и коробкам, исписанным трафаретными надписями. Пассажиры, сидевшие на ящиках и свертках брезента, переглянулись, беспокойно заерзали на своих местах. Здесь был хирург, назначенный в четыреста семьдесят седьмой полк, капитан инженерной службы по фамилии Герц и команда из семи молодых солдат под присмотром сержанта, следовавшая для службы на аэродроме. Один из них — со светлыми взъерошенными волосами, с мягким выражением круглого лица — сказал что-то, и его друзья громко засмеялись; однако, увидев, что сержант нахмурился, солдаты опустили головы и начали проверять свое снаряжение.

— Во время посадки держитесь за ремни, — подойдя к ним, прокричал сквозь пульсирующий рев моторов радиооператор. — Приземление будет жестковатым.

Бен обмотал кисти рук матерчатыми ремнями, как будто па-дел кастеты для кулачного боя.

— Ну, Сэм, начинаем все сначала.

— Говорят, второй раз бывает легче, — ответил тот.

— Иначе и быть не может. Вспомни, сколько было разных учений и тренировок.

Сэм напряженно улыбнулся Крайслеру. Последние девять месяцев принесли горечь и разочарование. В воскресную ночь после катастрофы в Пирл-Харборе их полк вышел из форта Орд и стал лагерем на холмах позади Лос-Лорелса. На следующий день поступило сообщение, как утверждали, достоверное, о том, что японский флот вышел из района Пирл-Харбора и направляется к Калифорнии. Дэмону был выделен участок побережья от каньона Биксби до Лючии, слишком уж неподходящий для обороны одним батальоном. Широкие, заросшие травой прибрежные равнины у Пойнт-Сюра, подернутые дымкой голубые просторы Тихого океана сразу же показались предательскими, таящими угрозу. Однако японцы, если они действительно вынашивали мысль о вторжении, видимо, струсили и повернули на запад; ничего серьезного не последовало, лишь два спорадических артиллерийских обстрела с подводных лодок.

После этого всюду царили волнение, движение и шум. Мир разваливался, как сказочный замок из хрупкого стекла. Пали Манила, Целебес, Рабаул, Новая Ирландия, Соломоновы острова, Сингапур. Макартур подчинился директиве президента и улетел в Австралию; оставленный в котле Уэйнрайт сдал в плен изголодавшиеся и истощившие все средства сопротивления остатки сил на полуострове Батаан. Джек Клегхорн был убит, Мандрейк Стайлс пропал без вести, Боб Мейберри считался умершим во время «марша смерти». Под натиском противника пали Борнео, затем Ява; японцы начали продвигаться вдоль побережья Новой Гвинеи. Действительно ли они собираются вторгнуться в Австралию? Кошмарная весна — весна всеобщей растерянности, огорчений и бессилия. Потрясенный и ошеломленный Джо Стилуэлл вышел из джунглей за Хоумалином во главе усталой небольшой группы техников, британских пехотинцев и бирманских медсестер и в недвусмысленных выражениях сообщил миру о том, что им «вбили зубы в глотку». Бирма была оставлена, вермахт начал большое летнее наступление на Украине, Роммель фактически стер в порошок британские танковые силы и беспрепятственно катил на Каир и Суэц. А здесь, в Штатах, конгрессмены открыто поносили абсурдность введения карточек на бензин, а государственные чиновники с символическим жалованием в один доллар в год настойчиво успокаивали народ, что имеются достаточные запасы каучука, алюминия, меди и стали; а затем другие такие же чиновники утверждали, что всего этого у нас нет, что в достаточном количестве вообще почти ничего нет…

Повсюду, куда ни повернись, царили хаос и смятение, ни на что не хватало времени. Однажды на протяжении восьми суток Дэмон получил серию из трех взаимоисключающих друг друга приказов, причем каждый последующий отменял предыдущий. А когда неразбериха наконец прекратилась, он снова оказался в форту Орд, где занялся подготовкой пехотинцев. Сколько же можно держать их в кадровом составе учебных частей? Едва они укомплектуют полк до полной численности и доведут его подготовку до нужного уровня, как из какого-нибудь высшего штаба поступает приказ откомандировать всех лучших офицеров и сержантов на формирование нового полка в другом месте; после этого все начиналось сначала. Никакого утешения Дэмону не принесло и то, что старина Колдуэлл, теперь генерал-майор в штабе сухопутных войск в столице страны, прислал ему одно из своих полных оптимизма писем, предсказывая в конце июля коренной поворот в ходе войны в связи с решением Гитлера разделить силы группы армий «А» для одновременного наступления на Сталинград и на бакинские нефтепромыслы, а также в связи с упорной обороной Окинлека у Эль-Аламейна. «Видит бог, я не хочу предаваться преждевременному ликованию по этому поводу: обратный путь будет длинным, суровым и кровавым, более длинным, более суровым и кровопролитным, чем, по-видимому, думают некоторые беззаботные господа из Детройта и Нью-Йорка. Однако я искренне считаю, что самая низкая точка пройдена. С этого времени инициатива должна будет перейти к нам».