Балдежный критерий - Уильям Тенн

Молодой разведчик посмотрел вниз, на корабль.

— Они еще там, командир, — все пять. Я готов идти, как только скажете.

Наступило молчание.

— Знаешь, Луц, — начал Карлтон, испытывая чувство неловкости, — ты меня прости, если… ну, если…

— Вы ведь не хотели меня обидеть, Вик. Просто когда я учился на втором курсе в академии, я понял, что хочу жениться, хочу иметь семью — и хочу стать разведчиком. И все одновременно. Так что сами видите. Оказалось, это трудно совместить.

— Ну ладно; давай подумаем о том, что делать дальше. По моему сигналу прыгаем в разные стороны и спускаемся к кораблю по сходящимся дугам. С помощью управляющей клавиатуры можно бежать в два раза быстрее, чем лошадь. Нельзя делать больше двух шагов по прямой линии, — об этом все время надо помнить. Тот, кто добежит первым, сразу запускает двигатели. Если кого-то из нас не будет на корабле в момент старта, надо лететь одному. Не медлить ни секунды. Никаких вторых попыток. Не оглядываться. Думаю, если мы все сделаем как надо, мы собьем их с толку и улетим вместе, но если нет — помни, что у нас нет права помогать друг другу, ибо наши записи и объяснения очень нужны в Сандсторме. Все ясно?

— Ясно. Удачи вам, Вик.

— Удачи, Гарри. Желаю хорошо побегать.

Командир в последний раз огляделся, оценивая местность, по которой ему предстояло бежать. Его пальцы нащупали внутри перчатки клавиатуру и приготовились пустить скафандр бежать сломя голову.

— Вперед! — заорал он, прыгая влево.

Пока Вик грузно скакал вниз по склону — он был так тяжел и бежал так быстро, что выдирал с корнем молодые деревца на своем извилистом пути, — справа ему был виден Луц, бежавший поодаль зигзагами, как и он. У них может получиться. Может…

Когда зеленые шары заметили их, до корабля оставалось двадцать ярдов. И, не колеблясь ни секунды, понеслись, как молнии, прямо к ним.

Карлтон остановился, прыгнул назад, потом в сторону и стал огибать по широкой кривой корму корабля. Луц спускался с другой стороны — он был похож на пьяного, передвигающегося при помощи реактивной тяги. Между ними зиял открытый входной люк. Огромные шары хищно пронеслись мимо, почти задев его, почти… Еще одиннадцать ярдов. Он вернулся по своим следам и снова прыгнул вперед. Девять ярдов. Отпрыгнул назад от корабля, а потом под острым углом обратно. Семь.

— Командир, я, считай, уже внутри! Получилось! — До входного люка оставалось всего шесть ярдов, то есть восемнадцать футов! Гарри Луц потерял голову. Пользуясь возможностями своего скафандра, он взвился вверх в последнем гигантском прыжке. Он прыгнул по направлению к открытому люку входного шлюза, намереваясь, по-видимому, на лету схватиться за край и, подтянувшись, залезть внутрь. Но Луц не долетел.

В двенадцати футах перед ним материализовалась зеленая сфера, и Луц, уже не в силах остановиться, столкнулся с ней. Он еще не начал кричать, его еще не вывернуло наизнанку, а другие четыре шара уже были по ту сторону шлюза — то ли наблюдали, то ли участвовали в пиршестве.

Для Карлтона путь был свободен. Он прыгнул внутрь, чуть не задев шар, налившийся красным. «Неизвестно еще, — успел подумать он, — что было бы, если б этот шар не подкараулил Гарри Луца первым».

— Бедная малышка Джанет! — Когда крик Луца вонзился ему в уши, царапая барабанные перепонки, Вик чуть не заплакал. — Бедный ребенок, ему ведь всего три месяца! — выкрикнул он, щелкнув красным переключателем на пульте управления, и на всякий случай отскочил назад. — Бедная малышка Джанет, девочка со светлыми волосами, она же еще младенец! Она даже не узнает, каким был ее папа! — кричал он, вторя пронзительному крику Луца, пока крутил регулятор устойчивости, устанавливал величину ускорения, чувствуя, как корабль идет на взлет и вонзается в небо, — и все это время он перебегал с места на место — ведь неизвестно, совершенно неизвестно, что еще могут выкинуть эти зеленые шары.

Но — удивительное дело, — включив дюзы дальнего полета, он понял, что в ушах у него по-прежнему безумно громко звучит крик Луца, а сам он прыгает по кабине то назад, то вперед, то в сторону, не в силах остановиться. Тогда он подсоединил к своему шлему основной резервуар с кислородом и включил сигнал тревоги на автоматическую передачу.

Три дня спустя его подобрал патрульный корабль. В суденышке совсем не оказалось воздуха: входной люк при взлете автоматически закрылся, но дыра в носу осталась незаделанной. Вик Карлтон, совершенно измученный, с глазами, похожими на порченые помидоры, был еще жив, — его скафандр был рассчитан на поддержание жизни в самых невероятных условиях. Он отключил в своем шлеме наушники, а когда его сняли с корабля, продолжал бить себя по ушам руками в перчатках.

В медпункте патрульного корабля ему сделали анестезию, и корабль взял кратчайший курс на Солнечную систему.

— Бедная Джанет Луц, — горестно шептал он перед тем, как уснуть. — Ей ведь всего три месяца.

— Вы уверены, что он выживет? — спрашивал в госпитале на Ганимеде вспотевший комиссар, — Если есть вероятность, что он умрет, надо использовать гипноз. Нам необходимо получить информацию, которой он обладает, — даже если мы повредим его рассудок навсегда.

— Мы его вылечим, — сказал доктор. Он облизал губы и состроил страдальческую гримасу человека, которому не дали выспаться. — С ним все будет в порядке. Судя по его карте, он уже переносил интенсивную терапию. Не стоит щупать ему мозги гипнозондом — через неделю-другую он сам расскажет вам все, что нужно.

— Я все им рассказал, — сообщил Вик Кэй три недели спустя, встретив ее на первом этаже здания Управления разведоперациями. — И заодно отругал их. Я их спросил: почему вы требуете от одного человека того, с чем не может справиться целая служба? Дыра все еще слишком опасна для любой экспедиции — так решили умники в руководстве патруля. Так что они подождут, прежде чем посылать туда новую партию исследователей. Я сказал: это правильно…

Он замолк, увидев, как открылись двери лифта и толпа кадетов, окружившая трех товарищей в шлемах, двинулась к двойным дверям. Они болтали, поддразнивая друг друга.

— Ребята, смотрите-ка на Спинелли! Он уже помер!

— Бедный Спинелли, он первый раз за командира! Эй, Спин, на такое дело не послали бы даже Карлтона! Как это тебе удалось?

— Эй, Тронк! Чего это ты так позеленел!

— Ты, Спинелли, там с ними построже. Ты же теперь командир!

Когда они прошли мимо, Вик пошарил рукой у себя на груди Он нащупал золотую звезду, сиявшую теперь на том месте, где всего час назад висела серебряная ракета.

Кэй тоже потрогала звезду. Она повернулась спиной к людям, шествовавшим к кораблю, она смотрела в глаза Вика.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});