Интриги Марии. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

ваш друг, потому я хотела, и королеве об этом вряд ли было известно, убедить Ее Величество, что было бы правильным принять друга кардинала Ришелье – одного из тех, кто действительно смог бы показать истинное величие вашего высокопреосвященства…

– Иначе говоря, вы пытались оказать мне услугу?

– В пределах моих возможностей, да! – заверила его Мария со столь ясным взором, что Ришелье клюнул.

– Прекрасная мысль, благодарю вас! Было бы и в самом деле весьма неплохо для блага королевства и спокойствия короля, если бы Ее Величество смогла наконец признать, что я всего лишь самый преданный среди ее подданных!

Мария чуть было не высказалась, что мадемуазель де Шемеро кажется ей при этом совершенно излишней бутафорией, но предпочла поостеречься и приберечь свои мысли на потом. Впрочем, в это время вошел секретарь кардинала и после приветствия что-то сказал своему господину на ухо, и, как только вышел, повинуясь жесту кардинала, лицо того тут же помрачнело.

– Похоже, – молвил он, – против нашего с вами союза, который мне так хотелось установить, уже создан еще один союз, и у меня для вас, герцогиня де Шеврез, очень плохая новость.

– Господи, какая же? Что произошло?

– Ваш супруг только что дрался на дуэли с герцогом де Монморанси, и это происходило во дворе Лувра!

– Что?

Едва не задыхаясь от ярости и беспокойства, Мария изменилась в лице и резко встала, качнув кресло:

– Боже милостивый! Он хотя бы жив?

– В бегах и невредим. Мушкетеры вовремя разняли их. Монморанси лишь легко ранен…

На самом деле все случилось следующим образом: Монморанси и пышная герцогиня де Монбазон, мачеха Марии, дабы развеять скуку, затеяли при дворе так называемую «нескладеху», что-то вроде шутливых двустиший, мишенью для которых выбирались видные особы. Дошла очередь и до Клода де Шевреза, мучившегося зубной болью и воспалением глаза. Вышла следующая безделица:

Господин Клод де Шеврез, В зубе дыра, и глаз зарос.

Герцог вошел в эту минуту и все слышал. И так уже намучившись от боли, он разъярился еще больше и вызвал Монморанси на дуэль. Шпаги были обнажены, последствия известны.

Для Марии эта очевидная глупость мужа была заметным ударом, в одночасье способным разрушить карточный домик, старательно возводимый ее руками. Рухнув в кресло, она залилась слезами. В ее воображении последующие события принимали такой оборот: муж найден, арестован и отправлен на эшафот, как это было с беднягой Бутвилем, конечно, вместе со вторым участником дуэли. Она становится вдовой, навсегда отлучена от двора и отправлена в какой-нибудь монастырь, где она погибнет от скуки и злости на обоих глупцов, из-за пустяка бросивших вызов королевским эдиктам прямо посреди личного жилища монарха.

Слезы полились непреднамеренно, но Мария еще и владела даром лить их по собственной воле, и когда Ришелье, склонившись, взял в свои руки ее заплаканное лицо, глаза ее сияли как звезды.

– Ну же, не отчаивайтесь! Никто ведь не умер…

– Нет еще, но долго этого ждать не придется! Сказано это было так жалобно, что Ришелье не смог удержаться от смеха.

– Вам ли такое говорить! Вытрите слезы, и мы вместе подумаем, что можно сделать.

– Они же знают, оба эти идиота знают об эдикте!

– Да, конечно, но человеческих жертв нет, а король в Версале. Дело это я ему представлю лично, и если он давно не любит Монморанси, всегда подозревая того в страстной влюбленности в королеву, то к господину де Шеврезу он испытывает давнюю симпатию. Которого еще предстоит разыскать! Куда, вы думаете, мог он направиться?

– Дам… Дампьер! Это наше убежище.

– Верно, там без труда его и найдут. Что скажете про Нанси? Не стоит забывать, что он лоренский герцог, Карл доводится ему кузеном! Помимо того, что он еще и из ваших друзей…

Тон его был весьма красноречив, и Мария почувствовала, как бледнеет.

– Ваше высокопреосвященство желали бы, чтобы я нашла общий язык с принцем и договорилась с ним о возвращении моего супруга?

– Нет, туда он не доедет, и мы его заполучим до того. Этим все сказано, ничего не бойтесь: меня охватывает ужас при виде слез в ваших прекрасных глазах. Господин де Шеврез, если король выслушает меня, отделается двумя неделями домашнего ареста в своем Дампьере, вам же не придется составлять ему компанию…

– О! Ваше высокопреосвященство! Вы так добры!

– Вы в это не верите, и вы правы: в политике услуга стоит много большего, а отлучка герцога навела меня вот на какую мысль. Вам известно про наши непрестанные проблемы с Лореном?

– Полагаю, лучше чем кому бы то ни было…

– Вот и хорошо, ваши связи будут мне полезны. Я хотел бы, чтобы вы помогли мне составить кое-какие письма герцогу Карлу. Его характер вам знаком хорошо, возможная реакция тоже: вместе мы сможем достичь нужного результата.

– С радостью, ваше высокопреосвященство! – прозвучал ответ до конца не верившей в свою удачу Марии: Клода минует кара, но не только, она к тому же сможет сунуть свой прекрасный носик в дела Лорена.

Это настолько соответствовало ее собственным планам, что она чуть не вскрикнула от радости, однако момент для этого был неподходящий. После очередного потока благодарности в адрес кардинала и назначения очередной встречи с ним, перед тем как удалиться, она поинтересовалась:

– А Монморанси? Что будет с ним?

С герцогом ее связывали узы дружбы, в нем же, перед тем как в парижский пейзаж вписался Бекингэм, она видела достойного любовника Анны Австрийской. Тем более что – и ей это было известно – любовь эта не угасла, а Монморанси под кружевами манжет носил браслет с медальоном, где прятал портрет и волосы королевы. Когда-то он был неравнодушен к ее красоте.

– Он вас интересует?

– Я знаю его много лет. К воспоминаниям юности привязываешься… – добавила она, пожав плечами.

– Что ж, успокойтесь! Ему тоже ничего не грозит, разве что нагоняй за любовь к сомнительной поэзии. А затем ему предстоит отправиться в Лангедок, где у него не будет никаких шансов встретиться с господином де Шеврезом…

Облегченно вздохнув, Мария вернулась к себе ждать новостей о супруге. Встретил ее чрезвычайно взволнованный де Шатонеф.

– Столько времени у кардинала! Что же такого важного вы ему рассказали?

– Я? Ничего. Это ему захотелось поговорить со мной, и очень кстати, потому что мне удалось отыскать ключик к спасению мужа от опасных последствий одной глупости…

И она рассказала о том, что только произошло. Но, вместо того чтобы успокоить Шатонефа, эта история его возмутила:

– Кардинал проявил столько великодушия к дуэли – да еще во дворце! – тогда как