Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча

И вот перед глазами волшебные палаты…

Когда Наполеон вошел в старинный коронационный зал, его подвели к царскому трону, накрытому балдахином. Величественный трон открыли, и властелин почувствовал непреодолимое желание присесть на него. Однако делать этого не стал: разве теперь он не Хозяин и этого трона, и Кремля, и всего, что его окружало? Так что не стоит торопиться. О, как было бы хорошо, если б сюда, в этот коронационный зал, с покорным видом явился строптивый русский царь, чтобы обсудить с французским императором условия перемирия. Кто знает, возможно, скоро это и случится…

Бонапарт подошел к трону, трепетно прикоснулся к его резному подлокотнику и, прикрыв глаза, на миг задумался. Даже если бы это был Павлиний трон Великих Моголов, ощущение могущества вряд ли оказалось бы более пронзительным: Трон Кремля объединял в себе утонченную сказку Востока и напыщенную лесть Запада, скифских варваров и византийских императоров. И Император Франции обязательно будет восседать на этом Византийском Троне — Троне Восточной Цивилизации. Но только в качестве Победителя, в том числе признанного самими русскими. Резко выпрямившись, Наполеон быстрым шагом направился к выходу…

Ночью не спалось, пришлось вызывать Коленкура. Тот принес оперативные карты и списки личного состава частей. Если мучает бессонница, терять драгоценное время способен только глупец. Цифры боевых потерь удручали, но у противника дела обстояли еще хуже. Вне всякого сомнения, через несколько недель французская армия войдет в Петербург… А пока… Как прокормить такую ораву солдат в условиях Москвы, вокруг которой ни души, одни лишь беженцы?..

С первых же минут Москва принесла одни разочарования. Ее мрачные пустынные улицы могли только удручать. Когда Наполеон вместе со свитой проезжал по древней русской столице, он успел разглядеть всего несколько местных жителей – остальные, как ему докладывали, ушли вместе с армией.

Заняв Москву, французы взялись обосновываться, как им казалось, всерьез и надолго. Военным губернатором города был назначен маршал Мортье, командующим войсками – генерал Антуан-Жан-Огюст Дюронель, генеральным интендантом (провинциальным префектом) – Жан-Батист-Бартелеми Лессепс. Городским головою новые власти назначили купца 1-й гильдии некоего Петра Находкина. Однако последний, к немалому удивлению французов, их сильно разочаровал.

– Прежде чем вступить в должность и в исполнение своих обязанностей, – заявил русский, – я должен официально объявить: ничего не стану делать супротив Веры и моего Государя! Иначе мы все умрем, чем не исполним долга, который в наших глазах есть первый и священный…

От такой речи генерал Лессепс едва не подскочил со стула. Назревал нешуточный скандал. Будь его воля, Лессепс повесил бы этого наглого русского мужика на первом же столбе, однако, как он понимал, сейчас без помощи этого купца было не обойтись, а потому следовало договариваться. Повесить, конечно, можно (да и нужно бы!), только с кем налаживать городское управление – не с выпущенными же из острога колодниками!

– Успокойтесь, господа, – взял слово Лессепс. – Никого из вас борьба двух императоров ничуть не касается. Это… э-э… grand politique, большая политика. От вас же требуется решать дела насущные, связанные исключительно с гуманностью и филантропией: восстановлением и обеспечением частной собственности. Ваша основная задача – обеспечить доверие между жителями окрестных деревень и города, дабы в Москву исправно поступало продовольствие, работали лавки, магазины, кипела торговля…

– Ну, это мы можем, – заверил Находкин. – Лишь бы, слышь, вашсиятство, не супротив совести…

* * *

«2 сентября в 5 часов пополуночи [граф Ростопчин] поручил мне отправиться на Винный и Мытный дворы, в комиссариат… и в случае внезапного вступления неприятельских войск стараться истреблять все огнем, что мною исполняемо было в разных местах по мере возможности в виду неприятеля до 10 часов вечера…

Из донесения пристава Вороненки в Московскую управу благочиния

Уже перед сном Наполеону сообщили о возобновившихся сильных пожарах. Император приказал явиться в покои вновь назначенному военному губернатору Москвы маршалу Мортье.

– Мортье, в городе начались неслыханные пожары! – с тревогой посмотрел он на маршала. – До меня дошли сведения о массовых грабежах наших солдат. Объясните, в чем дело? Пьянство и безобразия могут явиться причиной пожаров. Это опасно! Приказываю немедленно навести порядок. За дисциплину отвечаете головой!..

Мортье навытяжку стоял перед Императором, не смея вымолвить слово.

– Вы еще здесь, Мортье?! – прикрикнул на него Наполеон. – Марш наводить порядок!..

Но, как оказалось, все только начиналось. В середине ночи Наполеона разбудили, сообщив, что в огне уже весь центральный квартал и Гостиный двор близ Кремля. Это уже начинало пугать. Прежде всего потому, что за крепкими кремлевскими стенами французы разместили артиллерийский склад. Не следовало списывать со счетов и тот факт, что русские, покидая древнюю царскую обитель, впопыхах оставили в целости свой пороховой склад. И если огонь подберется к пороху, понимал Наполеон, от Кремля останется ровное место…

– Ваше Величество, наши солдаты здесь ни при чем, – рассказывал ему возвратившийся из города Мортье. – Дома поджигают сами русские!..

– Варвары. А вы тушите, тушите их! – раздраженно кричал Бонапарт.

– Тушим. Но из-за сильного ветра деревянные дома вспыхивают один от другого…

– Ловите поджигателей!.. Защищайте Москву от всех и всего!..

– Ловим. Но от нескольких поджигателей, которых поймали, не удалось добиться ни слова… Молчали как рыбы. Я приказал их расстрелять…

– Доведите до местных жителей, что поджигателей ждет казнь. И не забывайте бороться с огнем: я не хочу, чтобы здесь повторился Смоленск. Чтобы к утру был наведен порядок!..

Цезарь де Ложье: «…Самое ужасное, самое плачевное – пожар больниц. Там было более 20 000 тяжелобольных и раненых. Только что пламя охватило эти здания, как из открытых окон послышались страшные крики: несчастные двигались, как призраки, и после томительных, мучительных колебаний бросались вниз. Считают, что таким образом погибло 10 000 больных и раненых – т. е. приблизительно половина.

Тем временем пожар продолжает свирепствовать, истребляя низкую часть Петровки и уничтожая все магазины снизу доверху по Кузнецкому мосту, вплоть до Лубянки».

Чудовищный пожар уничтожал людей и когда-то цветущий город…

* * *

Однако до утра, как показали последующие события, следовало еще дожить. Отдав необходимые распоряжения, Наполеон уже приготовился отдаться власти Морфея, когда доложили о минировании Кремля.

– У этих варваров нет ничего святого, – горячился Коленкур. – Ради своих амбиций они готовы пожертвовать древним Кремлем! О времена, о нравы…

– Не забывайте, mon cher, эти русские, даже если и сроднились с византийцами, однако так скифами и остались. Поэтому нам следует быть готовыми ко всему. И пока здесь будут работать саперы, следует подыскать более надежное убежище. Насколько мне известно, Москва богата роскошными дворцами, не так ли Мортье? – повернулся Бонапарт к маршалу.

– Именно так,