Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

Не удержался, пошел разговаривать с музыкантами — интересовало, где в городе можно приобрести или заказать похожий инструмент. Адресов дали даже несколько — на следующий день общался с мастерами.

Ходил по мастерам с рисунком гитары, которая мне нужна — те, что делали местные специалисты несколько отличались, от привычной для меня, и по струнам и по форме и по звучанию. Старые мастера мой заказ в работу не приняли, они, видите ли, лучше знают — какой должна быть гитара. Молодой мастер особого доверия не вызывал, своими суетливыми движениями, но деваться было некуда, желание перевешивало здравый смысл. Решил рискнуть временем и деньгами. Времени было не много, суда ремонтировали в авральном режиме, но мастер обещал сделать быстро, материалы у него есть готовые, и приходилось ему верить. Обсудили мой проект, в котором было много белых пятен. Размеры грифа и резонатора нарисовал на глаз, пытаясь возродить в памяти ощущения от гитары в руках — и по этому, в точности размеров были большие сомнения. А с положеньем порожков на грифе — вообще туман. Несколько верхних ладов еще смог примерно расположить, вспоминая моторику игры, но на нижних ладах практически не играл, и располагал их весьма относительно, помня только, что чем ниже, тем уже лады. Колки пришлось брать те, какие есть — создавать тут привычные для меня было не из чего, да и некогда. После договоренности с мастером, старался не выходить лишний раз в город — опасался любопытства инквизиторов. И на приглашения отвечал вежливыми отказами, командор еще удивился, такой моей нелюдимости — сам он ходил на приемы практически каждый вечер.

Окончание нашего ремонта, Орла в смысле, отметили небольшим застольем на борту. На пару дней. И, так как галеон еще ремонтировался, начали занятия, с разбором всех прошедших походов, за одно и узнавал подробности.

Мастер никак не мог закончить, то у него клей долго сохнет, то струны ему не подобрать. Пришлось надавить, сокращением оплаты. Клей тут же высох. Но гитара звучала глуховато. Такое звучание характерно для ширпотреба моего времени, а никак не для штучного изготовления мастером. Стали разбираться в причинах. В итоге, сделали еще одну гитару, но уже под моим чутким руководством. Точнее, в технологию изготовления не лез, мастер все же лучше знает, как, чем и что клеить. А вот в конструкцию вносили изменения на ходу. Заказов у мастера, кроме моих, не было — вот мы и сидели в его мастерской обсуждая каждый нюанс. Так как свои визиты в город не афишировал, и из мастерской, на осмотр достопримечательностей не ходил — смел надеяться, остаться без внимания инквизиции.

Второй вариант гитары закончили, когда галеон был уже день, как отремонтирован. Так что на доработку или изменения времени не было.

Гитара была все равно, какая то не такая. Звучала вяло, и глуховато. Но прогресс, по сравнению с первым экземпляром был заметный. Решил пока оставить, как есть, мне на ней не фламенко играть. Забрал оба экземпляра.

Назначили отход на утро, а пока галеон пополнял запас воды. Свой мы уже давно обновили.

Вечером вспоминал игру на гитаре, и менял настройки, все же, и струны из кишок мне были непривычны. На мои короткие переборы, сопровождаемые долгими сдвоенными звуками настраиваемых струн, собралось пол команды. Слушали моё, отнюдь не мастерское, бренчание заворожено. Как-то даже не удобно стало.

Боцман подсел рядом, послушал мои потуги, придать струнам привычную гармонию звучания. И попросил

— Сыграй нам, князь. Всем миром просим, уж больно необычно лютня твоя звучит.

— Гитара это, боцман. Только вот не настроить мне ее никак. Звук не тот.

— Князь! По мне, так очень душевно звучит. Сыграй, сделай такую милость.

Поднял глаза на рассевшуюся вокруг толпу, изрядно возросшую, с момента, как последний раз обращал на нее внимание. И Тая в уголочке пристроилась выжидающе.

Сыграть хотелось самому. Попробовал — Hm — H7 — Em — Em6 — Hm. Звучало подходяще, и рискнул, немного переделав первый куплет, да простит меня Владимир Семёнович.

Четыре года рыскал в море наш фрегат

В боях и штормах не поблекло наше знамя.

Мы научились штопать паруса

И затыкать пробоины телами.

….

Тишина, каждое слово бьет прямо в сердце повоевавших моряков.

Последние удары по струнам.

….

И прав был капитан — еще не вечер!

Замер сам, в тишине. Перед глазами вставали наши костры, ребята, сидящие на бревнах, адмирал, перебирающий струны гитары. Стало очень больно. Зря затеял эту игру, слишком яркие картины поплыли перед глазами. Поднял взгляд на матросов, немного расплывающихся, от моей набежавшей грусти. Моряки смотрели на меня восторженными глазами. Подумалось, а ведь, пожалуй, возможно, только что исполнил гимн Орла. Хотя, ритм не годиться для гимна, а переделывать не дам.

Отложил гитару. Сообщил, что с этой музыкой слишком сильные воспоминания связаны, пусть думают, что хотят. Ушел к себе. Надо шить чехлы для гитар.

Утром Орел уходил от берегов Испании, в сопровождении галеона, так и не посмотрев на эту страну толком. А у меня появились два настойчивых ученика, буквально умолявших научить их игре на гитаре. А слова песни из меня выдрала Тая, судя по всему, по поручению команды. Может, с гимном и не прав был.

Почти две тысячи километров до Мальты мы шли чуть больше двух недель, шли без остановок, если не считать пары неудачливых, но нагловатых мусульман, на которых демонстрировал командору возможности Орла. Демонстрировал с умыслом. План операции по прорыву к Азову перерос в нечто большее, но требовал содействия Ордена, и теперь каждый наш плюс мог качнуть чашу весов в нужную мне сторону.

Средиземноморские страны проскакивал умышленно, время поджимало, так как галеон все же был скверным ходоком. В свободное время проигрывал различные сценарии разговоров с гроссмейстером Ордена и прикидывал возможные развития событий.

Приближаясь к Мальте, начали прижиматься к итальянскому сапогу, обходя маленький островок, посередине Средиземного моря и на сотню километров южнее Сицилии, с северной стороны. Командор вел нас Валлетту.

Валлетта впечатляла. Пожалуй, еще ни разу не видел столь укрепленного города и удобного порта, полного боевых галер.

Массивные стены крепостей были повсюду. Каждый кусочек бухты, изрезанный причудливыми проливами, имел если не мощную крепость, то, как минимум форт. А на центральном полуострове, сильно выдающемся по центру бухты, располагалась настоящая твердыня. Глядя на все это, начинал верить, что тут рыцари отбили многотысячную армию турок, многократно превосходившую силы Ордена.

Наши корабли бросили якоря в Порто Гранде, перевел для себя как большая бухта, она действительно была больше той, что лежала с другой стороны полуострова и оседлавшей его цитадели. Орденские галеры, ненавязчиво, окружили место нашей стоянки, чужаков тут, похоже, не очень любили.

Командор повел меня на прием к гроссмейстеру Ордена, великому магистру Рамону де Перелльосу, расхваливая его по пути, как великого воина, талантливого администратора и тонкого ценителя искусств, — даже не понятно, как это все уместилось в одном человеке.

Тем более, на вид он оказался довольно строен и не производил впечатления колосса.

Рассеяно слушал доклад командора своему магистру, речи, все равно не понимал, но по интонациям вполне можно ориентироваться в пышном рассказе. Командор уложился буквально минут за пятнадцать, и магистр снизошел до знакомства с нами.

Год общения с посольством не прошел даром, с языка слетали пышные фразы, здравицы и благодарности за внимание, потом благодарности в ответ на благодарности. Одним словом — без практики можно легко запутаться. Магистр не путался, значит, имел обширную практику.

Наконец, дошли до сути. Что мы тут делаем? Да погулять просто вышли, воздухом морским подышать.

Подошел к магистру, несколько удивленному таким нарушением протокола. Глядя ему в глаза медленно, что бы переводчик успевал, произнес

— Гроссмейстер, мы пришли, помочь вам взять Константинополь.

Немая сцена, как гроссмейстер, так и его командор были образцами монумента «И хочется и колется». Не поверили, по глазам сразу видно.

— Моим словам, вы можете не верить. Но вы должны знать, что Россия ведет войну с османами. И большие силы султана и ханов сосредоточены в этом году под Керчью. Только в этом году, у Ордена будет один единственный шанс занять Константинополь, и даже удержать город в своих руках.

Магистр прервал меня, движением руки, и начал длинную тираду, общий смысл которой сводился к невозможности исполнения моего предложения по массе причин, начиная от слабости флота Ордена, и заканчивая сильнейшими укреплениями Константинополя, пушки которых имеют совершенно немыслимые калибры и способны утопить все их галеры еще задолго до высадки.