Звезда Любви - Юлия Леонова

Попытка неприятеля прорвать оборону Петропавловска с юга потерпела неудачу, хотя и защитники города лишились одной батареи из пяти орудий, которая была обстреляна четырьмя кораблями противника, имеющими на борту восемьдесят орудий.

Первая попытка высадить англо-французский десант на берег потерпела неудачу. В результате первого боя потери понесли обе стороны. Англичане и Французы отступили. На кораблях спешно велись ремонтные работы, заделывались пробоины и повреждения, полученные от русской артиллерии.

Вторая попытка атаковать Петропавловск была предпринята двадцать четвертого августа. На этот раз противнику удалось высадить десант в количестве девятьсот человек.

Высадке десанта предшествовала артиллерийская дуэль между береговыми батареями русских и флотом противника. Несмотря на стойкость и героизм, проявленный артиллеристами, подавив огонь десяти орудий, противник высадил десант.

Решающее сражение состоялось на Никольской сопке. Против превосходящих сил противника защитника Петропавловска смогли выставить около трехсот человек. Князь Шеховской со своими казаками был в их числе.

Сражение на Никольской сопке превратилось в настоящий ад. Защитники Петропавловска не дрогнули и бесстрашно бросались на противника. Бой был жестоким и кровопролитным. Под грохот канонады проявляя чудеса героизма и стойкости, русские войска шли в штыковую атаку, сражаясь с противником отдельными разрозненными группами. Под ногами дрожала земля от того, что англо-французская эскадра ни на минуту не прекращала обстреливать Петропавловск. Над Авачинской бухтой витали клубы пороха, окутывая и Аврору, и корабли неприятеля. Несмотря на свое превосходство в численности и вооружении, неприятель дрогнул и побежал.

Видя, как неприятель обратился в бегство, Шеховской обернулся к оставшимся в живых казакам:

— Ну что, братцы! За отечество! За Государя!

Шальная пуля, выпущенная из английской винтовки, пробила левое плечо, рука повисла как плеть. Чертыхнувшись, Павел попытался зажать рану другой рукой, выронив саблю, что сжимал в руке, в тоже самое мгновение в ярких солнечных лучах над его головой сверкнула сабля в руке француза. Грянул выстрел и пуля из ружья князя, которое сжимал побелевшими пальцами Прохор, угодила французу в грудь, отбросив его от раненного Шеховского. Павел попытался подняться, но вторая пуля, угодившая в правый бок, уложила его на месте. Бросив ружье и пригнувшись под градом пуль, отступающего противника, Прохор бросился к нему.

— Ваше сиятельство, — прошептал Прохор, переворачивая Шеховского на спину. — Ах, ты же Боже мой! — перекрестился он, глядя в бледное лицо хозяина. — Не жилец барин, как пить дать, не жилец.

— Братцы, подсоби! — оглянулся по сторонам Прохор.

Совсем еще мальчишка, казачок из их отряда, услышав его крик, бросился на помощь. Стараясь не смотреть на залитый кровью мундир князя, Митя, вместе с Прохором вытащили Шеховского из самой гущи боя. Подхватив ружье князя, Митя бросился догонять, ушедших вперед казаков, оставив Прохора и его сиятельство в небольшом овражке.

Спустя четверть часа он упал, сраженный насмерть меткой пулей французского офицера, который пытаясь сдержать паническое бегство солдат своим примером. Француз ненадолго пережил юного казака, убитого его рукой. Острая казачья шашка снесла ему голову, едва он успел опустить свое ружье.

Скинув свою куртку, Прохор с трудом перетащил на нее Шеховского и медленно, волоком, упираясь каблуками сапог в изрытую сотнями ног землю, потащил его в сторону города. Отбив десант, защитники города потянулись к Петропавловску по дороге подобрав убитых и раненных.

Гарнизонный врач извлек обе пули из тела Шеховского, сетуя на то, что раны князя вовремя не перевязали, и потому большая кровопотеря грозила довершить то, что не удалось сделать противнику двумя выстрелами. Почти десять дней Шеховской был между жизнью и смертью. Вспоминая то время, когда его подстрелили при штурме аула Салты на Кавказе, Прохор истово молился, чтобы и в этот раз все обошлось.

Благодаря ли молитвам Прохора, или умелым действиям гарнизонного врача, а может, нежной заботе, которой окружило раненных женское население Петропавловска, Шеховской пришел в себя. Посовещавшись, решили Павла вместе с князем Максутовым, братом погибшего при обстреле береговой батареи, князя Александра, отправить на американском бриге "Ноубл", зафрахтованном для плавания до Охотска.

Из Охотска, дождавшись становления зимника в ноябре выехали в Иркутск. За это время Павел оправился от ранений, но все же левое плечо и ребро с правой стороны, сломанное пулей, напоминали о себе ноющей болью.

В Иркутске он задержался лишь только для того, чтобы подать прошение об отставке по состоянию здоровья. Ранение плеча сделало левую руку малоподвижной, часто немели пальцы. Павел и сам понимал, что отныне для него с военной карьерой покончено. Он совершенно не представлял себе, чем будет заниматься по возвращению в Петербург. Ко всему прочему была еще и Долли, которая ждала его возвращения, а может, молила Бога о том, чтобы он не вернулся.

Париж Февраль 1854 г.

Холодным февральским вечером в доме русского посла во Франции графа Николая Дмитриевича Киселева за ужином собрался почти весь дипломатический корпус. Несмотря на роскошную сервировку и уютную со вкусом подобранную обстановку настроение собравшихся в этот вечер за столом было весьма печальным. Не для кого не было секретом, что Франция собиралась вмешаться в военный конфликт между Россией и Турцией и со дня на день ждали официального объявления войны.

Сам Николай Дмитриевич уж несколько раз пытался попасть на аудиенцию к французскому императору Наполеону III, но ему каждый раз отказывали под различными надуманными предлогами. Сведения из Тюильри поступали самые противоречивые. Ясно было одно, французский император не желая выступить в роли агрессора, всячески тянул время с тем, чтобы спровоцировать русского государя первым объявить об открытии военных действий.

Русскому послу старательно пытались донести, что сам император Луи Наполеон III не желает вступать в войну и всячески противится, тому и даже, якобы готовит письмо русскому государю о том. Но в тоже время наблюдая за тем, как спешно вооружается французская армия, как призываются новые и новые солдаты в ее ряды, Киселев уже не тешил себя напрасными надеждами на мирное разрешение конфликта. К тому времени французская эскадра уже вошла в Черное море и ожидалось, что ответ французов на ноту протеста русского дипломата по этому поводу будет отрицательным.