Толкование сновидений. Введение в психоанализ - Зигмунд Фрейд

этом страхе я и проснулся и не успокоился до тех пор, пока не разбудил родителей. Я припоминаю, что увидел лицо матери и тотчас же затих – словно мне именно нужно было утешение: она не умерла. Это вторичное толкование сновидения совершилось, однако, уже под влиянием развившегося страха. Я боялся не потому, что мне приснилось, что мать умерла; я истолковал сновидение в его предсознательной обработке так потому, что уже в то время находился под влиянием страха. Страх же при помощи оттеснения сводится к смутному, несомненно, сексуальному чувству, которое нашло себе выражение в зрительном содержании сновидения.

Одному 27-летнему господину, страдающему уже больше года тяжелым недугом, в возрасте между 11 и 13 годами несколько раз снилось, что за ним гонится какой-то человек с вилами; он хочет бежать, но точно прикован к месту и не может двигаться. При этом он испытывает всякий раз сильный страх. Это очень хороший образчик чрезвычайно типичного и в половом отношении совершенно невинного сновидения страха. При анализе грезящий наталкивается на один, более поздний рассказ своего дяди, на которого напал ночью на улице какой-то подозрительный субъект, и сам заключает отсюда, что он в период сновидения слышал, вероятно, о таком же происшествии. Относительно вил он вспоминает, что как раз в тот же период однажды поранил себе вилами руку. Отсюда он непосредственно переходит к своему отношению к младшему брату, которого он часто колотил и третировал; особенно запечатлелось в его памяти, как он однажды запустил в брата сапогом и поранил ему голову; мать тогда сказала: «Я боюсь, что он когда-нибудь еще убьет его». Остановившись, по-видимому, на теме проявления насилия, он вдруг вспоминает один эпизод, относящийся к девятилетнему возрасту. Родители вернулись однажды вечером поздно домой; он притворился спящим, они легли спать, он услыхал вскоре тяжелое дыхание и другие звуки и мог даже догадаться об их положении в постели. Его дальнейшие мысли показывают, что между этими отношениями родителей и своим отношением к младшему брату он проводит аналогию. То, что происходило между родителями, он счел также проявлением насилия и достиг таким образом, как и многие другие дети, садистического понимания коитуса. Доказательством этого понимания служило ему то, что он замечал нередко кровь в постели матери. Что половые отношения взрослых вызывают в детях, замечающих их, страх, мы можем наблюдать сплошь и рядом. Страх этот я объясняю тем, что тут идет речь о половом раздражении, которое недоступно их пониманию, которое потому еще встречает сопротивление, что оно связано с родителями, и которое благодаря этому превращается в страх. В более ранний период жизни сексуальное влечение к противоположному по полу родителю не подвергается вытеснению и проявляется, как мы видели, вполне свободно.[134]

Я применил бы то же самое объяснение и к столь частым у детей ночным припадкам страха с галлюцинациями (pavor nocturnus). И тут мы имеем перед собой лишь непонятые и отвергнутые сексуальные ощущения, при констатировании которых обнаружилась бы, вероятно, правильная периодичность, так как повышение сексуального влечения вызывается как случайными возбуждающими впечатлениями, так и постоянными, периодически наступающими явлениями развития.

Мне недостает нужного материала для доказательства этого утверждения. Педиатрам же, напротив того, недостает точки зрения, которая единственно дает возможность понимания целого ряда явлений как с соматической, так и с психической их стороны. В качестве курьезного примера того, как легко в ослеплении медицинской мифологией пройти мимо понимания таких случаев, я приведу один случай, найденный мною в исследовании pavor nocturnus Дебаке (17) (с. 66).[135]

Один тринадцатилетний мальчик чрезвычайно слабого здоровья стал боязливым и робким; сон его отличался беспокойным характером и почти регулярно раз в неделю прерывался тяжелым припадком страха и галлюцинациями. Воспоминания об этих сновидениях были всегда очень отчетливы. Он рассказывал, что черт кричал ему: «А, наконец-то ты нам попался!» Кругом пахло смолой и серой, и его кожу обжигало пламя. Просыпаясь в страхе после таких сновидений, он в первую минуту не был в силах крикнуть, но потом голос возвращался к нему, и слышно было ясно, как он говорил: «Нет, нет, не меня, я ничего ведь не сделал» или «Нет, нет, я никогда больше не буду!» Однажды он сказал даже: «Альберт не делал этого!» Он перестал раздеваться, так как, по его словам, «пламя обжигало его только тогда, когда он был раздет». Сновидения эти грозили подорвать его здоровье, и его увезли в деревню. После полуторагодового пребывания там он оправился и потом некоторое время спустя сознался: «Я не осмеливался признаться в том, что постоянно испытывал покалывание и повышенное возбуждение в области мошонки; в конце концов, это настолько выводило меня из себя, что я думал выброситься из окна спальни». Нетрудно догадаться, что:

1. Мальчик раньше онанировал, отрицал, по всей вероятности, свою вину и слышал постоянные угрозы. (Его восклицания: «Я никогда больше не буду», «Альберт никогда не делал этого»).

2. В периоде возмужалости в нем снова пробудилось желание мастурбировать, но:

3. В нем возникло сопротивление, подавившее либидо и превратившее его в страх, который впоследствии включил в себя и страх перед тяжелою карой.

Послушаем, однако, выводы автора.

Из нашего исследования явствует, что:

1. Влияние половой зрелости у юношей со слабым здоровьем может вызвать состояние общей слабости и даже сильную анемию мозга.

2. Такая анемия мозга вызывает перемену характера, демономанические галлюцинации и чрезвычайно сильные ночные, а быть может, и дневные проявления страха.

3. Демономания и самообвинения мальчика можно свести к воздействию полученного им в детстве религиозного воспитания.

4. Все эти явления, благодаря продолжительному пребыванию на воздухе, физическим упражнениям и восстановлению сил, после периода возмужалости исчезли.

5. Наследственности и застарелому сифилису отца можно приписать причину образования мозговых явлений у ребенка.

И заключительные слова:

Это наблюдение мы рассматриваем в рамках навязчивого, апиритического бреда; это особое состояние мы относим к церебральной ишемии (недостаточности кровообращения).

д) Первичный и вторичный процессы. Вытеснение.

Сделав попытку проникнуть глубже в психологию процессов сновидения, я поставил перед собой чрезвычайно трудную задачу, которая вообще едва ли по силам моим способностям. Изображать одновременность столь сложного явления при помощи последовательности в изложении и при том все время казаться бездоказательным – слишком тяжело для меня. Это своего рода последствие того, что я при исследовании психологии сновидений не могу следовать за историческим развитием своих взглядов. Основная точка зрения на понимание сновидений была мне дана предшествующими работами в области психологии неврозов, на которые я здесь не могу и в то же время должен постоянно ссылаться, между тем как мне лично хотелось бы идти обратным путем