Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова

этим делом, я осторожно косилась в дверной проём на остальных гостей. Те выгружали из машины какое-то оборудование и оружие. Охотники не стеснялись награждать меня изучающими взглядами. На оживлённых лицах маленьких квазиантропологов светилось откровенное изумление. Охотники насмешливо переглядывались, а квазиантропологи оживлённо перешёптывались. Всё, тайна моей детерминации перестала быть тайной. Но у всех на глазах закрыть дверь в модуль мне было неловко. Приходилось просто держаться подальше от их угла обозрения.

Когда работа была выполнена, я заставила себя выйти и пересечь лагерь на пути к навигационной. Надо было отчитаться перед начальником, что всё готово к поездке к цепи. Старший сидел перед мониторами, и вместе с Мичлавом они занимали в модуле почти всё свободное пространство. Заслышав, как я осипшим голосом рапортую о завершении подготовки, Старший взглянул на меня через плечо.

— Как угораздило? — негромко спросил он Мичлава.

— Да как-то так, — с улыбкой отвечал тот и едва заметно мне подмигнул.

— Хана тебе, — заметил собеседник, вновь отворачиваясь к двум десяткам карт и схем перед ним.

— Хах! Посмотрим, — наставник явно не напрягался по этому поводу.

Показав на пальцах десять минут, он кивнул мне, чтобы вышла.

Опять проходить мимо членов Комиссии совсем не хотелось, поэтому я взлетела на крышу навигационной, чтобы там спокойно переждать, пока освободится Мичлав, и уже в его тени миновать чужие взгляды. А наверху меня ждал один из пситтак, мгновенно обозначивший радость встречи скрипучим «Детка!». Я замахала на него руками, чем вызвала бурю негодования. Вот позорище! Надеюсь, никто его не слышал…

Спустя два месяца изоляции я чувствовала себя очень странно! Вторжение в наш с Мичлавом личный ад меня не обрадовало. Здесь всё с таким трудом было налажено — и вдруг появляются какие-то люди, в присутствии которых я уже не могу ощущать прежней уверенности. А она, оказывается, была — эта уверенность! По меньшей мере, при Мичлаве я уже не стеснялась собственного изменившегося тела, а теперь мне жутко некомфортно…

Вскоре, погрузив необходимый багаж на квадроцикл, мы отчалили к границе защитный звеньев. На прощание хозяин лагеря просил всех располагаться как (у него) дома, и мрачные взгляды проводили наши спины.

На угодьях, граничащих с открытой зоной, виднелись кое-какие изменения. Последний раз мы катались тут почти месяц назад, и за это время был собран весь урожай. Город виднелся вдалеке, в жаркой дымке, опять опустившейся на остров. Ужасно, но джунгли внезапно показались мне роднее! Наверное, я слишком испугалась прихода людей из внешнего мира. По прибытии к западному краю цепи я спросила у Мичлава, что сказал ему тот охотник, Старший Комиссии.

— А что он должен мне говорить? — навешивая на себя чехлы с новыми звеньями, мужчина нахмурился.

— Насчёт меня, например… Все теперь видели, что тут произошло.

— Да ты сама вроде слышала, он при тебе интересовался.

— И больше ничего не говорил и не спрашивал?!

— Хах, этот человек не лезет не в свои дела.

— Но он сказал, что вам хана.

— А ты, как и они, на это сильно надеешься? — охотник насмешливо хмыкнул. — Надейся. Но не рассчитывай.

Где-то я уже слышала эту фразу…

— Ни на что я не надеюсь, — буркнула мрачно. — У меня своих проблем сейчас будет целая куча. Мне уже сейчас не до вас.

— А вот это зря! — сунув мне в руки планшет для диагностики, Мичлав помог надеть поудобнее сумку с инструментом. — Наша история не отвяжется теперь ни от тебя, ни от меня. И знай вообще, что я — твой главный козырь во всём этом, ясно? Шума мы с тобой уже наделали много! Чувствуется, общественность уже ждёт нашего возвращения и жаждет продолжения истории. Сам Старик приехал на Приём в честь окончания операции.

Вот о чём говорил старший охотник! Глава Ассоциации охоты тоже тут — «в честь тебя и твоей мелочи»!

— Твоё превращение прибавит нам рейтинга, ничего не скажешь, — Мичлав усмехнулся и легко хлопнул меня по плечу. — Ладно, не думай пока об этом. Я знаю, как ты обожаешь журналистов, хах! Но пока у нас впереди заслуженный отдых. Пошли давай, остался последний рывок.

И вздёрнув мой подбородок, он шагнул в лес. Я поспешила следом.

Боже, совсем забыла, что хотела посоветоваться с родителями, как мне быть в сложившейся ситуации! Идея с монитором и его излучением перекрыла абсолютно всё! Можно догадаться, какой фурор произведёт сообщение о неконтролируемой детерминации первого охотничьего помощника! После всей предварительной драмы в газетах и даже протеста Правительству! Вопросы возникнут в любом случае! Как на них отвечать? Что вообще начнётся, если я предъявлю Мичлаву обвинения? Ему хана… А мне не хана? Может, стоит подождать и посмотреть, что будет и без моих обвинений?

Весь день мы шли вдоль границы — спокойно, без режима тишины, не ожидая нападения каждую секунду. Оружие имелось лишь по единице на человека. Не нужно было опасаться привлечь внимание зверя — его тут теперь долго не встретишь. Кажется, будто время отдыха уже наступило! Инстинктивно я всё равно прислушивалась к посторонним звукам, а Мичлав надо мной посмеивался. Но посмеивался вполне одобряюще. Объяснив пару нюансов по диагностике аппаратов, он полностью поручил это мне. А сам тем временем загорал неподалёку и участвовал только в замене умирающего звена на новое. Мне очень нравилось возиться с оборудованием, и он это видел.

Но мысли об имеющемся между нами неразрешённом вопросе не покидали мою голову. Прошло уже полтора месяца с момента, когда я услышала от наставника, что он знал о надвигающейся на меня детерминации и специально не отвёз в больницу, чтобы я вдруг не выбрала неподходящий для его помощника пол. С риском для жизни и здоровья я промучилась восемь суток посреди джунглей на обезболивающем и успокоительном — вместо трёх дней контролируемого сна под наблюдением врачей. Однако он уже наказан тем, что его успешный образ пошатнётся — несовершеннолетний подвергся риску, да и весь нашумевший эксперимент провалился.

Сам наставник выглядел абсолютно расслабленно. Даже не тратился на шуточки и болтовню, а просто наслаждался природой. Ему хоть бы что. А если на меня сейчас набросятся журналисты, юристы и просто сочувствующие — психика не выдержит…

К вечеру я наконец дозрела для того, чтобы попытаться кое-что прояснить.

— Мичлав?

— Н-ну? — мужчина в очередной раз прилёг под деревом, пока шла диагностика последнего на сегодня звена.

— А прессы мы никак не избежим?

— Никак, малыш. Не напрягайся, ну же! Просто мило улыбайся и наслаждайся вниманием к себе. Ты его заслужила. Люди хотят о тебе знать, разве плохо?

— И интервью тоже будут?

— Не