Белые искры снега - Анна Джейн

— Я тоже, — подал голос Шейк, прижимая к ране новую порцию салфеток, которые стали пропитываться кровью. Хорошо его, однако, порезали.

— Возьми сзади аптечку, — сказала я устало. — Там антисептик есть и бинты.

— Заботливых леди я тоже люблю, — мигом сообщил пират. Я хмыкнула.

— И драки тоже. И записки, — вспомнилось мне послание от Джека Артуру. Если бы не мерзкая пародия на великолепного киногероя, я сейчас была бы в компании школьного охранника и его друзей, и ничего бы из всей этой вереницы глупостей со мной не приключилось бы!

Или приключилось бы еще что-то более плохое.

— Какие такие записки? У тебя галлюцинации, — заявил пират чрезвычайно уверенным тоном.

В это время по соседней полосе по направлению к кафе промчались несколько полицейских автомобилей. Все мы разом выдохнули, радуясь, что успели отбыть до появления представителей органов правопорядка. Кажется, каждый из нас еще и позлорадствовал.

Ранджи включила обдув, чтобы привести стекла в порядок, и печку — в салоне было довольно-таки холодно, хотя мне было тепло — казалось, внутренний огонь все еще осторожно греет меня.

— Я не знаю, как он тут оказался, — вновь вернулся к теме нового пассажира Ярослав с долей своего фирменного усталого презрения. Кажется, соседство с пиратом ему не особо нравилось. — Оказался в машине впереди нас. Высадите его. — Он вдруг чихнул, и меня это здорово рассмешило.

Однако капитан оказался не промах. Хитро прищурившись, он заявил тоном бывалого сказителя:

— Есть примета одна такая. Если кто на левом борту корабля при отплытии чихнет, то быть несчастью. Кораблекрушению, — понизив голос, сообщила пират. — А ты, парень, как раз слева сидишь. По левому борту. Смекаешь, чего сделал?

— Смекаю. А если по правому борту кто чихнет? — язвительно поинтересовался Ярослав.

— Удача будет.

— А я знаю еще одну примету, — сказал Зарецкий.

— Морскую?

— Универсальную. Стопроцентную. Идиот на борту — к беде. Высадите-ка его.

— Да пусть едет, — решила добрая Ранджи. — Кстати, куда едем? — спросила водитель и сама себе ответила. — В травмпункт? До районного через минут десять доберемся.

— Не, не зачем, я мазью помажу и заживет, — беспечно отозвался сзади Шейк, возясь сзади с аптечкой.

— Какой мазью? Волшебной, из Нарнии? — вспомнился мне наш первый разговор. Не думала я тогда, в День своего рождения, что когда-нибудь еще встречусь с этим парнем. Однако жизнь сложилась так, что мы вновь столкнулись друг с другом. Сейчас, правда, этот тип меня не раздражал, к тому же я даже зауважала его, когда он бросился на помощь к Ранджи. Она бы не дала себя в обиду, но все равно это здорово, когда есть кто-то, кто может защитить или помочь. Даже сильные люди нуждаются в защите. Когда сильный человек знает, что есть кто-то, кто не даст в обиду и поддержит, он становится еще сильнее. В одиночку становится сильным трудно.

— Тебе зашить рану надо, — обернулась к парню я. — Шрам может остаться. Как девчонок пикапить будешь? Фразы типа "твои волосы чудесно пахнут" не всегда проходят.

Парень хмыкнул, видимо, тоже вспомнив нашу первую встречу около клуба.

— Ладно, — сдался он, плотнее прижимая салфетку в щеке. — Травмпункт, так травмпункт. Если она со мной на свидание сходит, — заявил он, имея в виду Ранджи. Я мстительно засмеялась — заставить мою подругу прийти на свидание, это надо постараться.

— Сходишь? — спросил он вновь, все так же глотая некоторые звуки, так как старался не шевелить губами.

— Схожу, — усмехнулась Ранджи. Брюнет принял все за чистую монету и поверил. Наивный мальчик. А еще пикапер.

И мы поехали по дороге, освещенной яркими уличными фонарями.

— Меня кстати, Николай зовут, но вы можете звать меня Шейк, — объявил парень с хвостиком. — Яра вы знаете. Я в курсе, что тебя зовут Настя, — обратился он ко мне. — А вот имя нашего милого водителя для меня загадка.

— Ранджи, — отозвалась подруга беспечно. Свое настоящее имя она говорит крайне редко.

— Это индийское имя? А, блин, — поморщился он от боли — разговаривать ему все-таки было некомфортно.

— Заткнись, — велел ему друг. — Сиди молча. И радуйся, что тебе не насквозь щеку пробили.

— А я капитан Джек Воробей, — добавил наш пятый пассажир, поняв, что про него все забыли. — Для вас просто капитан Джек Воробей.

— Мда-а-а, — протянул Ярослав тоном человека, попавшего в компанию к клиническим дурочкам. — А у тебя какая доза, чел?

— Я наркотики не употребляю. Только ром — моя любовь, — выдал лже пират.

— Я не про наркоту. Я про лекарства, — продолжал Зарецкий. — Тебе ведь точно феназепам выписывали. А ты не пьешь. Оттого и страдаешь.

— Я страдаю, когда ко мне кретины обращаются, а я им вынужден отвечать, потому что воспитан, — отбил выпад капитан.

Чтобы заглушить их препирательства Ранджи включила радио, и в салон ворвалась ритмичная музыка — один из последних хитов популярной западной певицы. Правда, кончилась песня быстро и раздался жизнерадостный голос ведущей.

— Небесное радио снова с вами! Мы продолжаем принимать ваши заявки!

Ох уж это радио. Мне тут же вспомнилось "признание в любви" своего нерадивого ученичка. Надеюсь, песня, которую я для него заказала, ему пришлась по душе.

Но все-таки интересно, зачем он решил отправить такое сообщение на радио, зная, что я услышу?

"Он прикалывался над тобой, однозначно, детка, но ты хорошо отомстила", — сказал плохой голос.

"Он просто ребенок и неудачно пошутил, прости ему эту шалость", — сказал голос хороший.

А вдруг я, действительно, нравлюсь этому восемнадцатилетнему лбу?

Сзади кто-то весьма выразительно закашлялся. Сначала я не обратила внимания на это, но когда кашель стал настойчивым, как стук в дверь непрошенного гостя, уверенного, что хозяева дома, пришлось вновь обернутся.

— Ты что, подавился? — спросила я у кашляющего, как больной старик, Ярослава. Тот сразу же затих.

— Нет, — отозвался тот с великим достоинством. — Я просто думал, тебе стало стыдно.

— Стыдно? — переспросила я.

— Стыдно. Из-за тебя началась эта заварушка.

— Чего? — удивилась я. — Малыш, ты нигде не падал, головой не прикладывался об тупые углы?

Капитан Джек Воробей одобрительно захихикал.

— Почему об тупые? — не понял мальчишка.

— Подобное притягивает подобное, — отозвалась я, опять злясь. Его тон тоже казался недобрым. А вот остальным явно было весело.

— Вообще-то, Зарецкий, ты первый начал. Кстати, сильно?

— Что сильно? — подозрительно сощурился он. Шапку он снял, и русые волосы теперь растрепались, однако смотрелось это довольно-таки мило. Я понимаю тех малолеток со школы, разговор которых мы подслушали в туалете кафе.