Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

К 7 сентября 1942 г. битва под Алам-Хальфой завершилась. Последнее наступление Роммеля захлебнулось, и легенда о его непобедимости была развеяна[300].

В последующие недели Роммель умолял штаб-квартиру Гитлера об увеличении поставок горючего, необходимого на 2000 миль хода, любой ценой. 23 сентября Роммель покинул Северную Африку, чтобы встретиться сначала с Муссолини в Риме, а затем с Гитлером в его штаб-квартире на русском фронте. Он снова просил увеличить поставки, а вместо этого получил маршальский жезл лично из рук фюрера и щедрые обещания, которые так и не были исполнены.

23 октября, после многих недель тщательной подготовки и переоснащения, мощным артиллерийским ударом Монтгомери начал контрнаступление, которое вошло в историю как «вторая битва под Эль-Аламейном». Немцы были в шоке. В первый же день генерал Георг Штумме, сменивший Роммеля, попав под бомбежку, выпал из автомобиля и умер от сердечного приступа. Гитлер позвонил Роммелю, находившемуся в австрийских Альпах в отпуске по болезни, и приказал немедленно возвращаться в Северную Африку. К вечеру 25 октября генерал снова был в Египте, чтобы на сей раз отдать приказ начать отступление, которое оказалось затяжным.

Немцы возлагали надежды на самолеты и суда, а те методично уничтожались британским флотом и авиацией. Когда Роммелю доложили, что четыре танкера, перевозившие так необходимый немцам бензин, потоплены в гавани Тобрука, считавшейся безопасной, он пролежал всю ночь с открытыми глазами, не в силах заснуть. «Атакуя наш транспорт с нефтью, – писал генерал, – британцы били по той части нашей машины, от которой зависит нормальное функционирование в целом».

В течение следующих недель единственное, что Роммель смог делать, это отступать. Временами ему казалось, что можно развернуться и нанести своим преследователям разрушительные удары, но на это не было горючего. В докладах Гитлеру он настойчиво называл ситуацию с топливом катастрофической. Но призрак еще большей катастрофы возник, когда войска союзников высадились в Марокко и Алжире – на пути его отступления. Дни его детища, африканского корпуса, были сочтены. В сочельник 1942 г. Роммель присутствовал на праздновании Рождества в роте охраны своего штаба. Днем из своего автомобиля он подстрелил газель, которую и подали к праздничному столу, а от собравшихся получил в подарок пару фунтов трофейного кофе в миниатюрном бочонке для нефти. «Таким образом даже в такой день, – сказал он, – было отдано должное нашей самой серьезной проблеме». Вскоре остатки войск Роммеля очутились на пятачке земли, зажатом между наступавшим противником как с запада, так и с востока. Легенда померкла, и в марте 1943 г. генерал, которого Гитлер считал пораженцем, был отстранен от командования африканским корпусом. В мае последние остатки германских и итальянских войск в Северной Африке капитулировали[301].

Но Роммеля снова призвали на службу фюреру сначала в Италии, затем во Франции. Он был тяжело ранен вскоре после вторжения в Нормандию, когда его автомобиль попал под бомбежку. Через три дня группа армейских офицеров пыталась убить Гитлера, но им это не удалось. Роммеля подозревали как в участии в заговоре, так и в подготовке сепаратной капитуляции перед союзниками на Западе. Гитлер распорядился покончить с ним, но этого нельзя было сделать открыто, так как Роммель был очень популярен, и отрицательная реакция серьезно отразилась бы на моральном состоянии войск. В октябре 1944 г. к нему домой прибыли два генерала СС с ультиматумом: или он покончит с собой, и его смерть будет выдана за естественную, или всей его семье грозит опасность. Роммель, сжимая маршальский жезл, сел вместе с обоими эсэсовцами в автомобиль. Вскоре машина выехала на лесную поляну, окруженную гестаповцами. Обреченному генералу вручили пилюлю с ядом, чтобы потом смерть объяснить кровоизлиянием в мозг. Были организованы государственные похороны, Гитлер прислал соболезнование. Сердце Роммеля, говорилось в официальной речи на погребении, «принадлежало фюреру».

В бумагах Роммеля, собранных после его смерти, была найдена выстраданная эпитафия запасам горючего, столь необходимого для ведения мобильной войны. «Битвы ведутся и выигрываются квартирмейстерами еще до того, как начинается стрельба», – писал он, вспоминая Эль-Аламейн, хотя за несколько лет до этого насмешливо отвергал подобные мысли. Но в песках Северной Африки он получил горький урок: «Самые храбрые солдаты не могут ничего сделать без оружия, оружие – ничто без достаточного количества боеприпасов, но в условиях мобильной войны ни оружие, ни боеприпасы не имеют большой ценности до тех пор, пока нет транспортных средств с достаточным количеством бензина для двигателей». Об этом же он писал жене две недели спустя после второй битвы под Эль-Аламейном, когда немецкая армия отступала под натиском войск Монтгомери: «Нехватка горючего! Этого достаточно, чтобы вызвать слезы»[302].

Автаркия и катастрофа

К середине 1943 г. страны Оси потерпели поражение и в России, и в Северной Африке, а мечта о соединении германских армий в Баку или в районе нефтяных месторождений Ближнего Востока отошла в мир фантазий. Германии оставались лишь ее собственные ресурсы. Иного выбора не было. Предпринимались бешеные усилия по поддержанию военной машины в рабочем состоянии, в которых главная роль отводилась синтетическому топливу. Эти усилия продемонстрировали как технические высоты гитлеровского Рейха, так и его полное моральное банкротство.

Нацистский режим с опозданием приступил к реорганизации своей экономики с целью увеличения объема выпуска синтетического топлива и других важных для подготовки к затяжной войне материалов. Ответственным за это был Альберт Шпеер, личный архитектор и один из любимцев Гитлера, отличавшийся крайним честолюбием. За десятилетие до того он обратил на себя внимание Гитлера планами оформления съезда нацистской партии в Нюрнберге в 1933 г., которые включали грандиозную панораму флагов, орлов высотой в сотню футов и множество огней. Будучи неудавшимся художником, Гитлер увлекся планами и неординарностью личности Шпеера и назначил его заведующим всеми памятниками рейха, а также дал персональное поручение построить новое здание рейхсканцелярии и руководить восстановлением Берлина. К 1942 г. Шпеер стал министром вооружения и военной промышленности, а в начале 1943 г., когда уже были ясны масштабы неудач в России и Северной Африке, круг обязанностей значительно расширился: ему предоставили почти неограниченные полномочия по руководству всей германской экономикой.

Архитектор, руководивший сооружением монументов вечной славы «тысячелетнего рейха», сумел доказать, что успешно справляется и с такими важнейшими, требовавшими срочного решения проблемами, как мобилизация промышленности. Шпеер встряхнул германскую экономику и заставил ее работать по-новому. За два с половиной года, прошедших после его назначения, производство самолетов, стрелкового оружия и боеприпасов возросло более чем в три раза, а танков – почти в шесть раз. Причем все эти замечательные производственные успехи были достигнуты в то время, когда союзники осуществляли широкомасштабные, но в основном безуспешные, авиабомбардировки авиационных предприятий, железнодорожных узлов и заводов по изготовлению шарикоподшипников на территории Германии. Производительность германской промышленности продолжала расти;