Античный чароплёт. Том 2 (СИ) - Аллесий

— Я, Адаалат-ка-Джаду Бхопаларского Царства, брахман Храма Тысячи и чародей, известный под прозвищем “Огненная Кобра”. Вы, жители Индрахутары, нарушили клятву верности Радже. Закрыли ворота для меня, его посланника. Те, кто вышел ко мне, — его голос гремел, словно читал смертный приговор, — посмели не проявить уважения и объявили Индрахутару вольным городом. Я буду ждать до заката. Затем, если вы не отречётесь от своих слов, не признаете власть Бхопалара и не отдадите мне по одному юноше из каждого рода, предсказателей, шаманов или иных чародеев, которые возжелали отказаться от власти всемилостивого Раджи Тарджабалахасара, я сам установлю от имени его и от имени Храма законный порядок, — замолчав, он легко сбросил наложенные мной на него чары и сел прямо на землю, принявшись ждать.

— А юноши тебе зачем? — не понял я.

— Мы угробили одиннадцать джунуюдха, — пожал он плечами. — Надо же откуда-то брать новых? Из этих, конечно, хороших джунуюдха не получится. Хороших выкупают у бедных семей и воспитывают с детства, а эти… Но джунуюдха — это не только человек, но и дух. Все духи мёртвых уже вернулись в Храм. Если что, то править в голове джунуюдха могут и они. Не обязательно управлять телом должен именно человек.

— А сколько их всего? — заинтересовался я.

— По-разному. В среднем — около двух-трёх сотен. Половина из которых раздёргана по высшим чинам, которых охраняет. Остальные — в разных местах на территории влияния Храма. В самом Бхопаларе, точнее — в Храмовой страже, ровно пять десятков. Но три из них — доживающие свой век. Джунуюдха после вселения духа больше десяти лет не живут, вот последние год-полтора они обычно и охраняют Храм. Ему всё равно ничего давно уже не грозит.

Надо ли говорить, что после такой демонстрации в городе сильно струхнули? Мягко говоря. Старые рода выставили в джунуюдха вообще ВСЕХ детей мужского пола основных династий чародеев, которые подняли восстание. Ещё — освободили из тюрьмы старого главу города, которого быстро вытащили из ямы, приодели и который клятвенно заверил Абтармахана, что дальше и без грозного ка-Джаду разберутся. Абтармахан с царственным видом выслушал все клятвы и заверения, после чего лишь буркнул что-то про то, что следующей бучи можно ещё лет двадцать не ждать. После чего скомандовал мне открывать портал.

Шли мы, кстати, всю ночь и половину следующего дня, ведя с собой два десятка заложников от шести до четырнадцати лет. Абхилаша была до невозможности мрачной, мне было плевать. Абтармахану, судя по всему, тоже. Ну да: он же всё это и организовал. Но ускоренное передвижение с резкими привалами, на которых Абхилаша меня буквально заставила накладывать на заложников малые исцеления, позволило нам добраться до Бхопалара меньше чем за сутки. В частности, благодаря моим порталам и накачке маной от Шивкамути.

А в Бхопаларе тоже царило нездоровое оживление. Стража присутствовала на улицах. Немного, но патрули средь бела дня по всем важным точкам города? Странно всё это…

Заложников довели аж до самого Храма, где их и приняли. Сам же ка-Джаду, тоже заметивший, что что-то происходит, первым делом направился к Радже. Он бы пошёл в Храм, но надо было показать Шивкамути. Нас же он отправил отдыхать. В частности, Абтармахан сказал, что до рассвета мы должны исключительно спать и ничего не делать. Честно говоря, я снова рассчитывал поговорить с гречанкой, но снова просчитался: она даже слушать меня не стала и отправилась куда-то. Точнее, разговор-то у нас состоялся, но… такой себе.

— Чего ты хочешь? Чтобы я снова спала с тобой? — фыркнула она.

— А почему нет? Что нам мешает? — я никак не мог взять в толк. — Я могу понять твою жалость к тем детям. Точнее, понять мне её сложно, но пусть даже она у тебя и есть. Я-то тут причём? Почему ты переносишь эти чувства на меня? Или ты действительно думаешь, что я должен был освободить их и отговорить Абтармахана?

— Их, между прочим, продали в рабство! Ужасное! Некоторым по шесть лет, и они сгорят, как щепки в костре, как сгорели те джунуюдха, которые недавно были с нами! Ты даже внимания не обратил, когда Абтармахан приказал им идти умирать!

— Меня тоже продали в рабство в шесть лет, — фыркаю. — Или в пять. Не помню уже. И меня должны были продать демонам, один из которых теперь исполняет мои приказы, потому что я ношу это кольцо, — приподнимаю руку. Кольцо, кстати, Абтармахан вернуть не потребовал. — Каждый сам хозяин своей судьбы.

— И как же ты избежал этой участи? — фыркнула она.

— Убил хозяина и первого учителя, сбежал, скитался лет десять, вернулся на родину, чуть не был казнён, был брошен в топку войны, которая тогда бушевала, как те самые щепки, про которые ты упоминала. Выжил, был прощён Императором, — перечислил я вкратце историю своих злоключений. — До вселения духа им ещё годы учиться. Их сначала вырастят воинами, а только потом вселят духа. Захотят — могут попробовать сбежать. У меня в своё время была похожая ситуация.

— И ты так легко обрекаешь других на участь, которую испытал сам?!

— Не я, а Абтармахан и местные обычаи. И вернёмся к началу нашего разговора. Проблема в этих заложниках?..

— Нет, — буквально выплюнула она. — Я решила, что уже не молода. И что мне пора уже начать строить своё будущее. И ты, кажется, в него не входишь, — отвернулась она и ушла, не желая говорить дальше. Гм… Могу ли я считать, что меня официально бросили? Кстати, первый раз в жизни. Ли’Катта не считается. Мы не были помолвлены, не встречались… Значит — Абхилаша. И почему мне практически плевать? Меня больше заботит то, что теперь просто не с кем спать: обычные женщины быть любовницами мне не могут, ведь Афродита легко может ими манипулировать. А к регулярному сексу я привык. Плохо…

Омывшись, выбив из слуг себе аж целый бочонок вина и кучу еды вкупе с новой одеждой, я отправился в лес, который располагался в восьми километрах от города. Сначала я просто пил в одиночестве. Потом ел. Потом снова пил… Дальше мне пришла в голову идея, которая навсегда в последующем отучила меня употреблять алкоголь. Вообще. Так как я раньше не напивался никогда (за исключением пары раз, один из которых вообще был с русалками на