Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса» - Даниил Тумаркин

Но подготовка ответа «белому папуасу» была осложнена сенсацией: письмом Гирсу от Миклухо-Маклая, в котором он сообщал, будто генерал Скрэтчли заявил ему в Мельбурне, что «правительство британское не только ничего не будет иметь против признания Россиею независимости Берега Маклая под моим управлением, но что таким признанием оно останется совершенно довольным и, следуя примеру России, оно признает самостоятельность этого Берега»[870]. В другом письме Гирсу Николай Николаевич сообщал, что передал Скрэтчли карту и рисунок флага Берега Маклая.

Заявление Скрэтчли заставило заколебаться царских сановников. Даже адмирал Шестаков, наиболее последовательный противник принятия предложений Миклухо-Маклая, написал Гирсу 19 февраля: «Принимая во внимание дележную лихорадку, обуявшую все европейские государства, зная из истории, что нередко не совсем вменяемые люди, самой невменяемостью своей, приносили пользу отечеству, и допуская, что никто не может предвидеть будущее, я полагал бы, пользуясь обстоятельствами, сделать попытку удовлетворить г. Миклуху», а именно попытаться «принять Берег Маклая под наше покровительство», с тем чтобы в случае необходимости «выгодно отказаться от царства г. Миклухи в обмен на приобретение, более близкое и более для нас нужное»[871].

Впрочем, многоопытные руководители МИДа с недоверием встретили сенсационное сообщение Миклухо-Маклая. Обмен шифрованными телеграммами с русским послом в Лондоне показал, что английскому правительству ничего не известно о заявлении, сделанном Скрэтчли, и что оно совсем иначе смотрит на этот вопрос. Вряд ли Миклухо-Маклай сознательно ввел в заблуждение Гирса. Просто путаник и визионер услышал в дипломатично обтекаемых словах Скрэтчли то, что хотел услышать[872]. С получением разъяснений из Лондона суматоха улеглась, и 6 марта Гире подписал одобренное царем письмо Миклухо-Маклаю.

«Признание полной независимости Берега Маклая, — говорилось в письме, — в качестве независимого государства, под Вашим управлением, возможно было бы лишь в том случае, ежели бы такое новое государство было бы в состоянии исполнить предварительные условия, требующиеся от всякого ответственного правительства, и имело бы возможность представить достаточные обеспечения торговым интересам тех наций, кои таковые в означенной территории имеют.

Устройство же международного протектората или контроля над Берегом Маклая, посредством соглашения со всеми державами, в данном случае представляло бы многосторонние неудобства и является вследствие сего неудобоисполнимым.

Что же касается до взятия Берега Маклая под формальное русское покровительство, то сопряженные с таковым действием обязательства и ответственность едва ли были бы оправданы выгодами для России такового протектората.

В этих обстоятельствах Высочайшее благорасположение, коим Вы осчастливлены во внимание Ваших ученых трудов и благих стремлений, может лишь выразиться заступничеством в Вашу пользу для достижения наивыгоднейших для Вас и для туземцев Берега Маклая условий путем переговоров. В такие переговоры предстоит Вам вступить с державою, под покровительством которой будет находиться часть гвинейского прибрежья, состоящая в Вашем владении. <…>

В содействии России Вам не будет отказано, как скоро вопрос будет поставлен Вами на эту почву. Но непременными условиями такого содействия и заступничества, конечно, было бы, во-первых, полное невмешательство Ваше в англо-германский спор и борьбу интересов на берегах Гвинеи и, во-вторых, устранение прямого столкновения и неприязненных действий между туземцами и германскими или английскими властями»[873].

Сущность ответа была кратко сформулирована в телеграмме без подписи, отправленной Миклухо-Маклаю два дня спустя: «Протекторат затруднителен. Для автономии требуются определенные гарантии. Договаривайтесь с державой, которая будет владеть побережьем. Вас поддержим, но избегайте конфликтов»[874].

Таким образом, в Петербурге отвергли предложения путешественника и лишь обещали поддержать его в имущественных спорах с немецкими властями. Зато Николая Николаевича дипломатично, но настоятельно попросили регулярно информировать Петербург «обо всем происходящем» в Австралии и Океании. В своем ответе Гирсу Миклухо-Маклай не скрыл, что неохотно принимает столь деликатное поручение, ибо оно создает «значительное затруднение» и отнимает время от подготовки научных работ. «Постараюсь, однако же, — написал он, — сообщать по возможности Вашему Высокопревосходительству важнейшие события, происходящие или ожидающиеся в этом регионе»[875].

При всем эмоциональном неприятии возложенного на него поручения Николай Николаевич не мог ответить отказом, так как понимал, что, проявив строптивость, лишится надежды на поддержку его планов относительно Берега Маклая в неминуемой тяжбе с германским правительством. Он запросил перечень вопросов, которые наиболее интересуют петербургских политиков и стратегов, и отправил через Вену три объемистых отчета. Первый из них, помеченный 9 июня 1885 года, был посвящен военно-политической обстановке и росту антирусских настроений в Австралии в связи с обострением англо-русских отношений, военным приготовлениям на случай нападения на порты пятого континента русских крейсеров. 26 сентября Миклухо-Маклай отправил второй отчет, в котором уделил основное внимание британской колониальной политике в только что аннексированной Юго-Восточной Новой Гвинее и развитию германской экспансии в Океании, в том числе в Микронезии. В третьем отчете, завершенном в марте 1886 года в Индийском океане, на пути из Австралии в Европу, путешественник рассмотрел широкий круг проблем: описал события в Британской Новой Гвинее, кратко осветил этнополитическую обстановку в Нидерландской Ост-Индии и выдвинул нереальную идею приобрести там остров для устройства военно-морской базы.

Чем дальше выходил Николай Николаевич за пределы своей профессиональной компетенции, тем поверхностнее становились сообщенные им сведения, тем меньшую ценность они представляли для МИДа и Морского министерства. При подготовке своих докладных записок путешественник пользовался только «открытыми источниками» — австралийскими газетами и сведениями, которые сообщали ему при личных встречах политические и общественные деятели Англии, Австралии и Нидерландской Ост-Индии. Можно смело утверждать, что Николай Николаевич не выведывал никаких военных секретов и тем более не покупал нужную ему информацию у австралийских чиновников. В связи с этим историк А.Я. Массов делает такой вывод: «Использование Н.Н. Миклухо-Маклаем исключительно открытых источников уже само по себе позволяет решительно и однозначно отвергнуть возможность обвинения русского ученого в шпионаже. Его донесения не были результатом "разведывательной деятельности"»[876]. В то же время известно, что значительная часть разведывательных данных извлекалась и извлекается из «открытых источников», в том числе из невинных на первый взгляд бесед с лицами, располагающими секретными сведениями. Предоставляем читателям судить, стал ли Николай Николаевич, сам того не желая, разведчиком-дилетантом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});