Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Как бы там ни было, а я не хотел ждать.

Поэтому я ушел из компании и переехал в Бразилию. Джоао пристроил меня на работу в университете. Я преподаю экспериментальную методику на очень плохом португальском. Стараюсь объяснить, почему наука — это Бог.

Забавно видеть евангелистов, пытающихся найти со мной общий язык. В полиции меня предостерегли, что есть люди, которые говорят, что ребенок не должен появиться на свет. Может, полицейские с ними заодно? Их маленькие прищуренные глазки не очень-то дружелюбно смотрят на меня.

Джоао собирается на время родов перевезти меня в Эдем. Это индейская территория, а индейцы хотят, чтобы ребенок родился. У них есть что-то вроде предания об обновлении мира и возрождении жизни на земле.

Агосто и Гуллино жарили цыпленка. Адальберто, Каве, Джордж и Карлос сидели кружком и чистили вяленых креветок. Время от времени подходил официант и спрашивал, не хотим ли мы еще пива. Это был худощавый парнишка из Марайо, в шортах и шлепанцах. На его смуглом лице блуждала необъяснимая ухмылка. Неожиданно мы поняли, что он соблазняет нас. Нильсон запел: «Могено, Могено…», что означает «смуглый сексуальный мужчина». Потом усадил парнишку к себе на колени.

Здесь просто рай для геев. Нас всего около четырех процентов населения, примерно столько же, сколько левшей, и эта цифра естественным образом держится на постоянном уровне. Здесь ты как будто живешь в стране, где вся одежда шьется именно твоего размера, где все говорят на твоем родном языке и где пригласить президента на обед считается делом обыденным. Настоящий рай.

Мы вернулись домой и вместе со всеми — я имею в виду огромное семейство Джоао — устроили вечеринку в честь дня моего рождения. Кроме нас присутствовали девять сестер Джоао и четыре брата с супругами и детьми. Это было что-то. Такого вы не увидите в нашем цивилизованном мире. Как будто вы попадаете на страницы романа девятнадцатого века. Умберто получил работу, Мария бросает пить, Латиция преодолевает свою страсть к кузену, Джоао помогает племяннику поступить в университет. Куча детей кувыркается и хохочет на ковре. Не возможно распознать, где чье чадо. Да это и не важно. Они все равно заснут все вместе, где захотят.

Дом сеньоры де Соузы был слишком мал для такой компании, поэтому мебель вытащили на улицу и все продолжили веселье, выпивая, танцуя и отпуская малопонятные мне шутки. Сеньора сидела рядом со мной и держала меня за руку. Она приготовила уйму мороженого с купу-аку, потому что знала, что я его очень люблю.

Люди здесь встают в пять утра, пока еще прохладно, поэтому все хотели вернуться домой пораньше. К десяти часам веселье закончилось. Сестры Джоао расцеловали меня на прощанье, детишки погрузились в машины, и мы остались одни. Я отказался ехать домой. Высплюсь здесь, решил я, во дворе на свежем воздухе с Джоао и Нильсоном.

Мы помогли сеньоре с уборкой, и я вышел на немощеную бразильскую улицу, чтобы сделать записи в дневнике.

Маму бесит, что я здесь. Ее тревожит малярия и то, что у меня нет хорошей работы. Моя беременность ставит ее в тупик.

— Не знаю, малыш, если это случилось и это работает, ну что тут скажешь.

— Это означает, что проделки инопланетян — миф, так ведь?

— Инопланетяне, — отвечает она со скорбной усмешкой. — Если бы им нужна была эта планета, они могли бы просто сжечь все живые формы на ней и посеять вместо них свои. Даже наш падре считает, что это глупая идея. Береги себя, малыш. Ты выдержишь. О'кей?

О'кей. Мне 36, и я еще неплохо выгляжу. Мне 36, и, в конце концов, я в некотором роде мятежник.

Мне неспокойно… из-за Нильсона.

Да, я был в разлуке с Джоао целых пять лет. Естественно, у него кто-то был в мое отсутствие, но я верю, он по-прежнему любит меня, хотя я немного ревновал его поначалу. Извини, Джоао, я ведь обычный смертный. Да, куча детей на полу. Никто не знает, кто с кем спал. Я жил с обоими, мне симпатичен Нильсон, но я не люблю его и не хочу рожать от него ребенка.

Только… не исключено, что ребенок как раз от него.

Полагается сначала обработать сперму для того, чтобы она стала восприимчивой к чужой, и сейчас я не знаю, невозможно определить, когда я забеременел. Ладно, все мы одна большая семья, они оба побывали там. И я почему-то плохо себя чувствовал перед тем, как наши с Джоао спермы… были… ну, скрещены.

Дело в том, что сначала у нас был только один эмбрион. А теперь их двое.

Думаю, это было бы дикостью, если бы один из плодов был Нильсона и Джоао. А я бы просто вынашивал его, как суррогатная мать!

Ох, парень, с днем рождения тебя.

С днем рождения, луна. С днем рождения, звуки телевизора, шлепанье чьих-то сандалий, лай собак на соседней улице и жужжание насекомых. С днем рождения, ночь, — теплая и нежная, как парное молоко.

Завтра я уезжаю в Эдем, давать начало новой жизни.

46 лет. В такой день потерять ребенка.

Они должны были привезти меня обратно на вертолете. Было сильное кровотечение, и Джоао сказал, что он видел плаценту. Шеф дал добро на отправку вертолета. Джоао был все еще в своем консульском облачении. Он выглядел таким худеньким и беззащитным: презерватив на конце, перо попугая в носу и небольшое желтенькое брюшко — от испуга он весь пожелтел с головы до ног. Мы оторвались от земли, и я почувствовал будто тону в болоте, в жирной коричневой жиже. Я заглянул в иллюминатор и увидел Нильсона с детьми. Вид у него был потерянный. Он стоял и прощально махал нам рукой. Я ощутил ужасную ломоту в животе.

Я чертовски благодарен этой клинике. Индейские земли чудесны, когда ты в порядке, здоров и можешь снести и жалкую хибарку, и грязь, и москитов, и змей на обед. Но чтобы в Эдеме случился выкидыш! Это уже катастрофа. Выкидыш из прямой кишки в десять раз серьезнее, чем из матки. Разрыв ткани в сантиметр или два, и вся кровь вытекает из человека за две минуты.

Я исключительно счастливый парень.

Доктором была подруга Джоао — Надя. Она была необыкновенно участлива. Она разъяснила мне, что не в порядке с моим ребенком.

— Лучше вам избавиться от него, — сказала она. — Он все равно не выживет.

Я рассказал ей правду. Я знал, что плод с самого начала развивался ненормально.

Вот, что я получил, пытаясь в 45 лет родить еще одного ребенка. Это все от жадности.

— E a ultima vez [152] — выдавил я.

— Chega [153], - сказала она и, улыбаясь, добавила: — E o trabalho do Joao [154].

Потом у нас был серьезный разговор, и я не уверен, что все понял из ее беглого португальского. Но суть я ухватил.

Когда мы с Джоао впервые встретились, мир раскрылся перед нами как распустившийся цветок. Бывало, мы лежали в объятиях друг друга, и он, выросший в огромной семье, спрашивал:

— Сколько детей у нас будет?

— Шесть, — отвечал я, думая, что это много.

— Нет, нет. Десять. Десять детей. Десять детей будет достаточно.

Конечно, это были только грезы, отголоски тех переживаний, которые мы испытывали в нашем чарующем единении.

У нас сейчас пятнадцать детей.

Людей обычно изумляет превосходство репродуктивной функции гомосексуалистов.

Представьте себе, что вы плывете по океану в лодках из тюленьей кожи с командой в двадцать парней и терпите кораблекрушение. Попадаете на необитаемый остров. Ни одной женщины. По статистике, один из 20 должен быть гомосексуальной ориентации, поэтому он станет носителем сперм разных людей до тех пор, пока, как в случае Нильсона и Джоао, две спермы не проникнут друг в друга. Может, и больше. Носитель, возможно, умрет, но оставит потомство, и оно будет иметь те же гены.

Гомосексуализм — это запасная система размножения.

Сразу, как только мы узнали об этом, историки бросились на поиски мифа о мужской беременности. Адам, дающий жизнь Еве, Вишну на змее Аната, дарующий жизнь Брахме. А были еще и непорочные зачатия, вообще не требующие людского участия.

И все это возможно без всяких кораблекрушений! А теперь суть того, что сказала Надя:

— Вы с Джоао были беременны либо по очереди, либо одновременно. У вас все время рождались близнецы. У гетеросексуальных пар так не бывает. А если добавить сюда еще и третий номер, Нильсона, то это еще пять детей. Итого двадцать детей за десять лет.

— Chega, — сказал я.

— Chega, — повторила она, но это уже не было шуткой. — Конечно, лесбиянки делают сегодня то же самое. Десять лет назад все думали, что гомосексуализм мертв и что вы, ребята, вымирающий вид. Но, знаешь, любое репродуктивное превосходство со временем ведет к вымиранию соперников. — Надя улыбнулась. — Я думаю, что это мы сегодня вымирающий вид.

С днем рождения.

Джон К. Райт — Неспящий в ночи

John C. Wright. Awake in the Night (2003). Перевод Г. Соловьевой

Причудливый викторианский шедевр Уильяма Хоупа Ходжсона «Ночная Земля» («The Night Land») — несомненно самый странный из написанных когда-либо романов, оказал большое, хотя редко отмечавшееся влияние на фэнтези и научную фантастику, созданную после преждевременной смерти Ходжсона. По видимому, «The Night Land» может считаться литературным предшественником «Zotique» Кларка Эштона Смита, «Умирающей Земли» («The Dying Earth») Джека Вэнса и «Книги Новою солнца» («The Book of the New Sun») Джина Вулфа. В новом веке под редакцией Энди В. Робертсона был создан интернет-сайт, посвященный «The Night Lands» (http: home/dara/net/andywrobertson/nightmap/html), а также выпущена антология «William Hope Hodgson's Night Lands, Volume 1: Eternal Love», в состав которой вошли произведения различных авторов, что явилось своеобразной данью Ходжсону. Не все включенное в эти проекты достойно причудливого, неземного, полного мрачной лирики и поэзии творения Ходжсона, однако Джон К. Райт, ваш проводник по Ночным Землям в нижеследующей яркой и захватывающей повести, справился с материалом, словно для того и родился, и создал историю конфликта любви, долга и дружбы, преодолевающих границы, установленные самой смертью. Джон С. Райт впервые был отмечен после публикации рассказов в «Asimov's Science Fiction» (один из этих рассказов, «Guest Law», входил в антологию Дэвида Хартвелла «Year's Best SF»). Однако только публикация трилогии «The Golden Age» («The Golden Age», «The Golden Transcedence» и «The Phoenix Exultant») в первые годы нового столетия вызвала бурю отзывов, в которых его признали крупнейшим из новых дарований в области научной фантастики. Новый роман Райта — эпическая фэнтези «The Last Guardian of Everness». Писатель живет с семьей в Сентервилле, Виргиния.