Звезда смерти - Джордж Мартин

Возможно, если он двинется медленно и примет их форму, можно будет остаться незамеченным, пока он не будет достаточно близко для подземной атаки.

Он должен был быть исключительно осторожен, пока ни одно из существ не смотрело в его сторону, и все они или спали, или почти спали, но осторожность никогда не помешает, и Охотник не жалел тех двадцати минут, которые он потратил на три ярда расстояния между кромкой берега и Робертом Киннэйрдом. Было, конечно, очень неудобно, так как его бескожее тело имело еще меньше защиты от палящего солнца, чем медуза, какую он имитировал, но он перенес это, и, конечно, достиг пункта, который, как предполагал его предыдущий опыт, был достаточно близко.

Если бы кто-то увидел большую медузу, лежавшую неподвижно в нескольких футах от мальчика в тот момент, он бы мог заметить удивительное уменьшение ее размеров. Ссыхаться — это не удивительно, это неизбежная судьба медузы на горячем берегу, но более ортодоксальные члены этого вида просто становятся тоньше до тех пор, пока от них не остается паутинообразный скелет. Этот же специфический образец изменялся не только в толщине, но и в диаметре, и от него вообще ничего не осталось. Конечно, перед тем, как он совсем исчез, в центре был один странный маленький комочек, который сохранял его размер и форму, пока тело не исчезло вокруг него. Но, наконец, и он исчез, и не осталось ни следа от тела, кроме небольшого волочащегося следа в песке, который, как внимательный наблюдатель мог заметить, тянулся от воды.

Охотник использовал глаз на всем протяжении подземного пути. Его исследовательский придаток, наконец, достиг песка, который был более компактен, чем обычно, и, продвигаясь очень осторожно сейчас, в конце концов почувствовал то, что могло быть только живой плотью. Пальцы ног Роберта были погружены в песок, так как он лежал на животе, и Охотник обнаружил, что он мог приступить к операции, не появляясь совсем на поверхности. Установив этот факт, он погрузил глаз и оставшуюся массу вниз в песок со значительным облегчением, так как солнечные лучи обжигали его.

Он не делал попытки проникновения, пока все его тело не погрузилось в песок и не сосредоточилось вокруг наполовину погруженной ступни. Он окружил лодыжку исключительно осторожно, соприкоснувшись с кожей на нескольких квадратных дюймах.

Только тогда он начал проникновение, дав ультра-микроскопическим клеткам своей плоти скользить сквозь поры, между клетками кожи, под ногтями — в тысячи отверстий, которые были не защищены в этом, как он считал, уникально грубом организме.

Мальчик крепко спал и не шевелился, но Охотник работал так быстро, как мог, несмотря на то, что было бы очень неудобно, если бы нога двинулась, а он был бы только частично в ней. Поэтому так быстро, как это только совмещалось с исключительной осторожностью, чужой организм вливался ровно вдоль костей и сухожилий в ступню и лодыжку, к мускульным оболочкам икр и бедер, через внешнюю стенку бедренной артерии и сквозь другие кровеносные сосуды. Он профильтровался через брюшину, не производя никакого вреда и не дав почувствовать себя, и, наконец, все четыре фунта наделенные жизнью собрались вместе в брюшной полости, не только не повредив мальчику, но даже не нарушив его сон. И там, на время, Охотник стал отдыхать.

У него в это время был большой резерв кислорода, попавшего к нему больше из воздуха, чем из воды. У него еще было время, прежде чем ему понадобится использовать кислород хозяина. Он надеялся, если это будет, возможным, остаться здесь хотя бы на весь день, чтобы осмотреться и изучить циклы физиологических процессов, какие были присущи его Хозяину и отличались от всех, какие он прежде знал. В настоящий момент, конечно, существо спало, но, возможно, это продлиться недолго. Эти существа, кажется, очень активны.

Боб встал, как и другие мальчики, при звуке материнского голоса. Она подошла молча, постелила салфетку в тени и разложила еду на ней перед тем, как заговорить и ее первые слова были древни, как мир:

— Вставайте и угощайтесь.

Она не могла остаться угощать их, хотя сердечно и искренне приглашалась мальчиками остаться, и вернулась между пальмами по дороге, которая вела к их дому.

— Постарайся вернуться к заходу солнца, — сказала она Бобу через плечо, когда дошла до деревьев. — Тебе еще нужно собраться и встать завтра рано утром.

Боб с набитым ртом кивнул и повернулся к салфетке с едой.

Покончив с едой, мальчики сидели, разговаривали и дремали положенный час после еды, затем они вернулись к воде, а потом продолжили яростные игры и, наконец, поняв, что надвигается быстрая тропическая ночь, они собрали салфетки и отправились по дороге в свои респектабельные жилища.

Сейчас они были довольно молчаливы, с неловкостью, присущей их возрасту, в ситуации, когда взрослые ведут себя или эмоционально, или следуют привычным ритуалам. Прощание, когда они прошли свои респектабельные жилища, было коротким, и сопровождалось обычным «написать так быстро, как можно».

Боб, оставшись, наконец, один, последовал к своему дому, чувствуя одновременно и уныние, и радостное ожидание, какие у него ассоциировались с предстоявшей переменой. В то время, когда он подошел к дому, он уже чувствовал желание поскорее увидеть своих друзей, которых он не видел два месяца. Он весело насвистывал входя в дом.

Сбор вещей с деликатной помощью матери был быстро окончен, и к девяти часам он уже был в кровати и уснул. Правда, сам он считал, что это слишком рано, но он знал ценность послушания с ранних лет жизни.

Охотник получил возможность быть в покое несколько часов, как только Боб уснул. Он не мог, однако, спать целую ночь, так как безразлично как спокоен он оставался, сам факт жизни говорил об использовании некоторой энергии и соответственного количества кислорода и он знал, что будет необходимо установить снабжение до того, как это станет угрожающе необходимо.

Он знал, конечно, что его хозяин спал, но это не убавило его осторожности. Он оставался некоторое время ниже диафрагмы, не желая помешать как-либо сердцу, которое билось, как он чувствовал, как раз сверху, но он мог найти без усилия большую артерию в брюшнине, которая оказывала сопротивление внедрению не больше, чем другие части тела человеческого организма.

К своему удивлению, он обнаружил что он мог получить достаточно кислорода из красных кровяных телец — он не думал о них по цвету, так как не видел их — чтобы удовлетворить свою потребность без серьезного уменьшения количества тех из них, что проходили через артерию. Он изучил этот факт очень тщательно. Все его действия в нынешнем положении были совсем другими, чем тогда когда он находился в теле акулы, так как он должен был относиться к Роберту в свете постоянного компаньонства в течение его пребывания на Земле, и его действия управлялись законом его народа таким старым и таким жестким, что он стал инстинктом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});