Три прозы (сборник) - Михаил Шишкин

Снегопад перекрыл дороги в горах, и до отдаленного аула в Галанчожском районе, последнем перед перевалом, солдаты добирались по засыпанной снегом тропе с проводником из местного партактива. Солдаты боялись не выполнить приказа в срок и торопились. Они увели мужчин, а оставшимся жителям приказали готовиться к выселению, сказав, что вернутся, как только позволит погода. Мужчин вели гуськом по узкой тропе над пропастью. Один чеченец вдруг обнял идущего рядом солдата и бросился с ним вниз. Так стали поступать и другие пленники. Солдаты открыли огонь. Все мужчины аула погибли.

То, что произошло в ущелье, видели мальчишки и, вернувшись домой, рассказали, как погибли их отцы. Старики собрались и стали решать, что им делать. Тогда самый старый из них встал и начал кружиться в древней пляске смерти, которую плясали его деды и прадеды. И тогда в круг вошли и стали плясать все старики, и старухи, и женщины, и дети аула. Все они клялись умереть, но не сдаваться русским. Потом старейшины решили, что сражаться они не могут – у них нет ни оружия, ни сил. Но и ждать, когда за ними придут и уведут их с земли предков, они не будут. Все оставшиеся жители аула собрались, взяв только самое необходимое, и пошли вверх, в горы, на перевал.

Идти по глубокому снегу было трудно, ветер сбивал с ног. Женщины несли маленьких детей и прижимали их к себе, чтобы не замерзли. До перевала добрались не все: люди, обессилев, садились в снег и замерзали.

Так шли они долго, потеряв счет времени, выбиваясь из сил и замерзая в метели. Вдруг те, кто шел впереди, увидели внизу, там, где начиналась долина, огни. Прямо на снегу горели костры, около которых спали какие-то люди. Это были эллины.

Жители аула обратились к ним, не могут ли они погреться у костров и получить что-то поесть. Греки поделились с чеченцами тем немногим, что у них было. Ксенофонт, как мог, объяснил этим замерзшим, уставшим, изголодавшимся людям, не понимавшим эллинской речи, что он ведет своих греков к морю. «Таласса! – показывал Ксенофонт старейшинам рукой в направлении моря. – Таласса!»

И наутро они вместе отправились дальше в путь.

26 июля 1919 г. Пятница

Как приятно начинать новую тетрадь! Да еще с хороших новостей! Проныра Торшин устроил выступления в дивертисментах кинематографа «Солей»! Выступать будем по воскресеньям шесть раз – три дневных сеанса и три вечерних. Скетч ужасно глупый, но получается смешно. «Голодный Дон Жуан». Сценка – объяснение в любви. Голодный гимназист приходит на свидание – и в конце концов бросается на колени и признается, что он хочет есть. Торшин корчил такие рожи, что невозможно не смеяться. На нас напал дикий хохот, никак не могли остановиться. Соберемся, начнем по тексту, вроде все хорошо идет, а стоит только посмотреть друг другу в глаза – и опять хохочем до коликов. Не приведи Господь так завестись на публике!

Шесть выступлений в день! Будем богачами!

А завтра Павел, наконец, ведет меня к Никитиной! Ростовские осважные сливки!

27 июля 1919 г. Суббота

Как я зла на Павла!

Наконец он взял меня с собой на субботу к Никитиной. Прямо салон княгини Евдоксии Федоровны! Высший свет! Первый бал Наташи Ростовой! Кошмар какой-то!

Сама Никитина – обаятельная женщина, но приглашает к себе Бог знает кого! Какая-то Миртова, поэтесса, кажется из Киева, кривляка, громче всех говорила и басом хохотала не к месту, никому слова не давала сказать и все норовила прочитать свои стихи. Неужели, чтобы всем понравиться, всего-то нужно – вести себя вульгарно и вызывающе, и вот, пожалуйста, весь вечер в центре мужского внимания!

Меня попросили спеть. Поотказывалась совсем немного, как полагается, и тут чувствую на себе снисходительные взгляды всех этих столичных знаменитостей. Как меня это задело! Робость как рукой сняло, наоборот, появилась какая-то веселая злость, азарт. Ну, подождите! Выхожу, одну руку на фортепьяно, в другой платок. И тут удар: Павел сказал, чтобы об аккомпанементе не беспокоилась – и кто же садится за инструмент? Эта самая Миртова! Играла отвратительно, меня не слушала. А куда денешься? Стала петь. Внутри разозлилась и на Павла, и на эту Миртову, которая возомнила, что это ее концерт. И под ней еще все время стул скрипел! Хотелось провалиться на месте!

И несмотря ни на что – успех! Сам Чириков подошел и поцеловал руку! Замурлыкал, что у меня будущее и что буду петь на столичных сценах. Все-таки приятно слышать такие слова! Очень хвалил голос.

Вот, сказали дежурный комплимент, какой у этих знаменитостей всегда наготове, – и расплылась. Но сама-то чувствую, что пела хорошо!

Павел сразу с кем-то сцепился, с каким-то профессором, не запомнила фамилии. Ко мне даже не подошел после аплодисментов! Ну и хорошо, что не подошел, а то получил бы затрещину. Ничего ведь совершенно не понимает!

Напишу еще пару слов про знаменитостей. Не каждый ведь день с великими чай пьешь. Чириков читал из своего нового романа. А я от возбуждения никак не могла сосредоточиться, все летело мимо. Ноги дрожали, не могла успокоиться. Да еще жарко, хотя окна открыты. Вспотела, все казалось, что лоснятся щеки и нос, и невозможно было выйти попудриться. Услышала только легенду про узника, который сидел в одиночной камере тюремного бастиона много лет и должен был просидеть там всю жизнь до самой смерти, – и однажды он черенком ложки нацарапал на стене лодку, сел в нее и уплыл, и когда открыли дверь, чтобы дать ему похлебку, камера оказалась пустой. Чириков, когда закончил чтение, после аплодисментов вдруг сказал: «Этот роман – моя лодка. Напишу, сяду в нее и уплыву». Все молчали, и молчание сделалось какое-то неловкое. Тогда Никитина спасла положение и все свела к шутке: «И это говорит человек, у которого пятеро детей!» Евдоксия Федоровна умница, но одевается ужасно старомодно. Поль Пуаре научил женщину чувствовать и любить свое тело, а она…

Потом всех пригласили в столовую и угостили пирогами и печеньями – пекла сама хозяйка. Пили чай из золоченых внутри чашек, отчего казалось, что это красное вино. Я сидела с ее мужем. Подумать только – за мной ухаживал бывший министр! Павел сидел напротив и вместо того, чтобы бросать на свою невесту ревнивые испепеляющие взоры, налегал на пирожки да все дискутировал с соседом. А чем же развлекал свою даму государственный деятель? Рассказами о кооперации! Невероятно захватывающая тема! Я заметила, что за весь вечер мой кавалер, без конца предлагавший мне сушки, не перекинулся с женой и словом. А у нее что-то намечается с тем самым профессором. Ладыженский, кажется. Забавно наблюдать за людьми. Она его спасла от Павла, увела за руку и ворковала с ним о чем-то в уголке.

Потом опять все стали внимать Чирикову. Тот рассказывал про свои тюрьмы, царскую и красную: его когда-то посадили за «Оду царю», там он мог спокойно писать, имел покой и все, что необходимо для жизни, получал даже суточные, а в прошлом году его арестовали в Коломне, и от расстрела ему удалось спастись лишь чудом. Его «Евреи» в России до революции так и не были поставлены, их исполнял только Орленев во время заграничных гастролей. Ему рассказывали, что «Евреев» поставил в этом году Глаголин в красном Харькове с труппой Синельникова, причем в последнем действии выпустил на сцену Христа в образе городового, его били по щекам и плевали в лицо. А еще выпустил артисток из студии Вольф совершенно голыми, девицы бегали по зрительному залу, подсаживались к зрителям и т. д. Даже Валерская выступала совершенно голая!

Его спросили о Горьком. Отрезал: «Смердяков русской революции!» Надо же так говорить – о ком! О Горьком! Может быть, он просто завидует, поэтому такая ненависть? А вообще-то Чириков – бодрый, шутливый, даже ласковый. С ним чувствуешь себя уютно и просто. Он будто выпорхнул откуда-то из прошлого со своим галстуком-бабочкой, сорочкой, сверкающей безукоризненной белизной. Так быстро в последнее время мужчины опустились, обветшали, а он сумел себя сохранить. Он женат на актрисе Иолшиной. В Ростове он без жены, та с младшими в Крыму, у них там дом, а старших разбросало по всей стране. Странно устроены люди: вот он не знает, что с его сыном, жив ли вообще, и при этом сидит тут за самоваром, уплетает пирожки с печенкой и рассказывает анекдоты.

И кто, интересно, в отсутствие жены заботится о белизне сорочек?

А пирожки, кстати говоря, – дрянь порядочная. Зубы вязнут в полусыром тесте. Видно, хозяйка салона стала демократично играть в кухарку совсем недавно. Но при этом все, разумеется, учтиво восторгались.

Еще там все время несмешно смешил какой-то тип с лицом купца-старообрядца. А потом я узнала, уже в самом конце вечера, что это кинофабрикант Трофимов, который сейчас снимает под Ростовом на деньги Освага картину «За единую Россию». Я шепнула Павлу, чтобы он меня представил, а в ответ: «Да я сам с ним незнаком!» – «Ну придумай что-нибудь!» – «Хорошо, Бэллочка!» И все. И ничего не будет – я уже знаю, что значит «Хорошо, Бэллочка»!