Бэббит; Эроусмит - Синклер Льюис

Многоречивый доктор Пиккербо вдруг застыдился.

— Может быть, нескромно с моей стороны показывать это всем и каждому. Но когда я читаю стихи, отмеченные такой оригинальностью, таким поэтическим взлетом, когда я вижу такой подлинный карманный шедевр, я убеждаюсь, что я вовсе не поэт, как ни сильно способствуют мои вирши Делу Здравоохранения. Пусть мои духовные детища учат гигиене и вносят свою лепту в спасение тысяч драгоценных жизней, но они — не литература, если их сопоставить со стихами Чама Фринка. Нет, я, конечно, не более как скромный ученый на посту чиновника.

Однако вы сейчас увидите, как один из этих моих опытов благодаря своей забавности и остроте и некоторой мелодичности, так сказать, золотит пилюлю — отучает беспечных людей плевать на тротуары и выманивает их на лоно великой природы, где они наполняют легкие озоном и ведут здоровую жизнь первобытных людей. Вам, верно, любопытно будет проглядеть первый номер небольшого альманаха, который я недавно основал — мне доподлинно известно, что многие редакторы газет намерены перепечатывать из него материал, способствуя таким образом нашему высокому делу и в то же время рекламируя мое издание.

Он вручил Мартину книжицу, озаглавленную: «Пикули Пиккербо».

В стихах и афоризмах «Пикули» рекомендовали хорошее здоровье, хорошие дороги, хорошие заработки и единый стандарт нравственности. Доктор Пиккербо подкреплял свои предписания статистическими данными, столь же убедительными, как те, которыми некогда преподобный Айра Хинкли устрашал Дигамму Пи. Так, в одной статье сообщалось, что из мужей, разведшихся со своими женами в Онтарио, Теннесси и Южном Вайоминге за 1912 год, подавляющее большинство — пятьдесят три процента! — выпивали не менее одного стакана виски в день.

Это предостережение еще не дошло до сердца Мартина, как Пиккербо выхватил у него «Пикули» и, точно оробевший школьник, воскликнул:

— Не стоит читать дальше — тут у меня всякий вздор. Просмотрите как-нибудь после. А вот второй том вырезок будет для вас, пожалуй, любопытен просто как показатель, чего может достичь человек в нашем деле.

Просматривая заголовки, Мартин все более убеждался, что до сих пор плохо представлял себе, какой широкой известностью пользуется доктор Пиккербо. Выяснилось, что он — основатель первого в Айове Ротарианского клуба; инспектор Конгрегациональной воскресной школы имени Джонатана Эдвардса{128} в Наутилусе; председатель лыжно-туристского клуба «Мокассин», Кегельного клуба западной стороны и Клуба 1912 года имени Рузвельта{129}; зачинщик и распорядитель Объединенного пикника Гимнастического общества, Лесовиков, Лосей, Масонов, Чудаков, Рыцарей Колумба, Б’наи, Б-рит и ХАМЛа; а также завоеватель призов за чтение наизусть наибольшего количества стихов из Библии и за лучшее исполнение ирландской джиги на вечерне Полной луны, устроенном библейской школой для взрослых имени Джонатана Эдвардса.

Мартин узнал, что доктор Пиккербо читал доклад членам Клуба Двадцатого Века в Наутилусе о «Путешествии американского доктора по Старой Европе» и членам Ассоциации питомцев Магфорд-колледжа на тему: «Старому Магфорду требуется инструктор по футболу — американец во весь рост».

Но и за пределами Наутилуса Альмус Пиккербо шумно напоминал о своем существовании.

На еженедельном завтраке Торговой Палаты города Толедо он держал речь на тему: «Чем больше здоровья, тем выше доход». Ом просвещал заседавший в Уичите Всеамериканский совет пригородного трамвайного сообщения относительно «Основ гигиены для работников трамвая». Семь тысяч шестьсот рабочих детройтских автомобильных заводов слушали его доклад: «Сперва здоровье, потом техника безопасности, а пьянство — ни-ког-да!» А на большой конференции в Ватерлоо Пиккербо помог организовать первый в Айове отряд противников рома.

Посвящая ему статьи и передовицы, газеты и ведомственные журналы и один еженедельник резиновой промышленности украшали свои страницы фотографиями самого доктора Пиккербо, его цветущей супруги и восьми резвых дочерей, снятых то в канадских зимних костюмах среди снега и ледяных сосулек, то в легких, но скромных спортивных костюмах играющими в теннис во дворе, то в костюмах неведомо каких жарящими ветчину на фоне сосен Северной Миннесоты.

Мартину нестерпимо хотелось уйти и отдохнуть.

Назад в Симс-хауз он пошел пешком. Ему было ясно: для культурного человека самый факт, что Пиккербо ратует за какую-либо реформу, будет достаточным основанием отмахнуться от нее.

Дойдя до этой мысли, Мартин сам себя одернул и выругал за то, что он почитал своим старым грехом высокомерия перед приличными нормальными людьми… Провал. Непостоянство. Сперва в университете, потом в частной практике, в неумелых распоряжениях по санитарии. И теперь опять?

Он убеждал себя: «Энергия и благодушие Пиккербо — как раз то, что нужно, чтобы довести до широких масс научные открытия Макса Готлиба. Какое мне дело, что Пиккербо пускает пыль в глаза конференциям попечителей воскресных школ и прочим кретинам, лишь бы он оставлял меня в покое и давал мне делать свое дело в лаборатории и по надзору за молочными фермами».

Он разжег в себе энтузиазм и весело, уповая на будущее, вошел в обшарпанный с высоким потолком номер гостиницы, где сидела в качалке у окна Леора.

— Ну, как? — спросила она.

— Очень хорошо, меня замечательно встретили. И мы приглашены завтра вечером на обед.

— Что он за птица?

— Отчаянный оптимист. Он умеет добиться своего, он… Ох, Леора, неужели я опять окажусь брюзгливым, неуживчивым кисляем? Опять провалюсь?

Он зарылся лицом в ее колени и льнул к ее любви — единственной реальности в мире болтливых призраков.

3

К тому времени когда под окнами у них зашелестели клены на ветру, поднявшемся с наступлением сумерек, и добропорядочные жители Наутилуса в своих тряских фордах покатили домой ужинать, Леора успела убедить Мартина, что Пиккербо своею шумихой не помешает его работе, что они ни в коем случае не останутся в Наутилусе на всю жизнь и что она, Леора, нежно его любит. Они спустились к ужину — к старозаветному айовийскому ужину с оладьями из кукурузной муки и множеством закусок, не лишенных для них интереса после вдохновенной, но неумелой Леориной стряпни, а потом пошли в кино и держались за руки и были вполне довольны.

На другой день доктор Пиккербо был более занят и менее говорлив. Он ознакомил Мартина с частностями предстоявшей работы.

Сам Мартин, освободившись от возни с порезанными пальцами и больными ушами, наивно воображал, что будет проводить радостные дни в лаборатории, выходя из нее только для борьбы с фабрикантами, не признающими требований санитарии. Но он быстро убедился, что его работу в точности определить невозможно: придется делать понемногу все дела, какие для него придумают доктор Пиккербо, газеты или первый попавшийся житель Наутилуса.

Ему предстояло умиротворять разговорчивых избирателей, которые приходили и жаловались на все — от запаха, источаемого канализацией, до вечеринок с пивом у соседей; предстояло диктовать в конторе корреспонденцию обидчивой стенографистке, представлявшей собою не Девушку-Работницу, а Милую Девицу, Которая Работает; давать материал в газеты; покупать скрепки для бумаг, мастику для полов и бланки для отчетов — все как можно дешевле; помогать по мере надобности двум врачам городской больницы, работавшим на половинном окладе; командовать сестрами и двумя санитарными инспекторами; ругаться с Компанией вывоза отбросов; арестовывать или по меньшей мере отчитывать всех, кто плюет на тротуары; лететь на форде наклеивать плакаты на стены домов, где появилась заразная болезнь; строгим оком ученого следить за эпидемиями от Владивостока до Патагонии и не допускать (неясно, какими способами), чтобы эти эпидемии приближались к Наутилусу и убивали землевладельцев и вносили замешательство в деловую жизнь города.

Будет и кое-какая лабораторная работа: анализы молока, Вассерман для частно практикующих врачей, изготовление вакцин, проверка мазков на дифтерию.

— Все понятно, — сказала Леора, когда они одевались к обеду у Пиккербо, — служба потребует у тебя не больше двадцати восьми часов в сутки, остальное же время тебе милостиво разрешается тратить на научную работу, если никто не помешает.

4

Дом доктора Пиккербо и миссис Альмус Пиккербо на ощетинившейся шпилями Западной Стороне являл собою Настоящий Старозаветный Дом. Это был деревянный особняк с башенками, качелями, гамаками, с замшелыми развесистыми деревьями, с жидковатым газоном и сыроватой беседкой, со старым каретным сараем, утыканным по гребню крыши железными шипами. Над воротами красовалось наименование: