Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Штефан

свои валенки. — М-да, — хохотнул Георгий Владленович, зло ухмыляясь, — какое же у вас самомнение! Упырь — чересчур, а вот, допустим, если бы попалось Лихо, то фигня, так?! — И к тому же, если бы кто-то пришел вместе с нами — он бы просто скрылся. Ему нужна была Мирослава! — ровным голосом сказал Яромир, переключая внимание на себя. — Кстати, — подал голос Владимир, которого сейчас было лучше не злить. Молодой ратиборец и так был зол, как черт. — Успел этот Никифор сказать что-то, почему ему нужна была Мирослава?

— Ничего конкретного, мол, я мешаю кому-то, как кость в горле, — тихо и хрипло ответила яриловка. Ей было страшно признаться в том, что угроза была от кого-то из ее родных, и что ей пришлось выпить какое-то зелье.

— Как же я его понимаю! — гулко отозвался Архаров, из-за чего несколько пар глаз в упор уставились сейчас на него непонимающими взглядами. — Я бы попросил вас держать рот закрытым тогда, когда идет допрос пострадавших, иначе… — Владимир почти рычал, прямо смотря на Георгия Владленовича, который мгновенно побледнел, но старался держаться непоколебимым. — Владимир! — шикнул на него Клим Валентинович, второй присутствующий здесь ратиборец. — … иначе я могу все ваши искрометные замечания записать, как признание или соучастие! — не обращая ни на кого внимания, договорил старший брат Яромира.

ᛣᛉ

Когда Избушка отправила в нокаут Никифора, пнув его на ферму, Мирослава не могла поверить в то, что пришло спасение. Окоченевшими руками она зацепилась за край могилы, но больше ничего сделать не могла. Персей, заметив ее потуги, слетел с флюгера и, подцепив когтями школьный мундир на спине, поднял ослабевшую девочку в воздух.

Яриловка, бросив благодарный взгляд на улыбающегося Онисима, сидевшего на крыльце, коротко ему кивнула, но тут же упала, забыв про путы на ногах. Избушка как-то нервно задрожала, но тут же успокоилась, когда леший стукнул своей деревянной рукой по ее стене.

— Тише, курица, успеешь еще! — пытался уговорить ту Онисим, ножом разрезая путы.

Персей сел на плечо своей хозяйки и нежно закурлыкал, когда стал перебирать большим черным клювом запутанные волосы шокированной Мирославы. Сама же девочка находилась будто в трансе. Поодаль раздался громкий крик, и ее резко вырвало из этого состояния наружу к реальности.

Она, снова поднявшись на ноги, рванула вперед, огибая чудом сохранившиеся после беготни Избушки домовины. Перескакивала железные оградки, пару раз чуть не упала, но ворон вовремя взмывал вверх, удерживая ее равновесие.

Яриловка ринулась в ту сторону, где последний раз видела Яромира. Нервно оглядываясь по сторонам в его поисках, она чувствовала, что сердце готово вот-вот остановиться. Оно не выдерживало их ночных приключений. Дыхание сбивалось. Пар, исходивший изо рта девочки, обволакивал ее волосы и ресницы, одевая их в белую шубку из инея.

Завидев Полоцкого, Мирослава рухнула перед ним на колени, замечая, что снег вокруг друга окрасился красным. Страшные ожоги разъедали его кровоточащую кожу. Яромир лежал лицом в снег, сжимая челюсть, чтобы не издать очередной крик. Мирослава с опаской дотронулась до цепи, но ей та не причинила вреда.

Аккуратно перевернув друга, она распутывала длинную цепь, которая, словно магнит липла к телу молодого волколака. Наконец последний оборот цепи вокруг туловища был снят и отброшен в сторону.

Мирослава аккуратно перевернула Яромира на спину, пытаясь скрыть ужас на своем лице от увиденного. Его красивое лицо с правильными чертами было исполосовано кровавыми ранами, спускающимися к шее.

— Все закончилось! — прошептала Мирослава, падая рядом с ним на снег, а Персей перелетел с ее плеча на оградку соседнего захоронения.

Парень пошевелился, выставляя вперед ладонь. Яриловка отбила “пять” своей отмороженной рукой, и они оба застонали, а затем слабо рассмеялись.

— Кстати, все хотела спросить, раз уж мы выжили, — она повернула к нему голову. Яромир с трудом на нее посмотрел и чуть приподнял бровь.

— У тебя же серебряный перстень? Почему тогда на тебя эта цепь так подействовала?

Парень поморщился, глубоко вдыхая морозный воздух. Он приподнял руку с перстнем повыше к небу, на котором зелено-фиолетовыми переливами играло северное сияние. А лунный камень мягко переливался при свете луны перламутровыми оттенками.

— Это идея моего отца. Он наказал не менять металл только потому, что он мне противопоказан. Посмотри…

Парень аккуратно снял перстень, и Мирослава увидела глубокий старый шрам на том месте, где сидел на указательном пальце правой руки металл.

— И ты все это время терпел такую боль?! — осознание того, что ему пришлось терпеть, обескуражило намного сильнее, чем она могла себе представить.

— Либо так, либо никак, — надев обратно перстень на палец, Яромир даже не поморщился. После того, как все его тело разъедала огромная серебряная цепь, перстень больше не приносил боли.

— А ну-ка, встаем, а то ишь чего удумали, еще разболеетесь, гаврики!

К ним подходил Онисим, а следом плелась Избушка, аккуратно задирая свои лапы, чтобы больше ничего не потоптать.

— Хуже уже не будет, ты на них глянь, как квазимоды оба! — каркнул ворон, нахохлившись.

— Быстро же твоя нежность закончилась, птичка моя, — пробурчала Мирослава Персею, поднимаясь со снега. Руки ныли, но ей не хотелось кого-то волновать. Девочка аккуратно помогла подняться Яромиру, который, как и она сама, еле стоял на ногах.

Если Мирослава пострадала скорее морально, то друг перенес еще и серьезные физические увечья. Пока Алена Васильевна ушла проверять, закончился ли обряд опахивания, Ягишна Виевна ринулась к Софии, истекающей кровью. Девочка сидела там же, где ее оставила Мирослава, закутанная в тулуп и обвязанная шарфом вокруг укушенной шеи. На первый взгляд та была без сознания, ее голова упала на грудь.

— Я с тобой еще поговорю, — каркнул недовольный ворон.

— А как вы вообще здесь очутились? — спросила яриловка, начиная приходить в себя. Она глянула на Избушку, стоящую неподалеку и на Онисима, осматривающего раны Яромира. Все они потихоньку отходили к деревьям, чтобы скрыть избу от чужих глаз. Зачем подставлять ее?

— Гавран за нами прилетел, — ответил леший, плюя на какой-то листочек, который достал из холщового мешочка у себя на поясе.

Он приложил его к самому глубокому ожогу на лице Полоцкого. Тот громко застонал и потянулся руками к лицу, желая содрать с себя лекарство, но тут же получил по затылку деревянной лапой Онисима.

— Или ты терпишь, или останешься уродом до конца жизни, — грубо, но справедливо отметил тот. Яромир сжал челюсти и отошел, задирая голову к небу и глубоко дыша.

— Я еле нашел этого товарища, — заговорил Персей, переминаясь с лапки на лапку на железной оградке. — Пол леса облетел. Избушка стояла одна, а этого и след простыл! Нет бы