Стихов моих белая стая - Анна Ахматова

22 июля 1917

Слепнево

* * *

Пленник чужой! Мне чужого не надо,Я и своих-то устала считать.Так отчего же такая отрадаЭти вишневые видеть уста?

Пусть он меня и хулит, и бесславит,Слышу в словах его сдавленный стон.Нет, он меня никогда не заставитДумать, что страстно в другую влюблен.

И никогда не поверю, что можноПосле небесной и тайной любвиСнова смеяться и плакать тревожноИ проклинать поцелуи мои.

1917

* * *

Я спросила у кукушки,Сколько лет я проживу...Сосен дрогнули верхушки,Желтый луч упал в траву,Но ни звука в чаще свежей,Я иду домой,И прохладный ветер нежитЛоб горячий мой.

1 июня 1919

Царское Село

* * *

По неделе ни слова ни с кем не скажу,Все на камне у моря сижу,И мне любо, что брызги зеленой волны,Словно слезы мои, солоны.Были весны и зимы, да что-то однаМне запомнилась только весна.Стали ночи теплее, подтаивал снег,Вышла я поглядеть на луну,И спросил меня тихо чужой человек,Между сосенок встретив одну:– Ты не та ли, кого я повсюду ищу,О которой с младенческих лет,Как о милой сестре, веселюсь и грущу? —Я чужому ответила: – Нет!А как свет поднебесный его озарил,Я дала ему руки мои,И он перстень таинственный мне подарил,Чтоб меня уберечь от любви.И назвал мне четыре приметы страны,Где мы встретиться снова должны:Море, круглая бухта, высокий маяк,А всего непременней полынь...И как жизнь началась, пусть и кончится так.Я сказала, что знаю: аминь!

1916

Севастополь

* * *

Ты всегда таинственный и новый,Я тебе послушней с каждым днем,Но любовь твоя, о друг суровый,Испытание железом и огнем.

Запрещаешь петь и улыбаться,А молиться запретил давно.Только б мне с тобою не расстаться,Остальное все равно!

Так, земле и небесам чужая,Я живу и больше не пою,Словно ты у ада и у раяОтнял душу вольную мою.

1917. Декабрь

* * *

Проплывают льдины, звеня,Небеса безнадежно бледны.Ах, за что ты караешь меня,Я не знаю моей вины.

Если надо – меня убей,Но не будь со мною суров.От меня не хочешь детейИ не любишь моих стихов.

Все по-твоему будет: пусть!Обету верна своему,Отдала тебе жизнь, но грустьЯ в могилу с собой возьму.

1918. Апрель

* * *

В каждых сутках есть такойСмутный и тяжелый час.Громко говорю с тоской,Не раскрывши сонных глаз.

И она стучит, как кровь,Как дыхание тепла,Как счастливая любовь,Рассудительна и зла.

1916

Царское Село

* * *

Земная слава как дым,Не этого я просила.Любовникам всем моимЯ счастие приносила.Один и сейчас живой,В свою подругу влюбленный,И бронзовым стал другойНа площади оснеженной.

Зима 1914

* * *

Это просто, это ясно,Это всякому понятно,Ты меня совсем не любишь,Не полюбишь никогда.Для чего же так тянутьсяМне к чужому человеку,Для чего же каждый вечерМне молиться за тебя?Для чего же, бросив другаИ кудрявого ребенка,Бросив город мой любимыйИ родную сторону,Черной нищенкой скитаюсьПо столице иноземной?О, как весело мне думать,Что тебя увижу я!

Лето 1917

* * *

О нет, я не тебя любила,Палима сладостным огнем,Так объясни, какая силаВ печальном имени твоем.

Передо мною на колениТы стал, как будто ждал венца,И смертные коснулись тениСпокойно юного лица.

И ты ушел. Не за победой,За смертью. Ночи глубоки!О, ангел мой, не знай, не ведайМоей теперешней тоски.

Но если белым солнцем раяВ лесу осветится тропа,Но если птица полеваяВзлетит с колючего снопа,

Я знаю: это ты, убитый,Мне хочешь рассказать о том,И снова вижу холм изрытыйНад окровавленным Днестром.

Забуду дни любви и славы,Забуду молодость мою,Душа темна, пути лукавы,Но образ твой, твой подвиг правыйДо часа смерти сохраню.

19 июля 1917

Слепнево

* * *

Я слышу иволги всегда печальный голосИ лета пышного приветствую ущерб,А к колосу прижатый тесно колосС змеиным свистом срезывает серп.

И стройных жниц короткие подолы,Как флаги в праздник, по ветру летят.Теперь бы звон бубенчиков веселых,Сквозь пыльные ресницы долгий взгляд.

Не ласки жду я, не любовной лестиВ предчувствии неотвратимой тьмы,Но приходи взглянуть на рай, где вместеБлаженны и невинны были мы.

27 июля 1917

Слепнево

* * *

Как страшно изменилось тело,Как рот измученный поблек!Я смерти не такой хотела,Не этот назначала срок.

Казалось мне, что туча с тучейСшибется где-то в вышине,И молнии огонь летучийИ голос радости могучей,Как Ангелы, сойдут ко мне.

1913

* * *

Я окошка не завесила,Прямо в горницу гляди.Оттого мне нынче весело,Что не можешь ты уйти.Называй же беззаконницей,Надо мной глумись со зла:Я была твоей бессонницей,Я тоской твоей была.

5 марта 1916

* * *

Эта встреча никем не воспета,И без песен печаль улеглась.Наступило прохладное лето,Словно новая жизнь началась.

Сводом каменным кажется небо,Уязвленное желтым огнем,И нужнее насущного хлебаМне единое слово о нем.

Ты, росой окропляющий травы,Вестью душу мою оживи, —Не для страсти, не для забавы,Для великой земной любви.

17 мая 1916

Слепнево

* * *

И вот одна осталась яСчитать пустые дни.О вольные мои друзья,О лебеди мои!

И песней я не скличу вас,Слезами не верну,Но вечером в печальный часВ молитве помяну.

Настигнут смертною стрелойОдин из вас упал,И черным вороном другой,Меня целуя, стал.

Но так бывает: раз в году,Когда растает лед,В Екатерининском садуСтою у чистых вод

И слышу плеск широких крылНад гладью голубой.Не знаю, кто окно раскрылВ темнице гробовой.

Конец мая 1917

* * *

От любви твоей загадочной,Как от боли, в крик кричу,Стала желтой и припадочной,Еле ноги волочу.

Новых песен не насвистывай,Песней долго ль обмануть,Но когти, когти неистовейМне чахоточную грудь,

Чтобы кровь из горла хлынулаПоскорее на постель,Чтобы смерть из сердца вынулаНавсегда проклятый хмель.

Июль 1918

* * *

Чем хуже этот век предшествующих? РазвеТем, что в чаду печали и тревогОн к самой черной прикоснулся язве,Но исцелить ее не мог.

Еще на западе земное солнце светит,И кровли городов в его лучах блестят,А здесь уж белая дома крестами метитИ кличет воронов, и вороны летят.

Зима 1919

* * *

Теперь никто не станет слушать песен,Предсказанные наступили дни.Моя последняя, мир больше не чудесен,Не разрывай мне сердца, не звени.Еще недавно ласточкой свободнойСвершала ты свой утренний полет,А ныне станешь нищенкой голодной,Не достучишься у чужих ворот.

1917. Конец года

* * *

По твердому гребню сугробаВ мой белый таинственный дом,Такие притихшие оба,В молчании нежном идем.И слаще всех песен пропетыхМне этот исполненный сон,Качание веток задетыхИ шпор твоих легонький звон.

Март 1917

* * *

Мурка, не ходи, там сыч[1]На подушке вышит,Мурка серый, не мурлычь,Дедушка услышит.Няня, не горит свеча,И скребутся мыши,Я боюсь того сыча,Для чего он вышит?

1911

* * *

Теперь прощай, столица,Прощай, весна моя,Уже по мне томитсяКорельская земля.

Поля и огородыСпокойно зелены,Еще глубоки воды,И небеса бледны.

Болотная русалка,Хозяйка этих мест,Глядит, вздыхая жалко,На колокольный крест.

А иволга, подругаМоих безгрешных дней,Вчера, вернувшись с юга,Кричит среди ветвей,

Что стыдно оставатьсяДо мая в городах,В театре задыхаться,Скучать на островах.

Но иволга не знает,Русалке не понять,Как сладко мне бываетЕго поцеловать.

И все-таки сегодняНа тихом склоне дняУйду. Страна Господня,Прими к себе меня!

1917