Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

«Людоед людоеду — друг, товарищ и…  корм!» основы выживания костяного века

Никто из дикарей и не думал связывать Беккера, а тем более охранять, при этом он понимал: стоит ему сделать одно неверное движение и оно станет последним в его короткой жизни. Пример того, на что были способны аборигены — перед глазами — обуглившийся труп совсем ещё молодого варвара.

— Дикари…  — не сдержался Беккер, выражая открыто свои чувства, но шёпотом, чтобы никто не услышал, а ему было бы спокойней, поскольку он был не в силах больше держать в себе злобу, затаённую не только на дикарей, а и тех, кто не выручил его тогда в лагере.

Ойё покосился на пленника. Тот в свою очередь исподлобья зыркнул на него испуганными глазами. Оба поняли, что им ожидать одному от другого, и дикарь раскрыл самодовольно свою пасть — зарычал. Похоже, что старик говорил, но его язык, как и остальных дикарей больше напоминал звериный, нежели человеческий — и даже отдалённо ничего подобного.

Тип, явно заправлявший среди местных головорезов, ткнул посохом в сторону пленника, и парочка молодых охотников занялась им. Они стали тыкать в него своими дубинками, нанося довольно болезненные тычки. Беккер лишний раз уяснил про себя: без синяков при общении с ними не обойтись. Благо обошлось без затрещин по голове, а то ему казалось: одна такая трещина образовалась у него там, когда он получил предательский удар по темени.

Рука непроизвольно поднялась на уровень головы, и…  Беккер лишний раз получил дубинкой по пальцам, а заодно и голове. Вскрикнул от боли и одновременно от обиды.

— За что? И таки я вам сделал плохого?

Дикари прислушались, заинтересовавшись странным наречием, непохожим на их язык.

Ойё окликнул их в тот самый момент, когда они уже рвали пленнику рот, стараясь выдернуть у него «деликатес». Во всяком случае, так показалось Беккеру: его жизнь здесь среди варваров не стоит и ломаного гроша. Не пытался сопротивляться и даже орать — сдался на милость победителей.

Обошлось. Старик нынче благоволил ему, а и ещё один людоед, не иначе, поскольку его вид, как и некоторых дикарей оставлял желать лучшего — у него торчал кривой клык в носу, как у быка кольцо в ноздрях, и кость в волосах, собранных над головой в хвост подобно пальме. Да и в ушах имелись в качестве украшений чьи-то клыки. Что уже отмечать про иные на шее в качестве амулета-оберега.

Беккер зажмурился, стараясь не видеть и не думать о кошмаре творящимся с ним. Запричитал:

— Это всё сон — и происходит не со мн-Ой…

Кто-то рванул его за волосы. Возможно, дикари решили снять с него скальп. Хуже и придумать нельзя, а и выжить из ума — за счастье. Да очередное несчастье напастью. Его толкнули ногой в спину, заставляя подняться на ноги и следовать с дикарями туда, куда потянулись отдельными парочками или одинокие личности, следуя по узкому ущелью лабиринта среди невысоких, но очень тернистых и извилистых скал, таящих немало опасностей. В первую очередь это касалось флоры из диких зверей, а не только дикарей.

До слуха пленника донеслись эхом чьи-то дикие завывающие вопли. Похоже, их издавал какой-то будущий родственник волка, а может и похуже него. Кто знает, на кого похож здешний вид, и явно не собирающийся пока что вымирать, как и дикари из числа не то неандертальцев, не то вовсе питекантропов.

Беккер терялся в догадках относительно происходящего и своего будущего. Оно не казалось ему таким светлым, хотя если дикари сразу не сожрали, то явно чем-то побрезговали, а возможно просто оставили его про запас на обед или ужин. Не факт что он не значился очередным блюдом в их не столь разнообразном и скудном меню, поскольку один из дикарей не удержался от соблазна и набросился на обугленный труп соплеменника, за что удостоился удара дубинкой. И так остался лежать подле догорающего пепелища.

Никто не озаботился его судьбой. Нравы кровожадные, как и дикари. Всё это и мотал Беккер на ус, с опаской поглядывая вокруг себя и исключительно за счёт бегающих глаз — зрачки так и вращались, снуя по сторонам — и то сужались, то расширялись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как не силился будущий геодезист, у него так пока не получилось произвести необходимую рекогносцировку на местности. Не преуспевал он в этом и в теории, хотя по оценкам не сказать — круглый отличник. А всё благодаря Ассуру — тоже жиду-преподу. А сам такая же точно бездарь и неуч, как и его ученик. Но без них никуда, а везде найдут лазейку. Поэтому грош цена была стараниям пленника запомнить выход из лабиринта ущелья.

Наконец дикари добрались до какой-то дыры. Иначе и не назовёшь то неказистое и небольшое отверстие, которое не сразу и разглядишь по приближении к нему на расстояние вытянутой руки. По запаху, что ли находили его, ибо оттуда в нос пленника шибанула такими ароматами зловоний, что выгребная яма покажется духами из Франции.

Зажимая нос и рот руками, Беккер сморщился, не в силах вынести, то, чего даже не замечали дикари. А от самих разило едва ли не за версту так, что мелкие паразиты дохли на том же расстоянии, поэтому и не заводились на них.

Вши по странному стечению обстоятельств отсутствовали, как и прочие жмурики из данного вида.

Дыра оказалась пещерой, а пещера по мере углубления в неё гротом. Повсюду в свете углей нового пепелища-кострища виднелись тени колонн образованных при слиянии сталактитов со сталагмитами, а местами так и вовсе остались не сросшимися, из-за чего была большая вероятность риска: обвал свода неминуем, особенно при землетрясении. А то, что тектонические подвижки тут наблюдались, было видно невооружённым взглядом. Иначе откуда у дикарей мог появиться огонь — не сами же они его добыли.

Догадка Беккера подтвердилась — они жгли материал подобный на каменный уголь. Уже кое-что, но не совсем хорошо для него. Угли были пусты — на них ничего такого, чтобы можно было приготовить.

А тут ещё эти дикари — из числа завсегдатаев обиталища. Первыми из всех вой подняли бабы. Ошибиться на счёт них Беккер не мог, отличительная особенность на лицо — у них имелись груди, и они не стыдились своей наготы. Некоторые не имели даже шкур, хотя и лежали на них и под ними — повскакивали. Даже старики. А уж про малых людоедиков и вовсе речи ни шло.

Какой-то ушлый из них зверёныш укусил Беккера за «кумпяк», грозя ему заражением крови. Думать о том пленнику было сейчас не с руки — его едва с руками не оторвали бабы. Таким «успехом» он ещё никогда не пользовался у противоположного пола женского рода, а иначе здешних дикарок и обозвать с большой натяжкой нельзя, не то что назвать как-то иначе.

Они смотрели на него, как голодная стая хищников на вожделенную добычу. Выручил дикарь и не тот, что звался Ойё, а иной — Уйё…

Его кличка сообразно вздоху облегчения и вырвалась из уст Беккера. Дикарь обернулся. Айё оказался прав относительно пленника — тот уже пытался заговорить с ними на их языке. Это, по сути, и продлило муки Беккера в племени питекантропов, как в той пословице: умереть всегда успеется, а рано или поздно всё одно придётся, ибо ничто не вечно под Луной.

Про спутник Земли и вспомнил Беккер. Сомневаться, что он в доисторическом мире, не приходилось — мобильник также молчал и…  запищал предательски женский голосок, при нажатии кнопки вызова.

— Абонент временно недоступен или находится вне зоны поиска…

Дикари переполошились. Пленник молчал, и казался им чревовещателем. Да и в руках у него был огонь — он держал его.

— Это телефон…  мобильный…  — едва не сказал Беккер — могильный. А всегда, когда нервничал, его подрывало картавить.

Пронесло. В том смысле: желудок предательски скрутило. Нажав ещё раз вызов экстренного телефона, Беккер так и не сумел дозвониться до милиции. И МЧС не отвечал. Даже скорая помощь — вообще никто и ничто. Это был край…  дикий и нехоженый сродни тайги.

— Дарю…  — сунул он поспешно ненужную ему больше дорогую ранее сердцу вещицу из своего мира дикарю-заступнику.

— Уйё…  — выдал тот сам.