Сэйл-мастер - Варвара Мадоши

-Очнулся, штурман? — первое, что Сашка услышал такого, что не было его бредом и невнятными голосами, шептавшими странное.

Перед глазами все плыло, линии искажались, звуки долетали тихие, отстраненные. Отгороженная ширмой комната, в которую он ввалился минутой (секундой, часом?!) ранее, разительно переменилась — обломки мебели, кроваво-красные пятна по стенам. Окровавленные тела, валявшиеся в живописных позах, смотрелись настоящим натюрмортом, но Сашка решил, что, пожалуй, это все-таки слишком наглядная этимологическая иллюстрация. Сознание то прояснялось, позволяя рассмотреть очередной милый элемент интерьера, вроде немалых размеров кинжала, ушедшего по гарду в потолок, то проваливалось в восхитительный мутный туман, наполненный перестуком сердец поверженных… врагов? Жертв?

— Надо уходить, Белобрысов. Давайте. Помогите мне встать, — голос Княгини звучал спокойно, но прерывался от чего-то. Откуда это болезненное нетерпение?.. — Я сказала, помогите встать, не упадите рядом!

Да, ключевое слово: болезненное. Ей же больно, очень больно… Откуда?.. Неужели он ее так сильно укусил?

— Так, хорошо, выпрямитесь. Подержитесь за стену, придите в себя. Сейчас голова должна перестать кружиться. Хотя бы немного. Ну, дайте же мне руку. Так лучше?

Действительно, перед глазами чуть прояснилось. Стало ясно, что действительно надо уходить, причем на корабль, а то скоро сюда придет… кто?.. Кто-то.

Интересно, а как он выжил? По всем законам, должен был откинуть коньки. Ну ладно, I» ll think later[26].

По крайней мере, одно известно наверняка: корабль — место безопасное. На флоте они всегда…

— Да, молодец, Александр. Как вы думаете, вы могли бы меня понести? — голос Балл стал совсем слабым, практически таял.

Сашка плюнул на все последние оставшиеся мысли — все равно никогда в них толку не было. Подхватил тело Княгини, легко вскинул на плечо (ран нет, даже царапина на шее уже затянулась, оставив только намек на шрам) и одним движением свободной руки проломил-продавил кирпичную стену торгового дома. Жертвенная кровь, сотню лет назад залитая в раствор, ничего не забыла и охотно откликнулась — проходи! Штурман не бежал, просто шел, плавно огибая стеллажи и отпихивая невесомые тюки с хлопком. Без разбега вышиб дверь в подсобку, взбежал по узкой лесенке, выпрыгнул через окно на плоскую соседнюю крышу, потом на следующую. Переулок тянулся вдоль задних стен домов, отвратительно вонял и был совершенно безлюдным. Путь для подвод с припасами, водоносов, золотников — и беглецов всякого рода. В квартале за спиной нарастал шум, кто-то неразборчиво кликал стражу, голосили женщины…

Сашка резко обернулся — левая рука легла на эфес Сумеречника, — он так и не обнажил его ни разу за недавний короткий безумный бой.

— There is no need to be so nervous, — сухо сказал на прекрасном английском среднего роста серолицый (видимо, пожилой) вампир, одетый со вкусом, но старомодно. Он стоял на скате крыши, удерживаясь без видимых усилий, и с интересом разглядывал Сашку. — I have no intensions to trouble you. It would be unsportive, wouldn» t it?[27]

— Who are you?[28] — спросил Сашка на том же языке, с ненавистью. Он уже знал, кто это: один звук его голоса вызвал отголосок недавно пережитой боли.

— My name is Malvin Duerak, at your disposal, — сказал вампир. — Please pass my greetings to Marina Fedorovna, together with my sincerest desire to see her again. In the nearest future. And you too, my young friend. I hope we will continue our acquaintance.[29]

— What do you want?[30] — резко спросил Сашка, и добавил один не слишком приятный голландский эпитет.

— My intention is merely to even the score, — пожал плечами вампир. — And to have some pleasure. Here is my card, pray, take it, — Сашка не взял визитку: он скорее бы потянул за хвост разозленного скорпиона. — You may call on me with you pretty friend for a cup of tea and I will tell you the whole story. But you seem to be in a hurry at the moment, my apologies.[31]

Сашка отупело помотал головой: про визитку и про чай он не понял, это были какие-то странные, чуждые ему сейчас понятия, которые в сознании не задержались. Он, не говоря ни слова, просто развернулся и полез дальше по крыше: нападать этот мерзавец сейчас не собирается, а у Сашки не хватало сил гоняться за ним и платить ему, как он того заслуживает. А посему шут с ним. До следующего раза.

— … Вывих левой стопы, растяжение связок на обеих руках, внутренняя гематома трехглавой мышцы, трещина в лучевой кости, ушибы, ссадины, на правой руке сорваны ногти — helvete, Златовласка, ты нехило поразвлекся! Твое счастье, Людоедка говорит, что капитан это все залатает в одну минуту… И еще более счастье, что капитан, опять же, к утру отойдет — если б ты ее угробил, пожалуй, мне пришлось бы мстить Берг над твоим хладным трупом, потому что вмешаться бы я не успела, — Санька говорила сердитым, ироничным тоном, но рука ее, держащая губку у Сашкиного лба, двигалась ласково и нежно.

Тем же тоном она продолжила:

— Такой скромный, такой тихий — вот и отпускай тебя теперь с Княгиней вдвоем!

Сашка лежал на мягком диванчике кают-компании, и ему было все равно. Пусть отдают хоть под какие трибуналы, запирают на гауптвахту, выдают властям — сознание медленно отвоевывала территорию инстинктов, но сил переживать прошедший бой не было. Да и воспоминаний не было.

До утра — а там… что-то будет там.

— Это редкостная глупость, — заметила Княгиня с утра.

Чем компетентнее лекарь, тем менее заметны его усилия. Капитан Балл, должно быть, могла зарабатывать каждый день по десятку золотых частной практикой или запросто открыть свою лечебницу: по ней вообще было не видно, что она лечит. Она просто решительно размотала довольно хорошо наложенные Санькой повязки, расчесала Сашкины волосы для пущего укрепления здоровья специальной расческой, и он сразу почувствовал себя не просто лучше, а прямо совсем хорошо. Все это время она продолжала его ругать спокойным и холодным тоном.

— Я вам благодарна за решительные и ответственные действия, штурман, — говорила Княгиня. — В самом деле, если бы не вы, мне бы потребовалось гораздо больше времени, чтобы выбраться из этой переделки. Но прошу также заметить, что, говоря о магии крови, я не имела в виду, что вы должны пожертвовать жизнью, вытаскивая меня — а именно это вы почти что проделали.

— Я тоже не собирался жертвовать жизнью, уж поверьте, — произнес Сашка все еще слабым голосом, садясь на диване в кают-компании, где он провел эту ночь в каком-то болезненном, полном сомнений забытьи. — Просто не подумал.

— Любопытно, что вы подсознательно считаете себя больше вампиром, чем меншем. Несмотря на то, что прописано в вашем паспорте. Я-то, собственно говоря, хотела вас попросить о глотке вашей крови — тогда бы я смогла разорвать узы. С меншами это работает. А вы не поняли. Прошу за это прощения. Неуместной деликатностью, как выяснилось, я поставила вашу жизнь под угрозу.

Сашка вздохнул. Он должен был понять: обычная вежливость воспрещает вампиру попросить менша о крови прямо, даже если очень надо. Белобрысов был достаточно хорошо знаком с вампирским этикетом, чтобы представлять, насколько именно это неудобно. Это как все равно попросить незнакомого человека на улице о деньгах, или хорошо знакомого — провести с тобой ночь.

Куда как просто было полоснуть себя ножом по запястью. Вместо этого он полез кусаться: не хватило ума сообразить, что у него не хватит ни врожденной магии, ни физической крепости ввязываться в это дело на равных.

— Вы не виноваты, — сказал Сашка. — Я должен был… — он замялся, понял, что нормально не сформулирует, и задал вопрос, столь же отрывочный, как его попытка извинений. — А как вам удалось?..

Балл, однако, поняла.

— Старый фокус, — пожала плечами. — Видите ли… Если узда есть, не так уж важно, кто дающая, а кто принимающая сторона. Любую связь можно повернуть шиворот-навыворот, вот я временно и взяла часть вашей боли. Постаралась забрать как можно больше — но не уверена, что взяла достаточно.

— Спасибо.

— Это мне надо вас благодарить.

— А почему вы тогда не проделали то же с тем… ну, с тем, кто захватил вас? — Сашка пока решил не признаваться, что он встретил этого вампира. Промолчишь — оно и спокойнее получится.

— Его зовут Мэлвин Дюрак, мой давний недруг. Настолько давний, что, полагаю, если он однажды все-таки меня убьет, ему останется только заколоться. Мы примерно на равных, а обратить связь можно, только если один из партнеров значительно слабее, — Сашка собирался это проглотить (а что делать, и в самом деле слабее!), но Княгиня внимательно посмотрела ему в глаза и продолжила: — Или же не имеет ничего против. Доверяет тебе. Я была удивлена, что вы мне доверились, штурман. Неужели вы до такой степени лояльны?

Сашка пожал плечами.

— Не знаю. Мне просто хотелось вас спасти. Вот только… Могу я обратиться, капитан?

— Можете.