Сэйл-мастер - Варвара Мадоши

Они повторили первую вариацию несколько раз, потом Сандра разразилась вдохновенным пассажем, из-за которого Сашка потерял нить беседы, а Бэла так увлеклась, что упустила ритм — но начало, тем не менее, было положено. Сашка взял особенно неловкую, сомнительную, скособоченную ноту, и так она жалко прозвучала во внезапно наступившей тишине, что все трое просто не могли не расхохотаться.

— Чудно! — сказала Сандра с удовольствием. — Все-таки я не знаю большего удовольствия… ну, разве только чтение… и не знаю, как еще лучше сработать экипаж, чем совместной игрой! Еще, конечно, помогает секс, но это трудновато, когда речь идет о большой компании… — на этом месте Сашка фыркнул, опознав давний прикол: «Чтобы пилота потом не поимел капитан, ему лучше поиметь штурмана еще на трапе». Бэла опасливо покосилась на Сандру. — На «Анжелике» у нас подобрался квартет только из корабельных магов плюс врач, а Дед[20] наш ни на чем не играл, зато имел чудный тенор, практически оперный… — она вздохнула ностальгически. — Еще играли двое из наших сэйл-мастеров и штурман, они составили трио.

Глава 5,

в которой капитана похищают, а штурман пускает пузыри

Три с половиной недели вояжа — совсем малый срок. Но уже через пару дней, как только стих ажиотаж после появления домового, а расписание дежурств на камбузе перестало вызывать жаркие споры (Сашка, вопреки воли капитана, хотел набрать больше дежурств, чем Санька: мол, о пусть он лучше пожертвует частью отдыха, чем будет есть это), на корабле установилась размеренная рутина вахт, сна, приемов пищи и посиделок в кают-компании. На последних старшие члены экипажа — капитан и суперкарго — когда появлялись, а когда и нет. Они не то, что бы игнорировали более молодых и менее опытных, но дистанция возникла сама собой, и обе стороны, кажется, были ей вполне довольны. Княгиня как-то раз принесла свою арфу и присоединилась к Сашкиному с Сандрой дуэту, предложив исполнить божественно прекрасную «Арию» Баха — мол, это единственное, что она помнит хорошо и за что ручается. Бэла оказалась исключена из трио по вполне естественным причинам, Сашка чуть было не дезертировал, но в последний момент укрепился духом.

Вместе струнные звучали приятно, но Княгиня играла с таким мастерством, которого часто достигают методичные вампиры-любители на шестом-седьмом десятке лет. Двое юных меншей, особенно Сашка, не дотягивали до нее по технике, а манеры слишком уж отличались: даже музыка Княгини казалась сухой и белой.

Свободное время Балл предпочитала проводить отнюдь не за трепом с молодежью. Пару раз Сашка вынужден был зайти в капитанскую каюту — естественно, по приглашению — и оба раза заставал капитана за чтением. В первый раз он пришел за справочником Марджа — подробными лоциями системы, в которой Халифат кружился четвертой планетой. Второй раз — за письменным разрешением проведения санобработки на третьей палубе: домовой обнаружил сверчка, целого одного.

Из-за «условного пассажира»-паникера экипаж, включая Берг, ползал по подпалубному пространству, среди балласта, в полутьме. Сложил ли свои лапки героический сверчок в борьбе с санькиной патентованной отравой — вопрос остался открытым, а вот штурман получил по полной: два синяка и шишка на лбу. Идти к Балл, исполнявшей заодно обязанности судового лекаря, с такими пустяками он, естественно, даже не подумал.

Берг проводила корабельные будни еще интереснее шкипера: безукоризненным почерком (магическая печать недоступна!) заполняла толстенные талмуды тетрадей, со стальным лязганьем крутила ручки арифмометра, убористым шрифтом покрывала листы бесконечными расчетами непонятно чего…

Зато Абордаж, черный и надменный, неизменно приходил слушать людские разговоры и угоститься молоком. Однажды он даже удостоил особо пронзительную ноту своим басовитым и сочным аккомпанементом — точно в соответствии с правилами гармонии.

Васька Христофоров, не считая случая со сверчком, сидел ниже воды, тише травы. В кают-компании не появлялся (что только естественно для домового), но его и вообще по помещениям не видели. Только Сандра, посмеиваясь, рассказывала о булькающих звуках, долетавших порой из-за переборок. Так что на долю Сашки выпало общение с кормчим и пилотом. То есть это Сандра активно общалась с Сашкой и с Белкой, иной раз подавая реплики за них тоже, вытягивала на совместные «сыгровки» и всячески тормошила.

Бэла больше отмалчивалась по углам, но первая опасливая настороженность пропала. А шарахаться штурмана она перестала сразу же после взлета. Сандра учила ее умеренным скандинавским ругательствам и, кажется, наука шла впрок.

Три с половиной недели — это очень мало. Только втянулся, только привык, только чуть узнал окружающих тебя людей, заново разобрался-разучил аккорды — и на тебе: посадка на носу.

Посадка! Каждое плавание имеет начало, и каждое успешное плавание имеет конец. Сколько неудачников осталось бесконечно дрейфовать с разбитыми кристаллами и обломанными мачтами в полутьме эфира? После того, как жизни экипажа перестали зависеть от груза сухого льда — черный плющ с избытком добывает кислород из сухого воздуха кают и трюмов в обмен на небольшую долю света, — автономность плавания стала лишь вопросом запасов воды и пищи. Возможно, некоторые из затерявшихся еще живы, — те, кто вытянул билет в один конец в бесконечной череде эфирных течений и ветров. Но не будем о грустном — их путешествие окончилось. Если немного повезет, скоро они будут на планете, safe ashore[21]. До следующего раза.

Бригантина уцепилась за неяркую желтую точку у предпоследнего чек-пойнта, и уверенно побежала к последней: тусклой от расстояния желтой звезде, баюкающей теплый и мягкий, такой необычный и обыкновенный мир. Очередной мир людей.

* * *

Запах свежескошенной луговой травы и чабреца ласково взял Сашку за щеки, поманил едва заметной ноткой розмарина и намекнул на свежее мясо, жарящееся совсем неподалеку. Вон за тем поворотом. Или вон за этим…

Белобрысов отвел глаза: не с его топографическим кретинизмом пытаться проложить курс в этом скоплении домишек и домиков, что лепились друг на друга так, словно отчаянно мерзли или тянулись к свету. Зачем они это делали, Сашка не понимал, хоть убейте: на Аль-Кариме, в благословенном городе Эль-Бахр-эль-Ахмар, было солнечно и жарко. И очень влажно: в воздухе висел влажный туман, вода от недавнего ливня все еще капала из причудливых водосточных труб с раструбами в виде демонических пастей, вспыхивала радугой то тут, то там, обдавала влажным блеском булыжник.

Еще в Эль-Бахр было изобильно. Вдоль каждой улицы здесь торговали чем угодно, от связок огненно-красных стручков, похожих на барбарис по виду и вкусу (на самом деле животного происхождения), до девушек в жены. Последние распродажи происходили возле нотариальных контор и несли на себе налет провинциальной респектабельности.

— Боги мои, ну и порядочки! — пробормотал Сашка, еле отбившись от сильно размалеванного паренька в обтягивающей жилетке и прозрачных шароварах, — похоже, в этом случае речь шла не только о бизнесе, но и о личных предпочтениях.

— Штурман, вы же бывали во внеземных портах, — усмехнулась Балл, которая следовала на несколько шагов позади — Сашке приходилось все время глупейшим образом оглядываться через плечо, чтобы ее не потерять.

— Да чего там во внеземных, по окраине русских колоний гоняли, и все… — буркнул Сашка, которому стыдно было признаваться, что за шесть лет он и впрямь только однажды побывал в порту действительно дальнего эфира. Да и то во время его ходки на «Дженнифер», когда они везли груз пеньки и смолы на регульский Чарнинг.

Как Балл среагировала на его замечание, Сашка не понял. Она ничего не сказала, а лицо ее закрывала плотная черная сетка. Сетка крепилась к закрывавшему голову и плечи платку-накидке, в данном случае ярко-алой, чтобы показать капитанский статус. Накидка называлась «чаршаф», а сетка «чадра», если Сашка ничего не путал[22]. Все прочие части тела Балл закрывал длинный черный балахон, строго по местной моде — так или почти так одевались все встречные особы женского пола. Местная мода Сашку не вдохновляла.

— Куда теперь? — спросил Сашка.

— У укротителя джанзиров направо.

Кто такие «джанзиры» Сашка не знал, но решил, что так могут называться здоровенные зубастые гусеницы, которым кишмя кишела стоявшая у ног толстенького мрачного усача корзина, и оказался прав — Балл его не одернула.

«Чертовы лицемерные святоши, — корил Сашка за свои неудачи основателей планеты. — Всегда я говорил, что от религии сплошные проблемы».

Его еще несколько раз дернули за полы плаща (Сашка носил плащ, который, опять же по местным понятиям, полагался «передним мужчинам»), один раз привязался какой-то бритоголовый тип в желтом. Он шел следом несколько метров, чему-то визгливо возмущаясь. Пару раз на ломаном английском предложили купить последовательно вяленой рыбы, беруши и средство от запора. Однажды Сашка чуть было не потерял дорогу, засмотревшись на узорную башенку особенно изящного минарета, украшенную шестиугольными зелеными камнями. Однако вскоре они все-таки оказались у конечного пункта их маршрута: неказистого домика западной архитектуры, пугающе сильно вросшего в землю — входная дверь находилась на несколько ступенек ниже уровня почвы. Вряд ли это так задумывалось, хотя бездна их знает…