Комбат против волчьей стаи - Андрей Воронин

— Олег ты где? Раджа, рядом, к ноге!

И он, крепко сжимая рукоять пистолета, двинулся к автобусу. Гаишник сделал шаг навстречу.

— Ваш водитель пьян.

— Да ты что, лейтенант, белены объелся? Сам ты, небось, пьян. Денег хочешь, так и скажи, хочу денег. Я тебе дам денег. Раджа стоять!

— Я на службе, вы мне деньги не предлагайте, это тоже статья, между прочим, — заговаривал лжегаишник зубы.

Сиваков не видел, что со спины к нему заходит Колян с тяжелой монтировкой в рукаве. На плечах у Коляна была куртка защитного цвета, в кармане лежал пистолет с глушителем.

Софья увидела силуэт мужчины, крадущегося к мужу, и, перегнувшись через сиденье, дважды нажала на клаксон. Машина издала резкий звук, Илья Данилович обернулся.

— Стоять! — услышал он голос лейтенанта.

И сразу же увидел занесенную над своей головой монтировку, сделал шаг в сторону. Ротвейлер прыгнул, совершив прыжок метра на два в высоту, намертво вцепился в лицо Коляну. Послышался хруст раздираемой кожи и сдавленный душераздирающий крик. Монтировка выпала из рук и, звонко ударившись, запрыгала по бетонной полосе дороги.

А вот оружием воспользоваться Илья Данилович не успел, бандит в форме гаишника нанес ему тяжелый удар жезлом, раскрашенным обрезком трубы, по затылку. Но на этот раз били так, чтобы не убить, а лишь оглушить. Илья Данилович взмахнул руками, его пистолет, сверкнув, упал к ногам. А Раджа, растерзав лицо Коляну, уже вцепился ему в горло. Колян продолжал сопротивляться, катаясь по бетонной полосе.

Бандит в форме гаишника вдруг громко закричал.

— А вы что, уроды, сидите? Угомоните этого пса, Он же Коляна сожрет.

— Уже сожрал! — истерично выкрикнул бандит по кличке Тормоз, вскочив с водительского места микроавтобуса и, приблизившись к Коляну на пару шагов, четыре раза выстрелил в пса.

Эти выстрелы и привели в чувство Софью, которая сидела до этого окаменев и смотрела на все происходящее так, как зритель смотрит на экран телевизора, не понимая, что все происходящее касается лично ее. Придя в себя, она истошно завизжала и принялась перебираться через спинки сидений.

Трясущимися руками схватилась за ключи, но бандит в форме лейтенанта оказался порасторопней. Он схватил Софью за волосы, выволок из машины и буквально прорычал:

— Стой, стерва, не шевелись. Пристрелю, как собаку.

А Тормоз с Федором пытались монтировкой разжать, намертво сцепленные челюсти пристреленного пса.

— Во, бля, как тисками сдушил.

Хрустели зубы, но челюсти разжать они так и не смогли.

— Давай затащим их обоих в машину, там разберемся.

— Во бля, и псина, во Коляну не повезло. А он сегодня потрахаться собирался.

— Вот и потрахался. Этот кобель его и трахнул, — сказал бандит по кличке Стресс — Во, мужик жил-жил, а тут ему пес полморды отгрыз.

— Если бы полморды, можно было еще как-то заделать, а он же ему еще и горло разорвал.

На удивление Колян был еще жив.

— Слышь, Стресс, да он дышит. Жила бьется.

— Нет, он уже не жилец, смотри как разворотило.

Щека была сорвана полностью, нос перекушен.

Крепкие зубы нижней челюсти были обнажены вплоть до зуба мудрости.

— Ну и зверь! Ну и гад! Такого парня загубил.

— У нас на зоне, — вдруг сказал Стресс, — конвойники как-то спустили пса на одного зека, так тот зеку яйца вырвал вместе с ватником. И самое интересное, зек жив остался.

Еще минут пять-шесть возле машин царила возня, затем бандит в форме лейтенанта сказал, обращаясь к Стрессу:

— Колян уже не жилец, кончай его.

— Не могу — сказал Стресс.

— Так что, мне тебя прикончить?

— Он сам сдохнет, если себя в зеркало увидит.

— Зачем мучиться? — сказал Федор и, поднеся свой пистолет с глушителем к виску Коляна, отвернувшись, нажал на спусковой крючок.

Негромкий выстрел, тело Коляна судорожно дернулось, дернулся и мертвый пес, висевший у него на шее.

— О, бля, может и он еще жив?

На всякий случай Федор еще раз выстрелил в голову ротвейлеру.

Затем Сивакова затащили в салон микроавтобуса, связали, залепили рот пластырем и бросили рядом с мертвым Олегом Мальцевым. Софью, тоже связанную с залепленным ртом, посадили на заднее сиденье «вольво», и кортеж из двух автомобилей, резко сорвавшись с места, доехал до перекрестка, а затем двинулся по узкой асфальтированной дороге.

Стресс взял трубку телефона, набрал номер и сдавленным голосом быстро заговорил:

— Мы едем, все у нас в порядке. Расскажем на месте. Откройте ворота. Готовьтесь.

Глава 7

Через четверть часа, а может чуть-чуть больше, «вольво» и микроавтобус свернули еще раз и поехали по узкой в одну полосу бетонной дороге. Через пару минут они приблизились к железным воротам, за которыми располагалось что-то типа складов.

Створки ворот послушно разъехались в стороны перед самым носом машин так, что тем даже не пришлось притормаживать, и тут же закрылись, лишь только микроавтобус миновал их.

Во дворе стояло несколько мужчин, нервно покуривая. Вдоль забора тянулись низкие, бетонные склады с пологими рифлеными крышами. В открытых воротах одного из складов виднелись ящики с кока-колой, там горел свет. Микроавтобус подъехал к рампе и остановился.

Федор выпрыгнул на землю и грязно выругался.

— Понимаешь, Курт, мы хотели как лучше.

— Что стряслось?

— Не поверишь.

— Говори.

— Лучше сам посмотри.

Рывком Федор отодвинул дверцу микроавтобуса.

Тот, кого назвали Куртом, заглянул внутрь. Брезгливо поморщился и сплюнул на землю.

— Сиваков-то хоть жив?

— Этот жив, — сказал Стресс, — а вот Коляна кобель загрыз.

— Да уж вижу, и в висок ему выстрелил.

— Это мы прикончили, чтобы не мучился.

— Завезите его куда-нибудь, закопайте так, чтоб никакая собака не нашла. И этого тоже, — указал он на охранника, — хотя нет, погоди. Стресс. Я подумаю, может, мы все переиграем. Коляна закопайте.

— А может, родителям… У него маманя есть… — сказал Стресс.

— Какая маманя! Закопать его! А то маманя увидит, как ее сыночка пес погрыз, и сама концы отдаст.

Зачем брать грех на душу? Ты бы хотел, чтобы тебя такого мамане предъявили?

— Нет, нет, что ты, Курт.

— Вот и я думаю, лучше будет, если она ничего не узнает. В яму его, мы же не военкомат, чтобы цинковые гробы развозить.

— Послушай, Курт, копать — это долго и ненадежно, найти могут.

— Что ты предлагаешь?

— Может, пустить его на ветер? Сжечь в котельной, вместе с псом.

— В котельной говоришь? — Курт раздавил каблуком тяжелого башмака окурок, — а сколько до нее ехать?

— Совсем недалеко, километров двенадцать, и все полем, подъезды там чистые. Гаишников нету, никто ничего не узнает, а в котельне наш человек, кум мой работает. Напоим его, пару пузырей водки, он заснет, а мы дело сделаем.

— Чем топит?

— Каменным углем. Он сталь плавит, не то что кости.

Все эти разговоры Курт и его люди вели в присутствии Софьи, нисколько не стесняясь того, что она их слышит. Сиваков же еще не пришел в себя. До женщины постепенно доходило: если не берут украшения, которых на ней навешано с полкилограмма, то ее дела совсем плохи.

Курт отбросил со лба густую прядь волос и задумался.

— Наверное, ты прав, так и сделаем. Был человек и не стало. Только смотри, чтобы все было чики-чики.

Лишние проблемы мне ни к чему.

— Ясное дело.

— Возьми с собой кого-нибудь и поезжайте, а охранника оставь пока здесь Только смотрите, сами чтобы не пили.

— Хорошо, мы же на работе.

— Бабу затащите в подвал, а его ко мне.

Микроавтобус загнали в склад, даже не выгрузив из него мертвого охранника, а «вольво» Сивакова накрыли брезентом.

Тут за забором бандиты чувствовали себя уверенно и защищенно. Здесь была их территория, и никто посторонний сюда сунуться не мог, всем здесь заправлял Курт. Естественно, и за Куртом стоял кто-то, но кто именно — никто из его людей не знал. Откуда-то он получал деньги, оружие, распоряжения, а зачем захватывают и убивают людей ни Федора, ни Стресса, ни покойника Коляна не интересовало.

* * *

От яркого света, бьющего прямо в глаза, Илья Данилович поморщился и скрипнул зубами. Он прекрасно помнил, что с ним произошло. В себя Сиваков пришел уже в машине, лежа рядом с мертвым охранником, но виду не подавал, словно бы надеясь, что произойдет чудо, и весь этот кошмар кончится.

Но то, чем он занимался в последние годы, не давало ему шансов на спокойную жизнь, на счастливый исход сегодняшнего вечера.

— Ну что, Илья Данилович, поговорим серьезно или будем в молчанку играть?

— Кто вы? — покусывая пересохшие губы и чувствуя нестерпимую боль в затылке, пробормотал плененный Сиваков.

Он сидел привязанный к стулу, над ним застыла лампочка в жестяном абажуре, свисавшая на витом шнуре с высокого потолка. В помещении не было окон и это говорило о том, что тут, скорее всего, подвал.