Невыносимый - Аляска Ангелини

— Ты остановишься, если я повторю это?

Опускаю руку вниз, и я проталкиваю ее так, что она оказывается между девичьих ног. Влажность, что встречает меня, заставляет мои глаза закрыться в недоумении. Она такая горячая и мокрая, нуждающаяся, такая отзывчивая к моим прикосновениям. Я очерчиваю по кругу ее дырочку, не собираясь проникать внутрь, даже если она начнет раскачивать бедрами.

— Я жду.

Ее ноги сгибаются, и она отталкивается бедрами, пытаясь сбросить меня, но я с легкостью удерживаю рабыню прижатой к матрасу.

— Нет. Не раньше, чем ты согласишься, и слезешь с меня.

— Ты совсем не слушаешь. Своим молчанием, ты просто показываешь мне, что на самом деле не хочешь, чтобы я останавливался. И это хорошо, потому что я не хочу этого делать.

Я утыкаюсь в ее шею, пока мои пальцы оказывают магическое воздействие на ее киску. Медленными кругами, я двигаюсь поверх по щелочке, пока дыхание Дианы не становится глубже. Я знаю, что она пытается сдерживать звуки, но девушка не в состоянии остановить себя, от вращения бедрами из–за моего поддразнивания.

— О, Боже, — Диана пытается отрицательно покачать головой, но я держу ее за волосы так крепко, что она едва может двигаться. — Ты должен остановиться.

— Почему? Потому что тебе это нравится? В этом нет ничего плохого, рабыня, — по крайней мере, она чувствует нечто иное, чем желание умереть. Мои прикосновения перемещаются вниз до тех пор, пока не достигают момента, когда я могу проникнуть в нее. Ее зубы впиваются в губу до крови.

— Ты не прав, — взрывается она, издавая стоны в процессе. — Это неправильно. Слезай. — Рыдает она, пинаясь и выгибаясь. Раз. Второй. Я оставляю в покое ее киску и расстегиваю ремни, освобождая руки. Когда я становлюсь на колени, то хватаюсь за ее лодыжки, соединяя их, пока она продолжает со мной бороться.

В тот момент, когда я снова сжимаю вместе лодыжки, я поднимаю её ноги, раздвигая бёдрами, и устраиваюсь между ними, пока полностью не ложусь на неё. В её киске будет так тесно… я уже это представляю.

— Я хочу тебя, рабыня.

— Диана, — произносит она сквозь слезы.

— Ты — моя рабыня. Диана — мертва. Ты позволила мне убить ее.

Она отворачивает голову в сторону, и я прижимаюсь губами к ее уху.

— Теперь, ты принадлежишь мне. И я тоже принадлежу тебе. В этом мы вместе. Как все сложится — зависит только от тебя.

Медленно, она поворачивается ко мне, встречая мой взгляд с той темнотой, которая сидит внутри нее. Я не могу отвести глаза, с восхищением наблюдая за напряженностью, которая пленит каждую клеточку моего тела.

— Если это зависит от меня, значит, контроль мой. Не твой, — улыбка подергивает уголки ее губ. — Так, кто здесь сейчас хозяин положения… Господин?

Глава 6

Диана

Мой голос полон сарказма, когда я смотрю в его глаза, которые наполнены такой плотной пеленой воспоминаний, что это заставляет меня почувствовать себя растерянной. Пальцы пробегаются по моему плечу и захватывают волосы, дергая так сильно, что мне приходится откинуть голову назад во избежание удушья.

— Ты думаешь, что это чертова игра? — он сжимает сильнее, пока сквозь мои сжатые зубы не вырывается крик. Губы щиплет от прокуса и боль, не покидающая мое тело, возвращает к жизни каждый мой нерв.

— Да. Это твоя игра. Я просто мышка, которая бежит через лабиринт для твоего нездорового развлечения, — невозможно скрыть дрожь в моем голосе. Я так возбуждена и в тоже время напугана, что это даже не имеет смысла.

Зубы впиваются в мое плечо, заставляя меня закричать, срывая голос. Это мучительнее, чем все, что было раньше. Мое тело содрогается, дрожа от болезненных ощущений. Слезы начинают свободно капать еще до того, как я вспоминаю, что пыталась их сдержать.

— Неправильно, — огрызается он. — Это не игра, а урок. Когда ты узнаешь разницу, ты поймешь.

— Я не хочу понимать. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Позволь мне уйти! — серьезно, со мной определенно, что–то не так. Почему я не хочу, чтобы он прекратил причинять мне боль? Почему прекращает болеть душа, когда он угрожает, что трахнет мое тело? Понимание этого, заставляет меня сломаться еще сильнее. Это не нормально! В кого я превращаюсь?

— Очень плохо. Я хочу, чтобы ты показала мне борьбу. Твоего искреннего желания умереть — не достаточно. Прежде чем уйти из жизни, сначала ты должна начать жить. Ты должна заработать свой билет на другую сторону, и я буду единственным, кто поставит штамп в твоем сраном паспорте. Теперь, до твоих тупых мозгов должно дойти, что тебе придется вложить все свои силы, в какое–то стоящее дерьмо.

Если бы не его вызывающий тон, то я пропустила бы эти слова. Разговор с Джейми врезается в меня с силой грузовика.

— Ты хочешь, чтобы я делала что–то хорошее, чтобы заслужить смерть?

Хватка ослабевает, и я поворачиваюсь к нему лицом. Гнев превращается во что–то суровое, когда он смотрит вниз.

— Да. У меня для тебя есть работа. Она причинит тебе больше боли, чем ты возможно готова вынести, но она должна быть сделана, если ты хочешь, когда–нибудь покинуть это место.

Я проглатываю остатки жжения в горле от его удушья.

— Что это значит?

— Ты исправишься и будешь делать, что я скажу. Называй меня Господин и оставь попытки совершить такую же фигню. Только тогда ты сможешь узнать. У тебя впереди еще несколько недель, прежде чем наступит тот самый момент. Я не верю, что ты не причинишь вред. Себе или кому–то еще.

Кому–то еще? Звучит, словно я могу отсюда уехать. Или, по крайней мере, могу связаться с кем–то из внешнего мира.

— Если я буду выполнять твои приказы, то ты прекратишь это, прямо сейчас? — я пытаюсь сдвинуться под ним. Его нижняя губа выпячивается, пока пристальный взгляд остается прикованным к моему.

— Я не даю никаких обещаний.

— Мудак.

Пальцы сжимают нижнюю часть моего лица, сдавливая щеки.

— Выходит, твой Господин — мудак. Удачное начало, не забывай о нем.

— Отлично. Господин–мудак. Теперь ты отстанешь от меня?

Его голова наклоняется влево, а затем вправо в медленном покачивании.

— Последствия, рабыня. Ты еще не получила свое наказание.

— Наказание? Какого черта, разве это… — произношу я, смотря на его голую грудь, — это не является моим уроком?

— Тебе начинает это нравиться. Поэтому, давай наслаждаться обществом друг друга, словно это не единственная наша цель. Одно из двух. Выбор за тобой.

— Еще одно удовольствие, которым ты собираешься насладиться? — спрашиваю я, с просачивающимся в мой голос ядом.

— Ох, рабыня, ты даже не представляешь насколько. Я буду наслаждаться этим больше, чем ты можешь себе представить.

Конечно, он будет.

— Тогда ты должен мне доказать, что я избавлюсь от тебя.

Он смеется, издавая мягкий звук, который заставляет меня встретиться с ним взглядом, осознавая свою ошибку.

— Слезь с меня! — исправляюсь я. — Не… таким образом. Иисус. Ты всегда трахаешь мозг?

— Только тебе. Сейчас выбирай. Кнут или флоггер.

Мои глаза округляются, вспоминая приятное жжение. Неужели флоггер принесет мне столько же удовольствия?

— Это все варианты?

Снова эта улыбка.

— Мы могли бы продолжить с того момента, на котором остановились.

— Никогда! — слова срываются с моих губ раньше, чем я могу осмыслить сказанное им.

Большая часть меня, практически не хочет останавливаться, но это идет вразрез с моим желанием умереть. Против всего, что я храню в своем сердце. Я выдерживаю его пристальный взгляд и честно отвечаю:

— Флоггер.

— Жаль, что ты ответила так, и тем не менее — это ложь. В конце концов, ты отдашься мне, — мои ноги все еще приподняты, когда он освобождается из захвата моих бедер. — Но пусть будет по–твоему.

Член Господина по–прежнему также возбужден, как ощущалось, когда его длина скользила по моей киске. Я отворачиваюсь, когда он направляется к входной двери, отказываясь созерцать его тело, или пялиться на мужскую задницу. Боль будет лучше, чем альтернатива, где он трахает или насилует меня. Тем не менее, мне хочется на это посмотреть.

Я только начинаю расслабляться, когда он возвращается обратно, держа в руках кожаные манжеты. Они покачиваются от его движений, задевая ноги, когда мужчина подходит ближе. У меня сжимается горло, и мои руки начинают трястись от страха. Я не уверена, что хуже: его плеть, или размер члена. Оба могут быть использованы в качестве оружия. Или удовольствия. 

— Я не должен этого делать, но чем черт не шутит? Возможно, ты продолжишь сопротивляться, — он в предвкушении облизывает губы, останавливаясь рядом с изголовьем кровати. Мой пристальный взгляд остается сосредоточенным на его лице, я не испытываю желание видеть насколько Господин возбужден. Он так близко. Здесь. Быть может на расстоянии двух футов. А его член, еще ближе. — Я собираюсь освободить тебя, но ты должна разместить ладони напротив стены и представить, что так начнется твое наказание. Если попытаешься сбежать, или уберешь свои руки… мы вернемся в кровать и продолжим с того места, на котором остановились.