Мордоворот - Илья Деревянко

— Нет! — в голосе Монаха появились решительные нот­ки. — Нет, нет, нет! — завопил он в истерике, распаляя себя и черпая в крике мужество. Я молча ждал пока он успокоит­ся. Наконец вопли стали стихать.

 — Это твое последнее слово? Ну что ж, тогда ты сдох­нешь. Медленно подняв руку, я тщательно прицелился чуть левее его головы и плавно нажал спуск. Оглушительно грохнул выстрел. Пуля ударила в бетонный пол и срикошетила, к счастью никого не задев. Монах тряс головой. Взгляд его  сделался совершенно безумен. Жри, — повторил я. — В следующий раз не промах­нусь.

Ничего не соображая от страха он взял с газеты кусок и медленно поднес ко рту. Я почувствовал острый приступ тошноты.

VI Олег Селезнев

Солнечным летним утром мы с Андреем сидели на квар­тире у Рафика, изнывая от скуки. Рафик нервно листал ил­люстрированный журнал. Андрей молча курил, задумчиво глядя в потолок, а я тискал Марианну, кошку Рафика. Она появилась здесь полтора года назад, еще до нашего знаком­ства. Рано утром, услышав на лестнице душераздирающее мяуканье, Рафик открыл дверь и не успел опомниться, как истощенный лишайный котенок, проскочив между ног за­бился под шкаф. Как рассказывал мне Рафик; у него не хва­тило духу выбросить назад несчастное существо. Он выле­чил котенка от стригучего лишая, откормил и сейчас кошка выглядела вполне прилично. Рафик назвал ее Марианной в честь своей первой школьной любви. На это имя она, прав­да, не реагировала, но охотно отзывалась на Кису. Сейчас кошка, возмущенная фамильярным обращением, кусала меня за палец, однако когти не выпускала. Играя с кошкой, я вспоминал недавнее прошлое. За месяц, прошедший со дня расправы с Монахом, произошло немало событий. Во-первых, я помирился со Светкой. Она позвонила мне домой и, плача, призналась, что была не права. Я собирался отве­тить гордым отказом, но неожиданно сам чуть не разревел­ся. В тот же день она приехала ко мне и наши отношения

полностью восстановились. Правда к теще я не вернулся и жил по-прежнему у себя, а жена приезжала ко мне три-че­тыре раза в неделю. Сам я тоже наведывался к ним, чтобы пообщаться с ребенком, но только в отсутствии Инны Вла­димировны.

Банда Монаха, как я и предвидел, распалась после диск­редитации шефа, а сам он, затравленный вчерашними холу­ями, в отчаянии повесился. Я не жалел подонка, но послед­нее время он повадился являться ко мне во сне, мерзко хи­хикал и манил за собой. Я просыпался в холодном поту и долго не мог заснуть, курил, пил воду, снова курил и так до самого утра, пока не наваливалось тяжелое забытье.

Андрей со своей девчонкой подали заявление в загс. На следующий день он пришел ко мне и заявил, что не хочет больше с нами работать. Таня, дескать, запрещает, говорит, что они без этого проживут. Терять кадры не хотелось и я жестоко высмеял его, назвав подкаблучником. Андрей был болезненно самолюбив и, даже проигрывая в шашки, при­ходил в ярость. На этот раз он чуть не кинулся на меня с ку­лаками, но в конце концов остался. К настоящему времени мы помирились, но иногда в наших отношениях ощуща­лась некоторая натянутость. Кроме того у Коли тяжело забо­лела мать и именно поэтому его не было сейчас с нами. А жаль, Коля бы очень пригодился. Дело в том, что мы ожида­ли гостей. Позавчера кто-то позвонил Рафику и потребовал тридцать тысяч, обещая в противном случае прислать по почте уши его дочери. Девочка, к счастью, оказалась в это время дома, иначе бы Рафика мог хватить инфаркт. Одно­временно он понял, что имеет дело с дилетантами, посколь­ку профессионал прежде чем звонить, наверняка бы похи­тил ребенка.

«Да, да, ребята, конечно заплачу, приезжайте в среду» — сказал им Рафик и сразу позвонил мне. В тот же день он по­садил жену с дочерью в самолет и отправил к родственни­кам в Армению, куда, кстати сказать, они давно собирались.

Сегодня, с раннего утра, мы поджидали рэкетиров. Время тянулось медленно. Рафик попытался напиться, но я отнял у него бутылку и спрятал в дипломат. Я знал, что если он выпьет хоть стакан, то уже не остановится. Последнее время Рафик все чаще уходил в запои, длившиеся по неделе и больше. Начиная пьянствовать, он забрасывал все дела, что существенно отражалось на доходах кооператива, а следова­тельно на моих тоже. Кроме того я понимал, что если так дальше будет продолжаться, то в скором времени он сопьет­ся. Мне было жаль Рафика, потому что за минувший год я успел к нему привязаться.

— А, чтоб их, где их черти носят! — Рафик отшвырнул в сторону журнал и нервно заходил по комнате. Андрей поко­сился в его сторону и закурил еще одну сигарету.

— Давай что ли чаю выпьем, — предложил я.

Большие настенные часы начали бить одиннадцать. Об­радовавшись, что может хоть чем-то заняться, Рафик отправился на кухню. Я спустил на пол кошку и облокотился на спинку дивана. Этим летом мне так и не удалось съездить на море. Работа у Рафика, семейные неурядицы и т. д. и т. п. Все это превратилось в какую-то трясину, из которой я никак не мог выкарабкаться. Глядя на падающие из окна лучи, я с грустью вспоминал залитые солнечным светом белые пля­жи Юрмалы. Хорошо бы сейчас лежать на горячем песке, слушать шум прибоя и ни о чем не думать. Поглощенный этими мыслями, я задремал. Меня разбудил резкий звонок в дверь.

—  Проходите, ребята, проходите, — слышался из прихо­жей приторно вежливый голос Рафика, — вот в эту комнату, сейчас я достану деньги.

Я сделал Андрею знак рукой. Сжав в руке резиновую ду­бинку и неслышно ступая, он встал около двери с таким рас­четом, чтобы входящие его сразу не заметили.

Дверь распахнулась и в комнату ввалились три мордово­рота. По пятам, фальшиво улыбаясь, следовал Рафик. «Здо­ровые, но пропитые. С этими не сложно будет справить­ся», — отметил я про себя.

Первый из громил, рыжеволосый, плохо выбритый и мусолящий в углу рта сигарету, с удивлением уставился на меня. Мне показалось, что я слышу как с натугой и скреже­том шевелятся его мозги. Наконец он, кажется, сообразил в чем дело.

—   Ах ты, падла! — Прохрипел мордоворот и, выплюнув на пол окурок, кинулся ко мне. Увернувшись от тяжелого размашистого удара, я прямым слева врезал ему по печени. Скорчившись от боли, он свалился на пол. Второй молние­носно выхватил тускло блеснувший нож, но Андрей ударил его резиновой дубинкой по затылку. Ноги у бандита подко­сились, глаза закатились под лоб и следующий удар Андрей наносил уже по падающему телу. Третий, сообразив в чем дело, отшвырнул в сторону Рафика и бросился к входной двери. Я настиг его на лестнице, сбил с ног подсечкой и бо­левым приемом заломил руку за спину! Когда я приволок его обратно в комнату, то увидел, что «гости» лежат рядом в углу, а Андрей связывает им руки запасенными заранее ве­ревками.