Не говори любви «прощай» - Потапова Татьяна

— А я знаешь, о чем думаю? — Варя потрогала коронку, которую ей только что поставили. — Вот говорят, что раньше хорошо было. Но ты вспомни, как нам лечили зубы? Мало того что за номерком надо было чуть ли не с пяти утра очередь занимать! Так ведь никакого обезболивания не делали! Ну неужели в стране новокаина не хватало? Ведь детей за руки держать приходилось! Такой стресс! А аборты? Даже их не обезболивали! Я это своему стоматологу сказала. А она вспомнила, как на втором курсе они заучивали последовательность действий. В любом старом учебнике было написано, что прежде всего делается анестезия. А когда пришли зачет сдавать, им преподавательница говорит: вот еще, с ума сошли, какая анестезия, потерпят десять минут. Вот такое чудное отношение к человеку!

— И не говори! — согласилась Женя.

— А про Полинку чего молчишь?

— Да все хорошо! — Женя на том конце провода поплевала через плечо. — Николка обожает нового папу. Везде хвостиком за ним бегает, а тот его и моет, и спать укладывает. Нарадоваться не могу. Полина ездила знакомиться с его мамой. Я рассказывала тебе про нее? Это же отдельная история. Понимаешь, она растила сына одна, без отца. Когда он десять лет назад уехал в Германию, мамаша тосковала, регулярно ездила его навещать. И он решил ей личную жизнь устроить. Обратился в бюро знакомств. Каждый раз во время ее приезда приводил на смотрины местных бюргеров. Мамаше никто не нравился. К тому же она немецкий не знала. Ну и взмолилась: мол, хватит, не знакомь меня больше ни с кем, не хочу, не буду. Сын согласился, но у него оставалась одна договоренность о встрече, и он попросил: в последний раз. Так вот! Последний раз оказался удачным! Мамаша два года назад вышла замуж и теперь как сыр в масле катается. Бюргер оказался состоятельным, с собственным домом. Везет же некоторым…

Женя завистливо вздохнула.

— Пусть и тебя пристроит… Ну раз у него такой удачный опыт, — Варя закончила вылов перца и теперь вновь производила пробу.

— Он и говорит: теперь за вас возьмусь. Только это, мол, долгий процесс, непростой. А мне кажется, — в Женином голосе поубавилось оптимизма, — что я ни с кем не уживусь. Слишком давно одна… Да, как там с квартирой дела продвигаются?

— У нас здесь однокомнатные влет уходят, двухкомнатные тоже — в общем, недорогие. На твою тоже есть желающие, но пока думают, — Варя помедлила. — Жень, скажи, пожалуйста, ты еще кому-нибудь ключи от квартиры оставляла?

— Только тебе. А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?

— Нет-нет, — торопливо ответила Варя. — Просто Генке, когда он мимо проезжал, показалось, что в квартире свет горит. Скорее всего, окна перепутал.

— Ты проверь на всякий случай, — заволновалась Женя. — Может, там бомжи какие вселились?

— Конечно, сегодня же, — пообещала Варя. — Ты не волнуйся. Зря я спросила. Явно Генка перепутал. Он, наверное, вообще забыл, где ты жила.

Варя положила трубку. Борщ был вполне съедобен, хотя и островат. Но если положить побольше сметаны…

Значит, никакой подруги с ключами не существует. Может быть, она нечаянно выронила ключ, а кто-то подобрал? Но ведь на нем не было адреса. В любом случае воровать там нечего. Мебель распродана. Никто не будет обои со стен срывать! Варя взяла листочек с номером телефона незнакомки, который передал ей Гена, и позвонила.

— Алло, — раздался приветливый женский голос, — фирма «Гелиос» слушает.

— Извините, — Варя растерялась.

Своего имени посетительница Жениной квартиры не написала.

— Я ищу одну женщину, у которой подруга уехала в Германию. Она оставила этот телефон и попросила позвонить, а ее имени я не знаю.

— Вы уверены, что правильно набрали номер? — засомневался голос.

Варя вслух прочитала цифры.

— Да, это наш телефон. Так я не поняла, что вы хотите?

— Как бы объяснить? — соображала Варя. — У вас работает одна женщина. Она указала ваш номер. Мне она срочно нужна. Она высокая, лет тридцати, у нее подруга эмигрировала в Германию.

— Все-таки вы, видимо, что-то неправильно записали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Все правильно! — давно Варя не попадала в такие глупые ситуации. — У вас есть такие работники, чтобы у них подруга…

— Девушка, — прервал Варю приятный голос, — нет у нас женщин с подругами в Германии. У нас вообще сугубо мужской коллектив. Понимаете? На всех — две женщины: я и бухгалтер, но бухгалтеру за пятьдесят, а мне двадцать два. Так что не там ищете.

— Странно, — сказала Варя.

— Более чем, — согласилась сотрудница «Гелиоса» и отключилась.

Некоторое время Варя приходила в себя после этого разговора. Последние дни она чувствовала дикое напряжение. Глупая история с ключами выбивала ее из привычной колеи. Но главной причиной была не она, а какой-то разлад в ее семье. Каждый существовал отдельно, сам по себе. Муж был весь погружен в неприятности на работе. С дочерью, которая еще недавно делилась с матерью своими девичьими тайнами, Варя перестала находить общий язык. Жанна отделывалась односложными «да» и «нет», где-то пропадала и по-прежнему даже не открывала учебники.

— Как можно учиться на филфаке и ничего не читать? — спросила ее однажды Варя.

— Что ты волнуешься? — Жанна пожала плечами. — Я все сдам.

— Но как? — не отставала Варя.

— А как я сдала зимнюю сессию?

— Тогда ты старалась, учила, сидела над книжками до двух часов ночи!

— А другие, мама, книжек в глаза не видели, но все равно все сдали.

— Ничего не понимаю! Что за университет у вас такой? Что тогда надо сделать, чтобы не сдать экзамен?

— Не ходить в институт, не знать преподавателя в лицо и чтобы он тебя ни разу не видел. А я все-таки на занятиях бываю.

Варя решила вести себя с дочерью жестко.

— Хватит гулять, — объявила она. — Сиди и занимайся. В конце концов, мы платим огромные деньги за твою учебу.

Но через полчаса Жанна нарисовалась при полном параде и макияже.

— Куда?! — вскинулась Варя.

— В книжный. Мне нужно купить учебник.

Вернулась Жанна спустя шесть часов с пустыми руками.

— Что мне с ней делать? — пожаловалась Варя Любе.

— Моя в свое время все в библиотеку ходила. Много читала, — вспомнила та. — Я сильно радовалась. Особенно по поводу того, что библиотеки так подолгу работают. Потом, правда, любовь к чтению оказалась мнимой. Как оказалось, она даже не была записана в библиотеку, а торчала с подругами в ближайшем баре. Возраст такой! Нужно просто его перетерпеть.

Варю этот совет не успокоил.

Женщин она делила на две категории: тех, у кого на первом месте были дети, и тех, для кого самым главным существом на свете являлся их мужчина. Себя она долгое время относила к первой группе.

С рождением дочери Варя поняла, в чем смысл жизни. Прижавшись к этому маленькому человечку, такому нежному, принадлежащему только ей, во всем зависящему от нее, она легко засыпала и видела только светлые сны. Даже мужа Варя порой воспринимала как помеху в ее общении с ребенком. Он отвлекал, требовал внимания к себе. А она уставала, у нее не хватало сил — все они уходили на то, чтобы дочь была здорова, ухожена, накормлена… Варя читала всякие пособия для матерей, следовала им. Она погрузилась в этот мир воспитания ребенка с головой, растворилась там без остатка. И удивлялась, что муж не разделяет ее бесконечной восторженности, не понимает, что их дочь должна расти, окруженная родительской любовью. У нее даже возникала мысль, что женщине совсем не обязательно иметь мужа, когда у нее есть ребенок.

Любимыми магазинами для Вари на многие годы стали детские. Она скупала все подряд на самые последние деньги — одежду, игрушки, сладости, не отказывая единственной дочери ни в чем. Уже тогда было понятно, что Жанночка вырастет большой модницей. Если Варе требовалось занять дочь, она открывала ей платяной шкаф, выдвигала ящики и сажала ребенка рядом. Часа три можно было не беспокоиться. Носки, трусы, майки маленькая Жанна помещала себе на голову, кое-как просовывала в них свое тельце, и это зрелище смешило Варю до слез. В год с небольшим дочь уже умела сама застегивать сандалики…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})