Куплю тебя, девочка - Любовь Попова

плену, губы непозволительно близко, и я облизываю свои, потому что горло пересохло.

Упираюсь ладонью в его рот, второй останавливаю его пальцы, что уже лезут мне в штаны.

— Сколько? — спрашивает он сквозь барьер и вытаскивает язык, скользит им по коже, добавляя в тело огня.

— Тебе лучше не знать этой страшной цифры.

— Не сомневаюсь. Ведь одно дело, когда шлюха ложится и просто продает свое тело. А ты еще и удовольствие от этого получала… Дрянь! Я прекрасно помню, как ты извивалась в оргазме. И очень хочу увидеть это снова. Покажи мне, как ты полюбила это…

— Пошел ты! Как ты правильно сказал, я шлюха. Так что максимум, на что ты можешь рассчитывать, это потыкать бревно своим сучком.

— Мой сучок еле в твой рот влазит, — усмехается Никита и проводит пальцем по моим губам. Сует внутрь, касается языка. — Рабочий ротик. Понравилась моя сперма?

— Я выплюнула ее. И не обольщайся, твой член самый обычный. Это инструмент. Им надо уметь пользоваться.

— Давай поспорим?

— Что? — теряюсь я в собственных чувствах от тянущей боли в волосах, от языка, что скользит по шее. Спаси…те.

— Буду тебя трахать. Если не кончишь, оставлю тебя до конца дня…

Меня тянет рассмеяться, но его рука уже в штанах, и там отвратительно мокро.

— Сука течная, — хрипит он, сдергивая с меня штаны и пробуя собственные пальцы в моей смазке на вкус. Господи. Кто вообще такое вытворяет? — Вкусная сука…

И я понимаю, что вот сейчас он помешан. Он не в себе. Смогу ли я на этом сыграть?

— Давай проверим и твою выдержку. Если кончишь, то ты оставляешь меня в покое. Навсегда…

— Нет, — отрезает. — Даже не обсуждается.

— До конца недели! — вспоминаю я, что сегодня четверг. Четыре дня спокойствия.

— Тебе не выиграть, так что ладно… — сдирает он с меня кофту и впивается в сосок, и я выгибаюсь, кайфуя от его губ и внутри себя смеюсь.

Этот дурак уверен, что важен оргазм, но еще не понимает, что мне нравится с ним именно процесс. Только с ним. Только, чтобы его губы спускались все ниже, язык забирался в пупок и вызывал острую нехватку воздуха. Ровно в тот момент, когда коснулся киски.

Глава 12

Тело, нависающее надо мной, великолепный образчик мужчины. Лоснящееся от пота, оно двигается подобно машине. Отлаженный механизм прекрасно знающий, как доставить женщине удовольствие. Проблема в том, что вчера, несмотря на покупку, он не считал меня товаром. И я смогла сорваться в пропасть нирваны.

А сегодня к этому прибавляется желание Никиты доказать свое превосходство. На этом-то чаще всего мужчины и спотыкаются. Жажда быть во всем лучшем прекрасна, если так и есть. А вот если это мальчишечье соперничество, хвастовство, то хочется только погладить по голове. Но не кончить.

Стирая мне влагалище презервативом, теперь он о нем вспомнил, он забыл, что помимо физического удовольствия женщина должна полностью отключить сознание, расслабиться, поддаться похоти, забыть о проблемах…

Весь мир должен подождать, чтобы женщина испытала оргазм. Но мужчины идиоты, если думают, что секс может быть отделен от эмоциональной составляющей. Оскорбленная женщина, униженная, поруганная любимым мужчиной кончит в очень редком случае. Практически никогда.

И именно мерзкое отношение Никиты ранее помогает мне выиграть этот раунд. И вот, со сладкой улыбкой я седлаю его, глажу идеальной формы тело, вижу, как в него стреляет похоть. В глазах не остается ничего, кроме яростного желания кончить.

И я помогаю. Седлаю, сладко улыбаюсь, пока его руки сжимают с силой вершинки сосков.

Тяну руку за спину, обхватываю пальцами переполненные мешочки и сжимаю мышцы влагалища.

Никита спускает пальцы с груди, вдавливает в мою талию, выгибается дугой, шумно и гортанно выдыхает.

И в этот момент он для меня не мужчина, а клиент. Причем такой, которому в лицо хочется плюнуть.

Он расслабляется спустя пол минуты, хотя все еще дрожит. Улыбается широко, по мальчишечьи, а потом замечает мое выражение лица.

— Блять, ты же так и не кончила…

— Нет, и теперь четыре дня ты ко мне не притрагиваешься, — напоминаю я, слезая.

На онемевших от скачки ногах подхватываю джинсы и иду к выходу. Никита подрывается, перегораживает выход. Со вздохом поднимаю глаза на его усыпанное капельками пота лицо.

— Или папа с мамой не научили тебя за свои слова отвечать? — судя по всему я нашла точку, на которую можно давить.

После того, как он убрал руку с косяка, милейшим образом улыбаясь, выхожу за дверь. Там сразу шмыгаю в туалет, где просто сажусь на унитаз.

Пытаюсь прийти в себя, но внутри все дрожит.

От него. От секса. От того, сколько трудов мне стоило пережить этот кайф и не кончить.

— Надеюсь, топиться не собралась? — слышится через перегородку вопрос и стук. Идиот… Ей богу.

— Планирую убийство. Пока не решила, кем ты будешь. Жертвой или исполнителем, — отвечаю и открываю кран. Никогда не понимала, почему туалеты в самолетах такие тесные.

Никита хохочет. Удаляется, я кривлю губы. Мне не до смеха. Вот совсем. И если честно, теперь я боюсь лететь дальше.

С ним.

Всего за сутки он всколыхнул то, что всегда спало. И теперь всем мои чувства обращены на него.

А самое главное правило проститутки. Не влюбляться в клиента. Любовь приносит много больше боли, чем насилие. И сгубило гораздо больше людей.

А Никита для меня самая страшная в этом плане опасность. Он слишком долго сидел в моей голове, сердце. Стал душой. И мне стоило огромных трудов затолкать ее вглубь сознания. И кто бы мог подумать, что эта «глубь» окажется такой мелкой. Словно рана, на которой вот-вот насохла корочка.

Ополаскиваюсь, смотря на свое раскрасневшееся лицо в маленькое зеркало на стене.

Кто ты, Алена? А кем ты будешь теперь? Сможет ли Никита сдержаться или не озвучивать мою цену каждому второму мужчине, или мне придется убегать и пытаться начинать самой. Снова одна? Против всего мира. Выдержу ли я?

По крайней мере теперь мой долг не сделает меня уличной проституткой. А только презираемой всеми любовницей богатого бизнесмена. Ну или кем там собирается стать Никита.

Выхожу из уборной и снова сажусь напротив него в кресло… Он, читающий журнал, снова принимается на меня смотреть. Разглядывать. Я не остаюсь в долгу.

Чем тут же заслуживаю жадный взгляд на грудь.

Животное…

— Эти четыре дня будут самыми длинными в моей жизни…

— А мне кажется, они пролетят даже слишком быстро, — беру в руки принесенный чай. Остывший, разумеется. — И что потом? Снова марафон за