Мир над пропастью - Олег Рой

– Вот ты какой, Игорь, – Яков посторонился, пропуская его в квартиру. – Ну заходи, осматривайся. Как тебе новое жилище?

Игорь глянул по сторонам. Все здесь было абсолютно чужое. Старенькие обои нелюбимого им бордового цвета, календарь с полуобнаженной девицей на двери ванной, кухонный линолеум в крупную клетку…

Мебели был минимум – узенькая тахта, низкий журнальный столик и полированный гардероб, сделанный годах примерно в шестидесятых. В кухне, правда, было чуть побогаче – тут и пластиковый стол, и три такие же табуретки, навесные шкафы над плитой и мойкой и даже небольшой холодильник.

Он глянул сквозь мутное окно. Показалось неожиданно высоко. На улице начал накрапывать мелкий дождь, людей по-прежнему не было. Казалось, все сидят в своих типовых ячейках и не имеют никакого желания выходить в эти бесприютные блочные джунгли.

Аля, Аля, вот она, твоя Москва. Ты, как наивная маленькая девочка, думала, что город твоей мечты – это Чистые пруды и Третьяковская галерея, величественные станции метро и фонтаны ВДНХ. И даже не догадывалась, что бoльшая часть современной Москвы – это так называемые спальные районы, где хочется выть от тоски и где ощущаешь постоянное одиночество…

– Ну как тебе? – поинтересовался Яков. – Скромненько, конечно, зато недорого. Всего две сотни в месяц.

– А? – Игорь словно очнулся от сна. – Да, конечно, я согласен.

– Ну и чудненько! Тогда не буду больше тебя мучить. Вот тебе ключи. Отдохни с дороги. А завтра после обеда позвони, поговорим насчет колес.

Вскоре Игорь остался один. Начал было разбирать вещи, потом передумал, отправился в ванную. Тут было на удивление чисто, видимо, недавно сделали ремонт. И все не так, как дома. Навесные потолки. Однотонная бежевая плитка даже на полу. Вместо ванны – душевая кабина. Хорошо хоть горячая вода есть. В Озерске с ней часто бывали перебои.

Ему жутко захотелось спуститься вниз в загаженном лифте, найти продуктовый магазин и купить бутылку водки. Иначе просто невозможно пережить эту ночь в пустой квартире, где каждый сантиметр кричит, что он, Игорь, тут чужой. Но делать этого было нельзя. Завтра, возможно, придется заняться покупкой машины, поэтому нужна трезвая голова.

В гардеробе обнаружились два комплекта белья, подушка и тонкое одеяло. Игорь постелил себе и вырубил везде свет. Когда он задремал, «пришла» Настена, забралась к нему на грудь и приложила маленькое ушко к его сердцу.

Он еще ощущал ее тяжесть, когда проснулся. В незашторенные окна било апрельское солнце.

Яков велел позвонить после обеда. Чем бы занять утро? Есть пока не хотелось. Игорь достал из кармана сумки станок, побрился, почистил зубы, надел свежий свитер. Хотел бросить грязную одежду в стиральную машину, но сообразил, что у него нет порошка. Натянул куртку, сунул в карман путеводитель и, уже запирая дверь квартиры, сообразил, куда сейчас отправится – на Арбат.

Найти улицу со странным названием было нетрудно. В схеме метро оказалось сразу две станции «Арбатская». Одна была прямо по его синей ветке. С нее-то Игорь и решил начать. Но по дороге не удержался, вышел на одну остановку раньше, на знакомой уже «Площади Революции», снова прикоснулся к бронзовому собачьему носу и опять загадал вчерашнее желание. От этого детского ритуала на миг почему-то становилось легче.

Арбат его поразил. На Алькиной открытке он был совсем-совсем другим: мощеная улочка, редкие прохожие с добрыми лицами, небольшие домики, дышащие стариной, уютные магазины, похожий на смешную букашку троллейбус.

В жизни же все было по-другому. Никаких машин и троллейбусов – улица оказалась пешеходной. Первым бросилось в глаза обилие музыкантов. С разных сторон звучали баян и скрипки, гитара и даже гусли. А дальше он встретил ансамбль кришнаитов и группку подростков, демонстрирующих хип-хоповые выкрутасы под хрипы старенького магнитофона.

Прохожие невозмутимо прогуливались среди этой какофонии, иногда бросая в шапки и раскрытые футляры от инструментов бумажки и монеты.

Тут и там сидели уставшие от безделья художники. Портреты с натуры и по фотографии, гравюры, шаржи, готовые пейзажи – может, все это и было востребовано в выходные, но сегодня предложение явно превышало спрос.

Помимо музыкантов и художников здесь же зарабатывали на хлеб другие творческие натуры – фотографы, клоуны, фокусники, гадальщики и даже йоги. У Игоря рябило в глазах.

Он пошел дальше. Слева и справа тянулись витрины дорогих магазинов с нерусскими названиями, мелькали вывески роскошных ресторанов. А посреди улицы бородатые мужики и румяные девахи продавали с лотков шапки-ушанки, матрешек и бюстики Ленина. Рядом расположились парни уголовного вида, торгующие футболками с черепами или гербом СССР.

В юности он слышал, что на Арбате собираются хиппи, но ему навстречу попадались в основном длинноволосые металлисты в черных кожаных куртках-косухах с многочисленными заклепками.

Неужели это и есть тот самый Старый Арбат, про который так проникновенно пел Булат Окуджава? Все женщины семьи Быковых – и мама с бабушкой, и Алька с Настеной – были просто без ума от его задушевных песен…

По правой стороне он заметил небольшой зоомагазинчик. «Лучше бы ты купил ей щенка вместо велосипеда». Да, лучше бы он купил тогда щенка…

Вдоль магазина стояло несколько человек с замученным зверьем на руках. Маленькие котята, черепашки, один вялый кролик. Больше всего его поразили таблички у ног некоторых продавцов с просьбой помочь питомнику. Какому питомнику?

Так странно было видеть все это. Игорю вдруг показалось, что весь город сошел с ума.

Он дошел до конца улицы и, подумав, завернул в «Макдоналдс». Надо хоть узнать, что это такое… Отстоял небольшую очередь у кассы, взял пузатый многослойный бутерброд, крошечные котлетки в картонной коробочке, нарезанную соломкой жареную картошку. Цены показались неоправданно высокими. Почти сто рублей! На эти деньги они дома, в Озерске, могли бы питаться всей семьей целый день. А тут так просто, зашел перекусить.

С полным подносом он вышел в зал и завертел головой в поисках свободных мест. Их почти не было – разве что у окна, на длинной скамейке, рядом с пестрой группкой шумных цыганок с чумазыми ребятишками. Игорь нахмурился. Цыган он не любил. Но не есть же стоя! Делать было нечего, и он приблизился к их столику:

– Разрешите?

– Пожалуйста, садитесь! – отвечала сидевшая с краю цыганка, совсем молодая и довольно красивая девушка. Удивленный обращением на «вы», что было явно не в обычаях этого народа, Игорь пристроился рядом и принялся за еду. Не так уж и вкусно. Ничего особенного. А уж эта котлета, засунутая в бутерброд, и вовсе никуда не годится. Как траву жуешь. С Алиной, не говоря уже о бабушкиной, стряпней не сравнить.

Его шумные соседи наконец закончили завтрак и поднялись с места. Обходя его, юная цыганка приветливо улыбнулась:

– Спасибо вам!

– За что это? – удивился он.

– За то, что не побрезговали, сели рядом с нами. А вы знаете, что у нас примета есть – кто с цыганами посидит, тому будет счастье.

Игорь горько усмехнулся. Да уж, нашла счастливчика…

– А напрасно вы мне не верите! – горячо заверила его девушка. – Я ведь вижу, что у вас сейчас черным-черно на душе. Вы потеряли что-то или кого-то, что было вам очень дорого. Вам сейчас и жизнь не мила, прямо хоть в петлю, так ведь?

Игорь не отвечал.

– А я вам вот что скажу, – не унималась юная пророчица. – Будет вам еще счастье, обязательно будет. Обретете свою потерю, когда уж перестанете надеяться!

Игорь разозлился. Что за чушь городит эта девчонка?! Как он может обрести жену и дочь? Он уже собрался было прикрикнуть на девушку, мол, пусть не старается, денег от него все равно не получит, но не успел.

– Рада! – сердито позвала от входа пожилая женщина. Далее последовала длинная фраза по-цыгански, смысла которой он, разумеется, не понял. Девчонку как ветром сдуло. Игорь на всякий случай проверил содержимое карманов – странно, но деньги были на месте – и вернулся к своей картошке.

На этот раз на «Площади Революции» он выходить не стал, хотя и очень хотелось. Сразу поехал в свою блочную тюрьму и, уже садясь в троллейбус, понял, что снова голоден. В лабиринтах типовых монстров отыскал крохотный подвальный магазин с надписью: «24 часа». Купил пельмени, молоко, упакованную в целлофан булку белого хлеба, пачку масла, батон копченой колбасы, макароны и несколько банок тушенки. А еще блок сигарет, соль, сахар, чай, банку растворимого кофе, коробочку соды, мыло, шампунь и стиральный порошок. Получился довольно-таки увесистый пакет. Потом вернулся и, ругая себя, докупил бутылку водки.

Уже в лифте сообразил, что не помнит, есть ли в квартире посуда. Неужели придется отправляться на поиски тарелок и сковородок? Но, на его счастье, хозяева позаботились о жильце, и кухонная утварь все-таки нашлась. Он вымыл большую алюминиевую кастрюлю, налил воды и поставил на электрическую плиту. А дома у них был газ…