Чеченцы - Зарема Ибрагимова

В западной и, в частности, британской, литературе муссировались идеи о незаконности и недопустимости притязаний России на Кавказский регион. В их обоснование приводился целый ряд доводов: геополитические (угроза британским национальным интересам на Востоке, включая Индию; нарушение англо-русского и многостороннего международного баланса сил в пользу России); экономические (закрытие для Англии доступа к потенциальной колонии, источнику сырья и рынку сбыта); идеологические (неспособность «деспотической», «варварской» России цивилизовать кавказские народы, привить им либерально – демократические ценности; «бремя белых» в данном случае, как и во всех остальных, должна нести Англия); нравственно – филантропические (защищать население Кавказа от военной и морально-растлительной агрессии могущественной, циничной власти и духовной деградации)4. Царское правительство в формировании своей кавказской политики понимало и пыталось учитывать заинтересованность западноевропейских держав, особенно Англии, в кавказских делах. «России нечего опасаться за свои владения, – считал Александр I, – пока соседями с той стороны остаются слабые народы, как персияне и турки. Но притаись где-нибудь англичане, доставь горцам артиллерию, научи их военному искусству и тогда нам будет надо укрепляться уже на дону. Англичане стерегут нас, не спуская глаз»5.

При поддержке Англии в 40-е годы XIX в. аристократический центр национального совета польского национально-освободительного движения (Жанд Народовый) во главе с князем А. Чарторыйским (бывшим видным членом Негласного комитета Александра I), размещавшийся в «Отеле Ламбер» в Париже разрабатывал геополитические проекты, направленные на отторжение части территории Российской империи. Польская эмиграция планировала привлечь на свою сторону южных славян, казаков, горцев Северного Кавказа и в результате вторжения вызвать в России революцию. В дальнейшем планировалось образование Польши в границах 1772 г. с включением донских и черногорских казаков, а на Кавказе: Грузии, Армении и Федерации мусульманских народов в вассальной зависимости от Турции.

Особенно обострилась геополитическая ситуация в период Восточной (Крымской) войны 1853–1856 гг., когда Кавказский вопрос стремились использовать для реализации казавшихся тогда фантастическими планов расчленения России. Еще в начале XIX века Понсонби Джон (1770–1855) – английский дипломат, посол в Константинополе в 1832–1841 гг., составил «Особое теоретическое обоснование о положении Кавказа», где в качестве первоочередной задачи правительства Великобритании ставилось оказание помощи адыгам в прокламировании своей независимости, после чего Англия должна была признать независимость Черкесии6. Лорд Пальмерстон разработал свой план «раздробления» Российской империи, который называли «Планом тридцатилетней войны»7. Обосновывая задачи войны, английский премьер-министр Пальмерстон писал: «Моя заветная цель в войне, начинающейся против России, такова: Аландские острова и Финляндию отдать Швеции; часть остзейских провинций России у Балтийского моря передать Пруссии; восстановить самостоятельное королевство Польское как барьер между Германией и Россией. Валахию, Молдавию и устье Дуная отдать Австрии. Крым и Грузию отдать Турции, а Черкесию либо сделать независимой, либо передать под суверенитет султана». Пальмерстон при заключении Парижского мира (1856) пытался настоять на провозглашении независимости Черкесии, однако позиция французской дипломатии позволила России уклониться от этого требования8. Заслуживает внимания факт острых англо – французских противоречий, не дававших главным врагам России последовательно выступать против нее единым фронтом. Не будет преувеличением сказать, что от потери Кавказа Россию спасли не только штыки и пушки русской армии, но и вражда в стане ее врагов. Франция не видела смысла в том, чтобы передавать российские владения на Кавказе англичанам и тем самым усиливать британские позиции в районе Ближнего и Среднего Востока9.

Пальмерстон, не сдержав своего гнева, даже отчитал российского посла Поццо ди Борге за «желание России захватить Кавказ» и пригрозил, что Англия «поставит предел системе захватов, которую русский император намерен осуществить…»10. Бурная реакция Англии на присоединение Кавказа подталкивала Россию к форсированию установления контроля над регионом и введению здесь военной и гражданской администрации Российской империи, установлению постоянных государственных границ. Одновременно были блокированы попытки Англии добиться пересмотра торгового и таможенного законодательства России, что позволило бы усилить экономическое влияние Великобритании в регионе11. Великобритания старалась всякими способами помешать России укрепиться на Кавказе. Даже в конце Кавказской войны, когда исход ее был уже предрешен, Англия продолжала свою целенаправленную подрывную деятельность, не оставляя надежды «сделать горцев независимыми и свободными». Весной 1857 г. в Турцию прибыл английский корабль «Африканец», груженный закупленным в Англии и предназначенным для горцев оружием, по настоянию посланника России в Османской империи А.П. Бутенева, он был задержан, а груз конфискован в присутствии российского консула12.

Западная пресса утверждала, что России не под силу цивилизовать Кавказ политически и экономически, что это должна сделать Англия путем избавления народов региона от «военного деспотизма», переселения туда избыточного английского населения, развития предпринимательской деятельности. Способы послевоенного «наказания» России особенно часто продумывала британская пресса, к рекомендациям которой Лондонский кабинет прислушивался, ввиду того, что они отражали волю и настроение правящего класса Англии. «Таймс» считала обязательным наличие в будущем мирном договоре пункта, предусматривающего независимость «кавказских племен» и установление российской границы по рекам – Кубань и Терек. Это, по мнению газеты, необходимо для «поддержания европейского равновесия и ослабления державы, представляющей наибольшую угрозу ему»13.

В Англии окончание Кавказской войны было воспринято как национальная трагедия. На улицах Лондона и других городов Великобритании проходили массовые митинги, требующие наказать правительство, не сумевшее спасти Шамиля и Кавказ. Через пять дней после царского манифеста о полном победоносном окончании Кавказской войны от 21 мая (2 июня) 1864 года, лорд Пальмерстон в присутствие полного парламента объявил, что «Англия не признает русского владычества на Кавказе!»14 Но дело было сделано. Кавказ стал частью Российской империи. И после ожесточенной «подковерной» схватки России с Западными державами, прежде всего Великобританией, «потрясать воздух» было уже бесполезно. Кавказ принял свою судьбу и уже вовсю шел адаптивный процесс горцев к новой жизни.

В XIX веке вместо существовавших в Кавказском регионе подвижных границ начали появляться постоянные, закрепленные межгосударственными договорами. Это вызвало необходимость надежного войскового прикрытия и таможенного надзора. К середине 1850-х годов таможенная (пограничная) стража, бывшая в ведении Министерства финансов, обосновалась в восстановленных и вновь возведенных вдоль Кавказской линии крепостях и в населенных пунктах. Однако, еще долго система оборонительных сооружений и очертания границ видоизменялись – в зависимости от политической ситуации, результатов военных действий и усилий дипломатов. 15 (27) октября 1893 года вышел Указ Александра III об образовании внутри департамента таможенных сборов Отдельного корпуса пограничной стражи (ОКПС), который оставили в ведении Министерства финансов15. Первым его командиром был назначен генерал-лейтенант А.Д. Свиньин – профессиональный военный, активный участник Русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Спустя некоторое время, учитывая особо тяжелые условия охраны границы на Кавказе, Николай I разрешил пограничникам в случае крайней необходимости – при преследовании нарушителей «по горячим следам» – переходить границу на участках с Персией и Турцией. Им были предоставлены особые права и по применению оружия. Переход стражи к военной организации был завершен к 1899 году созданием семи пограничных округов, в том числе и на Кавказе. 7 мая 1899 года высочайшим приказом было определено, что штат 6-го пограничного округа будет дислоцироваться в Тифлисе и в его состав войдут Черноморская, Карская, Эриванская, Елисаветпольская и Бакинская бригады. Первым начальником округа был назначен генерал – майор барон Нольде. Протяженность границ на Кавказе к 1880 году по патрульным дорогам превысила 3000 верст16.

В условиях ожесточенной борьбы между крупнейшими странами за Кавказ малые кавказские народы не могли сохранить самостоятельность, и на определенном этапе неизбежно должно было последовать либо «добровольное», либо насильственное присоединение их к одной из борющихся мировых держав. Такая судьба была уготована и для чеченцев. Конец 50-х гг. XIX века явился заключительным этапом присоединения Чечни к России и включения ее в систему административного управления. В эти годы наместник приступил к качественно новой форме борьбы с движением сопротивления в Чечне. Воронцов понимал, что попытка обращения чеченцев к покорности только силой оружия не приведет к успеху, во всяком случае, не обеспечит прочного мира в Чечне. Особая роль в агитации стала отводиться обращениям к народу с обещаниями «даровать милость». Прокламации и различного рода воззвания к чеченскому народу регулярно читались во всех аулах и хуторах, и именно они сыграли главную роль в прекращении борьбы народными массами Чечни. Народ поверил обещаниям. Откуда чеченцам было знать, что это хитрый политический маневр и большинство обещаний так и не будут реализованы17.