Кобра под подушкой - Роман Ким

Я пояснил свой вопрос соответствующим жестом. Полковник пожал плечами и ответил:

— Такие факты надо вычеркивать из памяти.

Когда я шел домой, вдруг у меня в голове мелькнула мысль: а что, если она вовсе не агент? Сейчас же отогнал эту мысль.

Из Стамбула получено донесение: «Стилет» направился в Софию с документами о предстоящей высадке в Сардинии.

Если Лилиан агент и если Эймз выдал тайну нашей операции, то посылка нами де Шамбли — это ход вхолостую, и немцы теперь начнут контригру: сделают вид, что поверили в документ о высадке в Сардинии.

25 апреля

Из Стамбула получено донесение от нашего агента, работающего в румынской миссии в Софии, о том, что чины резидентуры имперского управления безопасности арестовали де Шамбли около итальянской миссии и увезли в Берлин. Он попал в руки людей Кальтенбруннера. Значит, нашли документ.

Все выяснится в ближайшие дни — удался ли наш «Бримстон» или нет. Если не удался, значит, Эймз выболтал все Лилиан и она предупредила немцев, что документ, посланный со «Стилетом», фальшивка.

30 апреля

Следим неотступно за Лилиан. Она ходит в советское посольство справляется насчет визы. Ходит в шведское посольство. Может быть, встречается там, с кем-нибудь из шведских дипломатов, работающих на немцев?

Не могу сидеть спокойно. Неужели «Бримстон» провалился? Как только это выяснится — убью Лилиан на глазах Эймза.

6 мая

Началось наступление в Тунисе. Объединенный комитет начальников штабов одобрил «операцию Хаски». Черчилль полетел в Америку на совещание «Трезубец». Просил известить о результатах «Бримстона» и «Минсмита» пробудет в Америке до 25 мая.

Лилиан выехала в Советский Союз. Марло и я ставили вопрос о ее аресте, но Кэрфакс замахал руками секретарь Поуэла, друга президента. Упустили!

12 мая

Вернулся Эймз. Он доложил Кэрфаксу о проделанном.

Был очень опечален, узнав об отъезде Лилиан. Кинулся к Мухину.

Я с ним подчеркнуто холоден. Ни о чем не спрашиваю.

Кэрфакс сказал, что по линии «Минсмита» труп с портфелем подбросили испанцам, а те передали немцам фотокопии документов, найденных в портфеле.

Если Лилиан — немецкий агент, то она должна была сообщить немцам об обеих наших операциях. И немцы теперь сделают вид, что поверили в документы, найденные при трупе. И тогда нас ждет в Сицилии ловушка.

22 мая

Получено сообщение от американцев: Гитлер встретился с Муссолини. До встречи Гитлер принял Канариса и заслушал его доклад. Гитлер обсуждал с Муссолини положение на фронтах.

24 мая

Американцы сообщили: Гитлер заявил Муссолини о том, что надо ждать врага в Сардинии и Греции.

Муссолини высказал предположение, что американцы и англичане предпримут высадку в Сицилии, но Гитлер заявил, что, по имеющимся у германского командования сведениям, первый удар будет нанесен по Сардинии, а второй по Греции. Сперва по Сардинии, потом по Греции.

Если Гитлер ждет высадки в Сардинии, значит, поверил в «Бримстон», а если ждет высадки в Греции, значит, удался «Минсмит».

Сообщили обо всем Черчиллю, находящемуся сейчас в Шангри-ла.

31 мая

Томительная неделя. Пока нет никаких сведений.

4 июня

Марло говорит, что теперь нам надо ждать ответного хода немцев. Они, возможно, разгадали наши комбинации и начнут контригру.

Эймз лежит дома больной. Может быть, узнал что-либо о Лилиан и боится показаться на службе.

6 июня

Получено сообщение от американцев (от филиала ОСС в Швейцарии): де Шамбли умер в берлинской тюрьме. Гестаповцы перестарались.

Кэрфакс сказал, что по нашей линии тоже получено сообщение: Кальтенбруннер доложил фюреру о том, что им схвачен и уничтожен бывший агент Канариса, который перешел на сторону англичан и был послан ими в Болгарию. Канарису здорово влетело от Гитлера.

Таким образом, смерть «Стилета» подтвердилась.

9 июня

Из Швейцарии получено сообщение: Кальтенбруннер установил связь с американцами через Хетля — заместителя начальника 6-го отдела гестапо.

Дрожу от нетерпения: удался «Бримстон» или нет?

17 июня

Утром ко мне ворвался Эймз, выдернул подушку из-под моей головы и стал бить меня подушкой. Оказывается, Гитлер издал приказ: срочно перебросить бронетанковые дивизии и торпедные катера из Сицилии в Сардинию и Грецию. 13 дивизий уходят из Сицилии!

Гора с плеч! Я вытер слезы. Мы побежали к Кэрфаксу. Он принял нас в шлафроке, угостил бутылкой «Вдовы Клико». Мы выпили и заорали «ура». Эймз ткнул меня в живот кулаком и прошипел:

— Этот идиот считал, что Лилиан — немецкий агент и боялся, что она провалит наш «Бримсток».

Кэрфакс мотнул головой.

— Она не немецкий агент, а советский.

— Неправда! — крикнул Эймз. — Я знаю.

Кэрфакс поморщился.

— Не спорьте. Это почти установлено.

Эймз хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел из комнаты. Его радость по случаю успеха «Бримстона» была омрачена.

26 июня

В Сицилии остались только немецкие — 15-я гренадерская моторизованная дивизия и дивизия «Геринг», и итальянские — сильно потрепанные четыре пехотные дивизии, и 6 дивизий береговой обороны с легким оружием. В дивизии «Геринг» только два батальона. В составе этих батальонов роты астматиков, хромых и грыжников. Типично немецкая любовь к порядку — объединять сходных инвалидов.

Итак, окончательно выяснилось: «Бримстон» и «Минсмит» увенчались успехом. Величайшая победа британской разведки! Хип-хип ура!

Я напился и признался Эймзу в том, что боялся, — не окрутила ли его Лилиан, которую я считал немецкой шпионкой. Эймз выругался по-солдатски и чуть не ударил меня. Он заставил меня извиниться, потом мы снова выпили и пошли в клуб Гаргойль, там снова выпили и мне стало нехорошо.

— Но почему Лилиан дружит с Мухиным? — спросил я.

— Вовсе не дружит, — ответил Эймз. — Просто знакомы.

— А Лилиан не американский агент?

— Нет. А вот Мухин… Он советский агент.

— Мне кажется странным, почему она так часто встречалась с Мухиным.

— Она хотела поехать в Россию, поэтому расспрашивала его обо всем. И хочет в дальнейшем изучать язык. Она ведь способная.

— А все-таки думаю, что она неспроста вертелась около Мухина. Лучше всего было бы арестовать ее, когда она вернется.

— Тебя томит неизвестность. Надо выяснить, кто такой Мухин. Его тень падает на Лилиан. Проверим его как следует.

Я ударил ладонью по столу.

— Проверим ее до конца.

Лондон

(Июль — август, 1943)

I

Позвонил старший инспектор Особого отдела Скотланд-Ярда некий Брус и попросил полковника Кэрфакса или кого-нибудь из его группы. Пимброк назвал себя и спросил, в чем дело.

— Вам известен югославский майор Милан Кривош?

— К сожалению, нет.

— Поступили сведения о том, что он ссылается на свое знакомство с полковником Кэрфаксом. Причем намекает на сугубо деликатный характер их связи

— Я лично не замечал у полковника таких наклонностей…

— Вы не поняли меня. Речь идет о доверительном характере их знакомства Значит, вы не знаете Кривоша?

— Не имею чести.

— Майор Кривош сказал одной… даме, которая, так сказать, поддерживает с ним интимные контакты.

— Понятно. Эта дама — ваша подчиненная.

— Короче говоря, майор Кривош намеревается выступить с какими-то разоблачениями. Хотелось бы узнать мнение полковника Кэрфакса.

— Я спрошу у полковника. Позвоните мне через час и тогда можно будет решить, что делать с этой светлой личностью.

Пимброк хотел выйти из комнаты, но снова зазвонил телефон. На этот раз говорила Лилиан.

— Здравствуйте, Бомарше. Только что вернулась из Москвы.

— Здравствуйте, но при чем тут Бомарше?

Лилиан рассмеялась — она, очевидно, знала, что ее смех очень музыкален.

— Ну, тогда Даниель Дефо.

— Почему?

— Потому что эти оба классика — ваши коллеги и по литературе, и по секретной службе. Вы забыли, что говорили о них в Касабланке в день нашего знакомства. Помните, в кафе?

— Помню кафе и все остальное, но не помню, чтобы я когда-нибудь имел отношение к секретным делам. Если не считать интрижки с супругой одного адмирала…

— Я имею в виду не ваши шашни, а службу.

— Я работаю в историческом секторе военного министерства. А насчет секретной службы вам, наверно, наврал Эймз. Он женщинам не говорит ни одного слова правды. Врет с начала до конца.

— Я лучшего мнения о вашем ближайшем друге, — сухо заметила Лилиан. Когда я вас увижу обоих? Как Эймз?