Кобра под подушкой - Роман Ким

Я спросил Эймза:

— Значит, ты ездил только для этого? Устроить встречу?

— Нет, у меня было еще одно поручение. Я привез того самого француза, которого мы допрашивали в Ктасабланке. Марло его перевербовал и пустил по русской линии. Подставлял в Каире к некоторым русским, но ничего не получилось. Кэрфакс хочет использовать его по линии «Бримстона».

— Послать его к немцам?

— Да. В качестве гамбитной пешки.

Я поинтересовался: узнал ли Эймз, кто этот гость из Германии, мистер Б? Эймз пожал плечами и высказал предположение, что Б — очень важная персона, вероятно, один из главарей антигитлеровского заговора.

— Хочется все-таки узнать, кто же он?

— Это станет известно когда-нибудь… после войны.

— Ты давно виделся с Лилиан? Как они там?

Я задал этот вопрос без всякой задней мысли. Но Эймз почему-то бросил на меня взгляд и, перед тем как ответить, закурил сигару. Он был смущен и не смог скрыть этого.

— Ты делаешь вид, что не расслышал?

— Почему ты у меня спрашиваешь? — Он поднял левую бровь, как будто вставлял в глаз монокль. — Я хотел спросить тебя о том же.

— Если бы я видел кого-нибудь из них, то сказал бы тебе.

Эймз перевел разговор на бой быков, который он видел в Сарагосе. Мне непонятно, почему Эймз так странно реагировал на вопрос о Лилиан?

16 марта

Я увидел Мухина у входа в универмаг Сельфриджа. Он медленно пошел в сторону Гайд-парка и дойдя до угла свернул налево, на Парк-лейн — шел к себе в отель. Я нагнал его.

— Приятная встреча, — сказал приветливо Мухин, широко улыбаясь. — Как раз вчера мы говорили с Лилиан о вас.

Мухин сообщил, что приехал из Москвы шеф Лилиан — мистер Поуэл, шумный, веселый человек, умница, но во многих вопросах блещет полным невежеством. Искренне опасается того, что в конце войны советские танки дойдут до Гибралтара.

Мы рассмеялись. Затем Мухин сказал, что учит Лилиан русскому языку, она решила ехать в Москву в середине будущего месяца.

— В Москву? — удивился я.

— А вы разве не знаете? — удивился в свою очередь Мухин. — Лилиан сказала об этом майору Эймзу. Как раз в тот день, когда он улетал в Испанию. Они были в кино.

— Возможно, что и говорил, но я пропустил мимо ушей.

Я проводил Мухина до его отеля и пошел на службу. Значит, Эймз встречается с Лилиан и об этом ничего не говорит мне. И виделся с ней в день отъезда в Испанию. А со мной проститься у него не было времени.

Я пришел к заключению: Эймз встречается с Лилиан по заданию контрразведки — Эм-Ай 5 и поэтому не говорит мне.

19 марта

Виделся с де Шамбли — так зовут того француза. Он бывший чемпион по фехтованию, работал в спортивных журналах. Когда был студентом, попал в историю (убийство богатой вдовы), но был оправдан за недостаточностью улик сфабриковал хорошее алиби.

Кэрфакс уже говорил с ним. Де Шамбли готов выполнять ваши задания. Он был завербован разведкой Канариса в Таллинне еще до войны, затем работал в скандинавских странах, а в конце 1942 года был послан в Испанию в распоряжение Рауша. А тот направил его в Касабланку.

— Вы хорошо запомнили сценарий, по которому должны действовать? спросил я, предложив ему сигарету. — Вызубрили свою новую биографию?

Де Шамбли показал мелкие, как у кошки, зубы и сморщил нос.

— Полковник Кэрфакс уже подробно объяснил мне все. Все предельно просто, как в детской песенке. В день прибытия в Софию в семь вечера буду ходить около итальянской миссии. Ко мне подойдет человек, который даст мне ключ от номера отеля. А я ему передам книгу с письмом, спрятанным в переплете.

— А пароль?

— Вторые строчки первого и десятого стихотворений из сборника стихов Гийома Аполлинера «Калиграммы».

— А к кому вы посылаетесь?

— Не знаю по имени. Но знаю, что он связан с болгарскими подпольщиками.

Де Шамбли мы держим в Оксфорде в квартире помощника Шаттлбюри.

Эймз сказал мне, что еще не придумали окончательно, каким образом выдать де Шамбли немцам.

23 марта

Де Шамбли повезет с собой фальшивый документ, адресованный болгарским подпольщикам. В документе будет сказано, что в начале июля решено высадить войска в Сардинии. После Сардинии имеется в виду взять Корсику. Эта операция называется «план Бримстон». Болгарские подпольщики должны послать связника к французским партизанам — предложить им начать активные действия к моменту начала десантной операции против Сардинии.

После ареста де Шамбли немцы начнут искать линии связи английской разведки с болгарскими подпольщиками и последних с французскими партизанами. И не найдут, потому что этих линий связи не существует совсем. Немцы, вероятно, поверят в наличие плана высадки в Сардинии.

Но кому именно из немцев выдать де Шамбли?

27 марта

От «Администрации особых операций» получили меморандум — о деятельности имперского управления безопасности, то есть разведки Кальтенбруннера. Она вовсю ведет борьбу против разведки Канариса. Кальтенбруннер, так же как и Гиммлер, подозревает адмирала Канариса в тайной связи с нами.

Кэрфакс решил выдать де Шамбли именно разведке Кальтенбруннера. Нам удалось недавно подставить агента к резиденту разведки Кальтенбруннера в Женеве. Через этого агента будет сообщено о том, что английская разведка, арестовав агента Канариса, перевербовала его и решила послать в Стамбул, откуда он проберется в Софию для встречи с тамошним резидентом английской разведки.

Кальтенбруннер будет очень рад схватить бывшего агента Канариса. Можно будет доложить фюреру о том, что агентура Канариса вообще ненадежна, легко переходит на сторону врага и что вообще не стоит доверять аппарату военной разведки адмирала Канариса.

Захватив у де Шамбли документ, Кальтенбруннер, разумеется, признает его подлинным и постарается скорей ликвидировать француза.

28 марта

Эймз представил записку, в которой предупреждает: может быть, француз был послан Раушем в Касабланку специально для того, чтобы попасть к нам в руки и быть завербованным нами. Когда мы пошлем его в Софию, он сообщит Канарису о том, что документ данный ему нами, — фальшивка. И тогда «Бримстон» полетит к черту.

Лучше сделать так: через женевского агента сообщить Кальтенбруннеру о предстоящей заброске де Шамбли английской разведкой.

Но как только он прибудет в Софию, поручить нашей резидентуре убить его, инсценировав автомобильную аварию. Документ, найденный при погибшем, попадет в руки полиции, а она передаст немцам — чинам разведки Кальтенбруннера.

Кэрфакс отверг план Эймза — не стоит затруднять софийскую резидентуру таким поручением. Лучше просто выдать де Шамбли немцам, пусть они расправятся с ним.

31 марта

Мухин был у меня в отеле «Ритц». Говорили о взятии нами линии Марет. Мухин ругал нас за длительное бездействие в Тунисе. Из-за этого немцы перевезли с юга дивизии и взяли обратно Харьков.

Затем Мухин говорил о речи Черчилля по радио от 21 марта о послевоенной Европе:

— Ваш премьер предлагает создать объединение европейских стран после войны. Очевидно, имеется в виду повторить Малую Антанту, созданную после первой мировой войны, то есть санитарный кордон против Советского Союза.

Мухин сказал, что польские и чешские журналисты в Лондоне открыто говорят о проекте дунайско-балканской федерации, исходящей от англичан.

Мухина очень интересует этот вопрос. Наверно, газетчики, вертящиеся вокруг эмигрантских правительств Польши, Чехословакии и Югославии, много болтают

2 апреля

По разным линиям проводим дезинформационные мероприятия. Кэрфакс приказал подбросить Мухину и Лилиан данные о том, что американское и английское командование решило заморозить десантные операции на Тихом океане и направить большую часть десантных средств в Средиземное море — после взятия Туниса будет проведен ряд операций одновременно в разных районах Средиземного моря.

Мухин слушал очень внимательно, но потом недоверчиво покачал головой. А Лилиан, не дослушав, перевела разговор на другое. Рассказала, что ходила вместе с Мухиным в Уайтчепел и купила замечательного игрушечного тигра.

Я угостил гостей семидесятилетним «хеннеси». Лилиан стала напевать русские песенки, которым научил ее Мухин, и вдруг заснула на полуслове. На нас с Мухиным коньяк тоже подействовал. Мы стали откровенно говорить о том, что будет после войны.

— Сделать так, чтобы эта война была последней. — Мухин свирепо нахмурился. — Если захотим этого по-настоящему, сможем добиться.

Я ударил Мухина по плечу.

— Сейчас идем вместе, будем идти вместе и после войны.

Мухин покачал головой.

— У вас не все так думают. Кое-кому очень не по душе то, что приходится быть вместе с нами.