На Меркурии - Гордон Джайлс

Омега был грубияном, если еще не чем-либо иным. Суинертон покраснел за всех нас и переменил тему.

— Как вы спаслись от ртутного потопа? — спросил он.

— Создал вокруг себя экран из энергии. Я едва успел, потому что меня сорвало с корня. Окруженный защитным экраном, я плавал на поверхности.

Суинертон спросил еще об этом экране, но ответ был непонятен. Тарнэй прошептал что-то об "управляемой вибрационной оболочке" и замолчал.

— Мы должны были спустить это ртутное озеро, чтобы спастись самим, — сказал Суинертон в виде извинения: — Вернее, нам казалось, что это так. Нам жаль, что вас сорвало с корней.

— Это не имеет значения, — равнодушно возразил Омега.

— А другие тоже спаслись?

— Нет.

Суинертон ошеломленно покачал головой и вернулся на более твердую почву.

— Давно ли вы живете?

— Миллион того, что вы называете годами.

— Я хочу сказать лично о вас как о личности, а не о вашей расе.

— Я и говорю о себе лично. Я пробыл один в этой пещере десять тысяч лет.

— Невероятно, — неуверенно прошептал Суинертон. — Как вы питались? Ведь там нет достаточной поверхности почвы, чтобы прокормить вас все это время.

— Я не растение и не питаюсь химическими веществами. Я извлекаю чистую энергию из материи. Кубического фута любого вещества мне хватит на тысячу лет. Того, что вы положили в воду, мне не нужно. Нужна одна только вода. А если ее нет, то воздух, пары или просто космические лучи.

— Сколько вас осталось? Вы это знаете?

— Да. Я нахожусь в телепатической связи со всеми моими соплеменниками. Нас осталось 129. Нет, 128, - поправился он. — В тысяче миль отсюда одного только что раздавило упавшим камнем.

Суинертон задавал еще вопросы, но Омега молчал. Он заговорил снова только через три дня. Омега так и вел себя все время, разговаривая с нами по нескольку минут, а потом скрывал свои мысли, молчал, словно нас и на свете не было.

Это, вероятно, покажется вам коллективной галлюцинацией. Может быть, это и так. У нас нет доказательств. Фон Целль и сам мог придумать электролитическое осаждение.

День двести сорок седьмой

О жизненных потребностях мы уже позаботились и теперь сосредоточились на проблеме дюз.

Из наших шестидесяти четырех ракетных двигателей девять отскочили при предыдущем отлете. Запасных у нас двенадцать. Мы не подумали, будучи на Земле, что их может понадобиться и больше. Оставшихся трех запасных недостаточно, говорит Тарнэй. Если мы отлетим, могут отскочить десять или двадцать других.

Влияние ртутных паров сильно размягчило дюзы. Ртуть может амальгамироваться со всеми металлами, давая в результате непрочный сплав. Первые же взрывы ракет выжгли эту амальгаму, оставив сильно изрытую поверхность. Наша единственная надежда — снова покрыть ослабленные стенки твердым металлом, а для этого годится только платино-иридиевый сплав.

Металл у нас есть. Парлетти нашел почти химически чистые самородки платины и иридия. Они лежат на невыветривающемся Меркурии, как желуди. Гораздо труднее найти нужную нам глину. Мы можем расплавить эти самые тугоплавкие металлы с температурой плавления в 1770 и 2450 градусов по Цельсию. Тарнэй, Маркере и я придумали для этой цели дуговую печь. Но мы не можем расплавить сразу достаточное количество металла. Наша дуговая печь плавит всего по нескольку граммов. Нам как-то нужно расплавить и сохранить в таком виде несколько фунтов металла в глиняном сосуде. Дюзы нужно опускать туда, одну за другой, на всю их длину, чтобы они покрылись нацело новым слоем платино-иридиевого сплава. Чтобы сделать дуговую печь таких размеров и емкости, нам понадобится вдесятеро больше оборудования, чем у нас есть.

Мы пришли к этому неизбежному выводу шесть недель назад.

Обескуражила нас и другая неприятность. Карсен заболел три дня назад, и Парлетти нашел у него мышьяковое отравление! Даже электролитическим способом нельзя удалить все металлы из нашей меркурианской пищи. Следы мышьяка остаются; хуже, что остаются и небольшие количества свинца. Свинец кумулятивный яд. Он накапливается в организме, пока не приведет к смерти.

Парлетти говорит, что два-три месяца меркурианской пищи убьют нас, отравив свинцом и мышьяком. Карсена пришлось кормить до выздоровления нашей драгоценной земной пищей.

Охотников иногда застигают короткие, но ужасные штормы, бушующие в зоне между Дневной и Ночной сторонами; при этом выпадает металлический град. Однажды Робертсон и Линг вернулись избитыми и окровавленными и вынуждены были пролежать три дня.

Похоже, что Меркурий собирает весь свой скрытый гнев и предупреждает чужаков об уходе. Нам непременно нужно вылететь в ближайший удобный момент. Он наступит через две недели, а мы еще не починили свои двигатели.

Алло, Венера! Держитесь бодрее. Плесень уничтожила тогда и у нас половину запасов продуктов. Но вы убедитесь, что венерианские животные — хорошая пища. Хотел бы я сказать то же и о Меркурии.

День двести сорок восьмой

Суинертон провел еще несколько "бесед" с Омегой, когда последний бывал в настроении. Мы иногда благословляли Омегу за то, что он снимал с нас часть забот. Но и проклинали его, потому что его коварная философия равнодушия для нас опаснее всего, с чем мы до сих пор боролись.

Чувствительный по своей природе Суинертон долго размышлял об этих существах. И в тот раз, проведя неделю в пещере с мыслящими растениями, он вернулся к нам с какими-то странными взглядами.

Капитан Атвелл однажды пригрозил выбросить Омегу вон, потому что все мы встревожились за состояние Суинертона.

— Нас не касаются мыслительные процессы этой думающей травы, — резко заявил капитан Атвелл. — Нам нужно починить дюзы и улететь.

Суинертон ахнул.

— Господи! — прошептал он, как я не подумал об этом раньше. Омега — наш ответ. Он знает все. Он даже использует атомную энергию. Омега сможет сказать нам, как починить наши ракеты.

Мы подумали, что Суинертон сходит с ума. Но как только Омега удостоил нас "беседы", биолог попытался расспросить мыслящее растение.

— Омега, скажите нам, как починить наши двигатели? — спросил Суинертон. Вкратце он объяснил устройство машины и систему ракетного двигателя.

— Зачем вам нужно чинить машину? — спросил Омега.

— Чтобы вернуться домой, разумеется, — отрезал Суинертон.

Но Омега умолк. Только через пять дней оп заговорил снова в ответ на ежечасные обращения Суинертона

— Ракетные дюзы, — сказал Суинертон. — Вы можете сказать нам, как исправить их, неправда ли? Вы знаете, как?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});