Рокировки - Борис Крумов

— Папочка, посмотри! Посмотри, папочка!..

Палец Иглики показывал подпись под двумя четверостишиями: «Иглика Хантова, 10 лет, София». Божура, оттеснив сестру, показала мне свое имя под рисунком.

Бурно выразив радость и изумление, я расцеловал девочек. Я не разбираюсь в рисунках и стихах, но подумал, что если они напечатаны, значит, что-то в них есть.

Лена стояла на пороге, наблюдая. Она ликовала, хотя не издала ни звука. Я не нашелся, что ей сказать, и снова поцеловал дочек.

— Браво! Отлично! Но как попали ваши произведения в газету?

— Не с твоей помощью, — поспешила ответить жена и вышла.

В последние дни Лена не упускала случая напомнить мне, что я безответственный супруг и отец. А после смерти манекенщицы голос ее не просто горчил, но как-то совсем скис. Серьезные бури на нашем семейном корабле.

— В кружок пришел какой-то дядя, журналист, — объяснила Иглика. — Мы ему прочитали свои стихи, он попросил нас переписать их и взял с собой. Из всех только мое напечатали!

— А у тебя?

— Тот же дядечка и к нам приходил.

— Какой дядечка?

— Не знаю. Сказал, чтобы мы его звали дядя Тони, хотя он по возрасту в старшие братья нам годится. Взял несколько рисунков — и только мой напечатал! Папа, правда, он хороший?

— Да.

— А мои стихи — ты ничего о них не сказал.

— Хорошие стихи, доченька.

— Я потом еще четыре штуки написала. Дать почитать?

— Дай. Как выглядит этот дядя Тони? — спросил я Иглику.

— Ну, такой, — начала она объяснять, — красивый, очень красивый! Высокий, как баскетболист. Джинсы у него потерты сильнее, чем дедушкины брюки, да сейчас все парни так ходят. А волосы у него какие, а прическа! Совсем как у… — и девочка назвала любимого своего артиста.

Не было сомнения: это Тони Харланов. Похвально, что он находит и поощряет одаренных детей. Только неужели из всех ребятишек в обоих кружках мои дочки оказались самыми что ни на есть одаренными?.. И почему именно Тони должен был их найти? Неужто до такой степени я слепой, что не разглядел наклонностей собственных детей?

Не упоминая моего имени, Тони описал меня в одном очерке. Представил этаким суперменом. Сейчас получается, что и наследницы мои обладают задатками гениальности.

Накапливаются вопросики, накапливаются…

3

Позвонили у входной двери. Близнецы, как обычно, ринулись посмотреть, кто там. Я остался в гостиной. Услышал голос Елены:

— Так я и думала!

Нетрудно было догадаться, что явился кто-то из моих коллег.

Вошел Саша Ваклев, и мы, обменявшись взглядами, без слов поняли друг друга: он спросил, что это с Леной, а я ему ответил — мол, оставь ее, пройдет.

— Не ходите в холл! Отец занят.

Мы с Ваклевым, переглянувшись, усмехнулись.

— Начальство передало, — сказал мой сотрудник, — что если есть возможность, сходи к нему, а если нет, оно к тебе само явится.

— Ладно, зайду попозже.

— Торопит нас. Сейчас же, говорит, надо заняться этим случаем.

— Почему он так быстро изменил свое мнение?

— После того, как тебя стукнули, работы у нас прибавилось. В Доме моделей о Тоди отзываются очень хорошо. Образцовый служащий. Такую же оценку дают и обеим манекенщицам… Да, Красимиру похоронили в ее родном селе. На квартире у нее нашли два ключа — хозяева сказали, что они не от их дверей.

— Один должен быть от квартиры Тоди.

— Чтобы мне не плутать в тумане, объясни-ка мне кое-что…

— Ладно, — перебил я. — Слушай. Я не запутался ни в какой истории с женщиной. Я собирал грибы. Все брали их из моего лукошка, и когда жарили, я видел, как они это делают! Ручаюсь, ни одного плохого гриба не было. А это значит, что кто-то в этой компании был заинтересован убрать девушку. Тоди, к твоему сведению, был сводником. Он обеспечивал иностранцев девицами. Оплата — в долларах. Краси пыталась выйти из-под его опеки, но если бы это произошло, раскрылись бы кое-какие его делишки. Не исключено, что и журналисту Краси мешала: она рассчитывала выйти за него замуж, меня просила быть посаженым отцом. Есть вероятность, что отравила ее Дашка — как соперницу. Тоди для нее прекрасная партия, и ей не хотелось упускать его. И вот еще что: только Дашка разбирается в грибах, об этом она говорила сама.

— При их беспринципности, при том, как легко они идут на рокировки… — засомневался Саша. — Вряд ли тут ревность.

— А почему бы и нет? Парень вроде с будущим.

— Такие женщины, как Дашка, ищут мужей с настоящим.

Помолчали. Потом мой коллега прямо спросил, не преувеличиваю ли я Дашкину заинтересованность, чтобы уменьшить свою вину в этой истории.

— Возможно, ты и прав, — так же прямо ответил я.

— Как обычно в таких случаях, — сказал он, — родители покойной заведут дело, и все свалится на твою голову. Получается, невольно именно ты стал причиной ее смерти. А если учесть, что она была беременна, представляешь, какие выводы они могут сделать?

— Представляю, — грустно сказал я. — Но хоть ты-то поверь мне, что я не виноват! Ни в чем.

— Я тебе верю, но это не облегчит твоего положения.

— Если веришь, включи меня в работу. Я хочу участвовать в расследовании до самого конца.

— Это само собой. Только вот твое ранение…

— Да ладно, ерунда все это! Послушай, я сомневаюсь, чтобы Тоди стал подливать масла в огонь. Он, верно, понял, что я разгадал его махинации.

— А мы его вызовем. Пусть рассказывает, где он был в тот вечер.

— Еще рано…

— Твой журналист тут выступает. Сегодня уже три человека говорили мне про его статью. Посмотри. — Ваклев бросил на столик газету, которую до того, скатав в трубочку, теребил в руках. — Выходит, ничего себе журналист. Интересные нащупывает вопросы.

— Я прочту, — пообещал я, сложил газету и спрятал ее в карман пиджака.

Мы вышли вместе, Ваклев пошел на работу, а я отправился в «Балкан». Пока ехал в трамвае, читал статью Тони. Действительно, точные наблюдения, умело написано — даже я, не специалист в газетном деле, почувствовал, что Тони не похож на других наших журналистов: у него свой голос, своя песня… Да, скоро вырастет мальчик и взлетит на высокую орбиту, думал я.

4

За тем же столиком и в то же время, где обычно сидела вся компания, пребывал в одиночестве Тоди. Положив ногу на ногу, курил. Похоже, никого не ждал — просто привычно убивал время. Задумавшись, он заметил меня только тогда, когда я остановился рядом.

— А, товарищ Хантов… Присаживайтесь.

В тоне у него не было ни страха, ни удивления. Если даже и удивился, увидев меня живым, то умело это скрыл. Слегка приподнялся, но руки не подал.

— Выпьете чего-нибудь? — спросил Тоди.

— Спасибо, не хочется. Компания редеет…

— Жалко Краси.

Он сказал это голосом человека, который потерял близкого, и потушил сигарету, не докурив ее.

— А где остальные?

— Понятия не имею. Может, уехали на похороны Краси.

— А ты почему не поехал?

— Они были ей ближе.

Этот человек умеет владеть собой. Он не прятал глаз, не смотрел на меня дерзко, не заискивал. И по голосу его, и по выражению лица чувствовалось, что он в трауре. Впрочем, Тоди явно рассчитывал произвести впечатление.

— У меня к тебе вопрос, — сказал я.

— Слушаю.

— Где ты был в понедельник вечером?

Тоди выглядел озадаченным.

— Это допрос?

— Хочу уточнить кое-что.

Сдвинув брови, он сжал губы и сделал вид, будто хочет что-то припомнить. Ответил не сразу.

— Понедельник… Ну да, весь вечер был в ресторане «Балкан» с тремя приятелями. Если хотите, можете спросить официантов. Там меня все знают. А скажите, почему вы задаете мне этот вопрос?

— Скажу, но позднее.

— Как хотите. Может, вам наклепали на меня?

— Думаешь, мы так легковерны?

— Все мы живые люди, товарищ Хантов. Откуда знать, кто что думает!..

Мы распрощались, я вышел.

Тоди не дурак. Видимо, ожидал, что я задам ему этот вопрос, но не в баре, а там, где их обычно задают. Вполне вероятно, что в понедельник он был со своей компанией в баре. Но не является ли это заранее подготовленным алиби?..

5

Позвонив Ваклеву, чтобы он проверил, был ли Тоди в «Балкане», я пошел в редакцию, где работал Тони. С заведующим культотделом этой газеты Гришей Вранчевым мы познакомились года два назад. То и дело я слышал от кого-нибудь, что Гриша рассказывает, будто мы старые приятели, но я не мог бы подтвердить его слов.

Я постучал в дверь и, хоть ответа не услышал, вошел.

Он сидел за своим столом, читал что-то. Перед ним были разбросаны рукописи, вырезки, газеты. Интересно, сколько времени понадобилось бы, чтобы привести все это в порядок? Его внешний вид был так же неаккуратен: поредевшие волосы, похоже, вряд ли когда-нибудь видели расческу, галстук был перекошен, узел не развязывался, видно, годами, рубашка не отличалась чистотой.