Путин. Наш среди чужих - Ольга Видова

В декабре 1992 года ельцинский режим впервые ощутил волну народного недовольства.

Критика, прозвучавшая в его адрес с трибуны Седьмого съезда народных депутатов, обескуражила и испугала его.

20 марта 1993 года Ельцин обратился к народу с телеобращением, сообщив, что подписал указ об особом порядке управления Россией, в связи с чем распускает Съезд и Верховный Совет.

От Запада Ельцин получил карт-бланш на антиконституционный разгром патриотических сил. Оставалось поискать «одобрителей» своего политического разбоя среди известных людей страны.

И они нашлись.

Многие представители интеллигенции сами, по собственной воле, запросились в загон мафиозного режима.

Сначала в печати появилось обращение 36, затем письмо 42, в которых авторы требовали от президента «раздавить гадину», то есть поставить вне закона Съезд народных депутатов, Верховный Совет, Конституционный суд, закрыть оппозиционные партии и телепрограммы, распустить неугодные Ельцину партии.

4 октября Дом Советов, где собрались народные депутаты, был осажден, а затем обстрелян из танковых орудий на виду у всего мира.

«В России всегда лишь одиночки осмеливались говорить правду вслух и открыто поступать по велению совести. И на них обрушивались все, включая и тех, ради кого эти одиночки жертвовали своим благополучием, свободой и жизнью. Это характерно для народов с холопской, рабской психологией.

Само понятие «народ» лишено социологического смысла. В самом деле, что такое российский народ? И ельцинская клика, отдавшая приказ убивать повстанцев, есть часть народа. И повстанцы — часть народа. И убивавшие их солдаты и милиционеры — часть народа. И аплодировавшие убийцам новоиспеченные миллионеры и ставшие всевластными уголовники — часть народа.

5 октября 1993 года в газете «Известия» (это правительственный орган) было опубликовано письмо большой группы известных российских писателей. Холуйские и кровожадные письма советские интеллектуалы в большом числе писали Сталину в 30-е годы с просьбой беспощадно расправляться с «врагами народа». Но они выглядели просто наивно в сравнении с упомянутым письмом российских интеллектуалов 1993 года. Это беспримерное по подлости, кровожадности и цинизму письмо не было вынуждено некоторыми принудительными причинами, оно явилось проявлением доброй воли авторов, то есть проявлением их подлинной натуры. Авторы письма называли повстанцев убийцами (хотя убивали их!), фашистами (хотя настоящие фашисты — их убийцы!) и т. п. Они благодарили Бога за то, что армия и органы правопорядка расправились с повстанцами. Они призывали президента запретить все виды коммунистических и националистических партий, запретить все оппозиционные газеты и признать нелегитимными съезд народных депутатов и Верховный Совет. И эти писатели — тоже часть народа.

Но самое страшное в событиях октября 1993 года — реакция на них массы рядового населения. Миллионы людей смотрели телевизионные передачи о расстреле повстанцев. Как будто смотрели американский боевик. Кстати сказать, эти передачи были организованы иностранными фирмами — оккупационное правительство Ельцина не могло доверить такое ответственное дело отечественному телевидению! Миллионы людей видели, как зверски убивали их собратьев, дерзнувших восстать против врагов их Отечества. Они не бросились на улицы поддержать своих лучших сынов. А ведь выбежал бы миллион человек — голыми руками раздавили бы палачей, втоптали бы их в грязь. Нет, не выбежали даже тысячи. Выбежали только те, кто аплодировал палачам… Народ России сам подписал себе этим поведением исторический приговор», — с болью сердца писал философ века Александр Зиновьев.

Сторонник Верховного Совета Андрей Дунаев, бывший заместитель министра МВД, вспоминал: «На моих глазах погиб сотрудник МВД, его скосил снайпер с гостиницы «Мир». Кинулись туда, но стрелок успел уйти, лишь по особым приметам и стилю исполнения поняли, что это почерк не наших эмвэдэшников, не кагэбэшников, а чей-то другой. Судя по-всему, иностранных спецслужб. А направляли подстрекателей из американского посольства. США хотели раздуть гражданскую войну и разорить Россию».

Сам Ельцин в период этих событий, по воспоминаниям очевидцев, находился в «привычном» состоянии.

Анатолий Собчак тогда был полностью на стороне Ельцина. Он отлично понимал, что угрожает лично ему, поэтому и распорядился провести тайную переброску одного из полков петербургского спецназа для поддержки Ельцина в Москву. Этот полк разгонял отряды генерала Макашова.

Позже Собчак вспоминал: «Примерно с четырех часов дня 3 октября я уже понимал, что речь идет о жизни и смерти. Я собирал своих сотрудников, и мы обсуждали, что произойдет и что мы должны делать, если власть в Москве перейдет в руки мятежников. Я считал и считаю: надо бороться за свои идеи, а не ждать, когда тебя повесят на первом же перекрестке».

После октября 1993 года вокруг Ельцина стали тучами роиться люди, почуявшие, что можно жить не по законам, а по понятиям, которые они сами вместе с Ельциным и устанавливали.

В орбиту «царя» Бориса вошли Березовский, Гусинский, Смоленский, Ходорковский, Абрамович, Мамут и прочие.

Позже Владимир Путин скажет: «У нас есть категория людей, которая разбогатела и стала миллиардерами, как у нас говорят, в одночасье. Их государство назначило миллиардерами: просто раздало огромные куски государственного имущества практически бесплатно».

Они имели прямое влияние на средства массовой информации, как печатные, так и электронные, а также возможность обращаться к Вооруженным силам при необходимости защищать свои интересы.

Как позднее констатировал Станислав Белковский, «с 1994 по 2001 год за свободу слова в РФ отвечали Березовский и Гусинский. Они объяснили стране, что «собственность» и «свобода» — синонимы. У кого собственность на СМИ — тот и имеет право на точку зрения. И никакое слово за пределами интересов собственника не существует, не живет, не дышит и уж точно никого не волнует».

После подавления Верховного Совета и расстрела Белого дома, а именно 12 декабря 1993 года, усталая, разочарованная и оболваненная СМИ страна проголосует за новую Конституцию, которая неимоверно усилит власть президента в России.

Многие в заслугу Ельцина ставят то, что он, к чести своей, так и не стал диктатором. Но давно уже не является секретом — он и не мог им стать в силу определенных объективных (здоровья) и субъективных (пристрастия к алкоголю) обстоятельств.

Тем временем в силу непредсказуемости Ельцина и, по сути, вакуума власти в России неимоверно расцвел фаворитизм. Особенным положением несколько лет пользовались Коржаков и Илюшин, без которых ни одна душа не могла просочиться на прием к президенту. Сам Ельцин практически не занимался делами государственного масштаба, а с 1994 года мало с кем встречался, уезжая домой уже после обеда, отказываясь от бесед, ломая график, не решая важные вопросы, перекладывая их на других. По свидетельству Сергея Филатова, обычной стала в его устах фраза: «Я не готов, надо подумать, оставьте — я почитаю».

Очевидно было, что Ельцин оказался в качестве президента не на своем месте. Не хватало знаний, общей культуры, силы воли, а главное, его мучила страсть к спиртному, которая не оставляла места делам. Неудивительно, что он, как вспоминает Вячеслав Костиков, часто сидел за пустым столом в глубокой и грустной задумчивости.

В марте 1994 года Владимир Путин был назначен первым заместителем мэра, при этом за ним был сохранен пост председателя Комитета по внешним связям, в этом качестве он проработал до июня 1996 года. За это время Путин сосредоточил в своих руках столько полномочий, что Собчак уже просто не мог без него обойтись. Друг Владимира Путина Сергей Ролдугин вспоминал: «Володя сильно изменился, когда начал работать в мэрии. Мы стали редко видеться. Он очень занят был — уезжал из дома рано. Приезжал ночью. И конечно, уставал. Даже когда мы шашлыки жарили на даче, он ходил вдоль забора, о чем-то думал. Он где-то был в другом месте. Он с головой ушел в санкт-петербургские дела и как-то высох в смысле души, мне так показалось. Он прагматиком стал».

Владимир Путин в этот период испытал на себе, каково быть сильной фигурой в мэрии. Не секрет, что некоторые депутаты напрямую работали с крупными фирмами, пытаясь заработать большие деньги, выполняя роль посредников. Путин им мешал. Но в чем бы ни пытались тогда обвинить Владимира Путина, все попытки оканчивались неудачей.

Известно, если кто-то действительно не замешан в противозаконных действиях, то обвинение не «прилипнет» к такому человеку. По свидетельству людей, работавших с Путиным, Владимир Владимирович не только не «подставлялся» сам, но и оберегал других — в частности, своего патрона.

Упрекали и в том, что мэрия якобы занималась игорным бизнесом. Речь шла о попытках Путина установить жесткий контроль над игорной сферой, для чего было создано муниципальное предприятие, которое, не владея казино, попыталось контролировать 51 процент акций игорных заведений города, с которых государство должно было получать дивиденды. На деле происходило иное: все деньги с игорных столов уходили «черным налом», и хозяева показывали убытки тогда, когда мэрия надеялась на прибыль.