Тайна острова Солсбери - Сергей Зверев

Однако сдаваться я не намерен. «Лучше разодрать плечи до костей и умереть от потери крови, чем прекратить сопротивление и задохнуться в проклятой кишке», – решил я и принялся за дело с новой силой.

Исполнив серию неистовых телодвижений, я окончательно порвал верхнюю часть костюма, обхватывающую плечи. Как ни странно, но это «несчастье» подкинуло ценную идею.

Согнув правую руку, я дотянулся до левого плеча, уцепил кусок протертого о песчаник неопрена и хорошенько дернул. Первая попытка не увенчалась успехом, зато после второй послышался треск рвущегося материала. Неопрен был чертовски крепок, но я не отступал…

Боже, как в эти секунды не хватало ножа! Он был прицеплен ремешками к правому бедру, и я физически не мог до него добраться. А посему, сбивая в кровь пальцы и ногти, тянул и рвал чертов неопрен. Тянул и рвал. Тянул и рвал…

Счет времени потерялся. Единственное, на что я обращал внимание, – шкала манометра и медленно ползшая по красному сектору стрелка. Полагаю, в неистовой борьбе прошло несколько драгоценных минут, и когда я вырвал последний лоскут материала с правого плеча, то почувствовал относительную свободу. Относительную, потому что полсантиметра слева и столько же справа – не слишком-то большой повод для радости.

И все же эта незначительная величина, на которую я резко «похудел», позволила немного продвинуться назад. Как же я был счастлив, когда, отталкиваясь ладонями, почувствовал нестерпимую боль в плечах, раздираемых о шершавый песчаник!

После первой попытки «горлышко» западни отодвинулось от меня сантиметров на пять.

Вторая попытка прибавила еще десять. Наконец, третья подарила полную свободу.

Глянув на черную стрелку, приближавшуюся к нулю, я рванул обратно. Однако ликовать было рано. До того как застрять в проклятой западне, я успел размотать с катушки стометровую нейлоновую нить, а затем прошел по кишке еще с полсотни метров. Значит, до спасительного выхода далеко. Чертовски далеко, учитывая, что газа в баллоне практически не осталось…

Просыпаюсь от ощущения удушья. Открываю глаза, поднимаю голову и жадно глотаю холодный воздух, не понимая, где я и почему сижу на корточках.

Секунд пять уходит на осмысление действительности.

Ах да, меня же посадили в карцер! А жуткий сон из прошлой жизни привиделся, потому что я уткнул голову в колени и начал задыхаться.

С трудом распрямляю затекшую спину и с еще большим трудом встаю на ноги. Колени нестерпимо болят. Опираясь о стену, делаю первый шаг, второй, третий… Постепенно кровообращение в суставах восстанавливается. Становится легче.

Однако скоро о себе напоминает голод. Пытаюсь припомнить, когда в последний раз ел… Если сейчас утро, то ровно сутки назад, когда завтракал перед поездкой в аэропорт.

Не смертельно, но мой желудок возмущен.

* * *

Дабы скоротать время и согреться, я опять вышагиваю по периметру темницы. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, пытаюсь смоделировать расположение уровней на шахте…

По словам коменданта, карцер находился на восьмом уровне и был последним из так называемых «непроизводственных». Ниже начинались рабочие штреки.

Основного предназначения уровня, по которому меня вели от лифта до дверей карцера, я не понял. Он был таким же унылым и плохо освещенным. Таким же вонючим и сырым. С похожими дверями по обе стороны коридора. Кажется, Осип Архипович что-то говорил на вводном инструктаже о каких-то мастерских, о прачечной… Увы, из-за хренового самочувствия после знакомства с электрошокером я плохо воспринимал действительность.

– Ниже начинаются уровни рабочей шахты, – шептал я, почесывая затылок. – Как они там называются?.. Штреки или горизонты…

В эти ранние утренние часы я не очень хорошо соображал и, как ни старался, не мог представить размеров и расположения составляющих частей подземного сооружения. А главное, не имел ни малейшего понятия, что можно добывать в недрах островов забытого богом архипелага, расположенного на самом краю земли.

Очнувшись, я понял, что стою у двери и разглядываю муху, сидевшую на решетке маленького вентиляционного оконца. Меня всегда бесило, когда мухи сидят и потирают передние лапки. Словно у них имеется коварный план, и они всем видом показывают: «Тебе, человечишко, скоро конец…»

За созерцанием насекомого, невесть каким образом попавшего в шахту, я услышал шаги по коридору, стук открывшегося окошка в двери. Скоро открылось и мое окошко, на крышку которого неведомый кормилец поставил кружку теплого чая и положил кусок серого хлеба.

– Ну, наконец-то! – сгреб я скудную пищу и принялся завтракать.

Чай был несладкий, а хлеб черствый, но это не мешало мне насладиться вкусом пищи…

Спустя пару минут по телу разлилось долгожданное тепло.

* * *

За мной пришли вечером.

Дверь открылась, и я увидел тот же состав охранников, что конвоировали меня в карцер сутки назад.

– Отдохнул? – съязвил сержант.

– Вполне. Только кормят здесь слабовато.

– Ну, тогда пошли, герой. А то опоздаешь на ужин…

Я вышел из камеры и оказался в отгороженном закутке, похожем на «обезьянник» в зачуханном районном отделении милиции. Всего в закутке было семь или восемь камер, закрытых металлическими дверями, стол и топчан для дежурного. Звякнув ключами, дежурный открыл тяжелую дверь и выпустил нас в длинный коридор. Мы двинулись в сторону лифтового холла…

Несмотря на жуткий голод и усталость, чувствовал я себя лучше, чем вечером прошлого дня, и кое-что рассмотрел.

Некоторые двери помещений были приоткрыты, внутри горел свет. По левую сторону коридора действительно находились мастерские; какие-то люди работали у станков, другие с метлами прибирались и носили металлическую стружку. По правую сторону размещался целый прачечный комбинат: ряды промышленных стиральных машин, сушилки, гладильные приспособления, около которых хлопотали женщины. В холле напротив лифтов висел аншлаг «Уровень № 8. Бытовой».

Меня сопроводили до жилого уровня и пообещали напоследок наказывать электрошоком и карцером за каждый необдуманный поступок.

– У вас тут образец правового нигилизма, – проворчал я, прощаясь с сержантом.

Моему появлению в жилой «конуре» обрадовался только бывший врач. Остальные соседи одарили меня, мягко говоря, не совсем дружелюбными взглядами.

– Вы ужинали, Евгений Арнольдович? – подскочил Чубаров.

– Нет, только собирался наведаться в местную столовку. Ни разу еще там не был.

– Предлагаю пойти вместе – я ждал, когда вас приведут.

– Что ж, веди, показывай…

Покинув комнату, идем по коридору в сторону лифтового холла.

Тихо интересуюсь:

– Соседи не обижали?

– Что вы! – улыбается Андрей Викторович. – После вашей воспитательной беседы и визита охранников они присмирели. Правда, и я вел себя предусмотрительно: предложил медицинскую помощь и двум наложил на рассечения повязки. А вы?

– Что я?

– Как вы провели время в карцере?

– Ты так спрашиваешь, словно карцер – это разновидность ночного клуба. Нормально провел время – с пользой. Мерил шагами периметр, спал на корточках, запивал черствый хлеб несладким чаем. А в перерывах разговаривал с насекомыми.

Врач трагически покачал головой и распахнул передо мной дверь столовой.

– Вот тут питается весь шахтерский люд.

В местной столовой я оказался впервые. Это было самое большое по площади помещение, увиденное мной на шахте. Правда, высота потолка оставалась стандартной, вызывая ощущение придавленности и тесноты. Справа от входа блестели стеклом витрины небольшого магазина, дальше находилась длинная раздача. Всю остальную площадь занимали обыкновенные столы и простенькие стулья из времен социализма. Стены, потолок, пол не отличались изысканностью отделки и были выполнены в стиле дешевого и сердитого минимализма.

Уловив ароматы съедобной пищи, я повеселел и прямиком направился к раздаче…

* * *

– Теперь твоя очередь. Рассказывай, – уминаю я за обе щеки макароны по-флотски.

– О чем? – без аппетита ковыряет салат Чубаров.

– Как о чем?! Ты же целый день провел на шахте! Рассказывай, где и что делал.

Он усталым голосом перечисляет:

– После завтрака комендант заставил подметать полы и мыть стены в коридоре и холлах всех трех жилых уровней. Этим мы занимались до обеда. Потом чистили картошку на кухне, а закончили мытьем пола в туалетах.

– На всех трех уровнях живут шахтеры?

– Нет, простые шахтеры живут только на нашем. На двух других обитают летчики, техники, горные мастера, охранники, повара, прачки, руководители среднего звена. Там более комфортабельные комнаты на два-три человека.

– Сколько же здесь всего работяг?