Мо Сян - Ольга Рубан

пачкало черной слизью отнюдь не спешащий молодеть организм. В виске пульсировала боль, а во рту было ощущение, словно она только что облизала сладкий, жирный осадок на дне мусорного бака.

Но, прислушиваясь к себе, Алла поняла, что что-то все-таки изменилось. Пропало ощущение, что из нее тянут соки, что кто-то или что-то искусственно мешает ей все карты. В голове прояснилось. С ужасом и стыдом она вспомнила вчерашний вечер. Неужели она действительно хотела прыгнуть с балкона? О чем она только думала! Не в силах подняться с кровати, она заворочалась, как раненный тюлень, чтобы поставить телефон на зарядку. Срочно позвонить Верочке, узнать, что происходит. Как она могла взять и бросить дело всей своей жизни на произвол судьбы?!

В памяти внезапно всплыл сон, увиденный ночью. Впервые за несколько дней она легла именно спать, а не просто погрузилась в пьяную кому, а потому детали уже привычного кошмара проступили явственнее. Ей приснилось, что она лежит в воде меж густых зеленых кустов. Рисовые гроздья песочного цвета клонятся к ее лицу. Где-то глубоко внутри она понимает, что надо подниматься и выбираться с этого поля, но все, чего ей охота – это наблюдать за колышущимися на ветру гроздьями, за плывущими по синему небу облаками, и ждать… Чего ждать, она не помнила. Где-то вдали по междурядьям кто-то шагал. Алла не видела его, но отчетливо слышала сухие тяжелые шорохи и заунывный напев без слов, который тот издавал. Так, бывало, напевал ее отец, готовя ужин – просто случайный мотив, который он тянул, не разжимая губ. «Мммм… ммм… мммм….».

Привычный сон сменился привычным кошмаром. Вот только Алла внезапно поняла, что это не смена декораций, а, действительно, пробуждение! Обильно пропотев, она лежала на влажных простынях, мучимая тошнотой и жаждой, и уже готовилась предпринять героическую вылазку, на которую все предыдущие ночи просто не хватало сил – поблевать и достать из холодильника минералку, как внезапно застыла. Оказалось, звуки из сна никуда не пропали. Она отчетливо слышала тот самый напев, сопровождающийся тяжелым шорохом, словно что-то волочится... вроде полы плаща из сухих стеблей. Только на этот раз не по земле, а где-то в её квартире – по полу. От ужаса и неожиданности Алла оцепенела, приподнявшись на локтях, вслушиваясь в ночь и пытаясь определить, откуда доносятся звуки? Из кухни? Кабинета? Прихожей? Или из бывшей маминой спаленки?

Неужели она действительно думает, что это по-настоящему? Очнись, дура, это белая горячка! Дождаться утра и первым делом бежать на капельницу! Гемодез, витамины…

Звуки постепенно отдалились, словно некто, бродящий по квартире в тяжелом длинном плаще ушуршал прочь по невидимому длинному коридору. Алла медленно опустилась обратно на подушки, задубевшие от напряжения плечи мелко тряслись. Ни пить, ни блевать она уже не хотела. Если это белая горячка, неизвестно, что еще ей может померещиться, если она встанет с кровати… Вполне вероятно, что слуховыми галлюцинациями не обойдется. И тогда она просто умрет от страха!

Нашарив под боком куклу, Алла прижала ее к себе и, то и дело вздрагивая, постепенно уснула.

Сейчас ночные страхи снова вернулись, но она не могла позволить себе весь день трястись под одеялом. Пора возвращаться к жизни! Она осторожно поднялась и прошлепала босиком по всей квартире, морально готовая к тому, что может увидеть что-то из ряда вон и заранее уговаривая себя не верить ничему – не кричать, не шарахаться, закрыть глаза и сосчитать до пяти. Но ничего сверхъестественного она не заметила, хоть и ожидала, что ей могут померещиться влажные следы или выпавшие (из плаща…?) стебли, просто потому, что она была готова их увидеть.

Кружка горячего сладкого кофе окончательно привела голову в порядок, и, прежде чем звонить Верочке и решать проблемы, Алла прибралась в квартире и вынесла несколько мешков мусора. Выпить же ей совершенно не хотелось, и это не могло не радовать.

Поставив варить куриный супчик с вермишелью – лучшее средство от похмелья – она, наконец, набрала Веру.

- Алла… Константиновна? – недоверчиво переспросила та, - Я вам несколько дней не могла дозвониться…

- Прости, что оставила тебя наедине с… У меня были серьезные… личные проблемы, - ответила Алла, - умер близкий родственник…

- Соболезную…

- Что там на поле боя, Вера?

- Все под контролем. Собственно, я и звонила вам, чтобы сообщить об этом. Разве вы не читали мои сообщения?

- Еще не успела, дорогая, - Алла с облегчением возвела очи горе́, - решила сразу позвонить…

- Ну, если в двух словах, мы вышли на поставщика игрушки, и он отправил сертификат. Никаких запрещенных веществ там нет. Было целое расследование, и выяснилось, что ребенок надышался парами ртути от разбитого градусника, а родители решили все свалить на нас, чтобы сорвать куш. Не обошлось и без подкупа лаборатории, выдавшей заключение. Сейчас ими прокуратура занимается. Был и репортаж с публичными извинениями родителей. Наш юрист – кстати, толковый парнишка, хоть и совсем молодой – сейчас готовит пакет документов. Будем судиться и с той парой, и с лабораторией, чтобы как-то возместить упущенную прибыль. Да… и пожар. Доказали, что из-за неисправной проводки. Об этом тоже была серия роликов. Но, сами знаете, репутацию не так просто восстановить, как потерять, поэтому пока торговля идет тихо…

- Ты умница, Верочка, - мягко произнесла Алла, прикрыв воспаленные глаза, - Я в тебе не ошиблась. Обещаю, за ваши труды и хлопоты все к Новому году получат премии.

- У нас только проблема с офисом. Наш выгорел, и пока мы все работаем из дома. Эдик настроил нам удалёнку.

- Эдик – молодец, - произнесла Алла, - Я сегодня же займусь поиском нового помещения. А… Вадим не появлялся?

Последовало недоверчивое молчание.

- Я имею в виду, что дала ему несколько дней отпуска, пока решала свои проблемы, - смущенно пояснила она, - Вот, хотела узнать, не появлялся ли…

- Нет…

- Ладно… Что ж, до встречи…

Алла нажала отбой и закинула в кастрюлю с душистым куриным бульоном пару горстей вермишели.

…

Жизнь налаживалась и, одновременно, шла наперекосяк. Из глубокого упадка ее бизнес постепенно выбрался на некое плато, которое, впрочем, и не думало перешагнуть ту отметку, что была до появления куклы. Внешность Аллы тоже не собиралась меняться, застыв на обычных для нее тучных сорока восьми. Казалось, волшебство окончательно покинуло ее жизнь.