Сказания Корнуолла - Дэвид Генри Келлер

в горы, обнаружил на границе тёмного леса замок, преграждающий им путь. Их мулы не были птицами и не могли пролететь сверху; они не были кротами и не могли прорыться снизу. И парни с мулами не были воинами и не могли проложить путь силой. Поэтому они вернулись назад, правда, невредимые, но с необменёнными и непроданными товарами.

Не думаю, что замок был выстроен волшебством. Я смотрел на него и не увидел ничего, кроме камней и извести. И в нём не содержится целая рать воинов, всё, что мы слышали — его держит один человек. Но какой человек! Вполовину выше самого рослого из наших и искусный во владении оружием. Я испытал его. По одному я посылал на него Джона, мечущего топоры, Германа, не имевшего равных с двуручным мечом и Рубина, который мог стрелой со стальным наконечником расщепить ивовый прут в двухстах шагах. Эти три мужа лежат в ущелье перед замком, пищей для червей. Тем временем наша страна задыхается без торговли. У нас есть коровы на лугу, древесина в лесу и зерно в закромах, но нет соли, нет одежды, чтобы защитить нас зимой, нет украшений для наших женщин или оружия для наших воинов. И у нас никогда их не будет, пока этот великан в своём замке препятствует нашим караванам.

— Мы можем захватить замок и убить великана! — вскричал принц Густро с горячностью юности.

— Как? — спросил властелин. — Разве я не сказал вам, что путь узок? Вы знаете это. С одной стороны высится утёс, столь же высокий, как полёт орла и столь же гладкий, как женская кожа. С другой стороны Долина Демонов и никто из попавших туда не возвращался живым. Единственный путь, ведущий через замок, едва достаточен для одного человека или одного ведомого человеком мула. Другое дело, если бы я мог послать войско, но войти сможет лишь один человек за один раз и нет никого, способного успешно сразиться с этим великаном.

Леди Анжелика, улыбнувшись, прошептала, — Мы можем захватить его обманом. К примеру, я видела этот зал, заполненный воинами и прекрасными леди, почти погружёнными в бесконечный сон, взирая на золотые шары, взлетающие в воздух и назад, в искусные руки Жонглёра. А слепой Бард может заставить любого забыть всё, кроме музыки его баллад. И не забудьте, что наш Гомункул очень мудр.

Сесил покачал головой: — Не так разрешится этот вопрос. Тот безумный великан хочет лишь одного и это означает конец всему, что касается нашей земли и людей. Возможно, вы догадались. Я скажу вам, прежде чем вы зададите вопрос. Руку нашей леди, чтобы, когда я умру, он правил бы Валлингом и Хубелейрами.

Леди Анжелика посмотрела на принца Густро. Он увидел, она слегка покачала головой.

— Лучше съесть наше зерно, наши маслины и выпить наше вино, — сказал он. — Лучше пусть наши мужчины носят шкуры медведей, а наши женщины прикрываются оленьими шкурами. Лучше пусть они носят деревянные башмаки, чем туфли из шкуры единорога, привезённые из Аравии. Лучше пусть они пахнут запахом своих тел с растёртыми фиалками и майскими цветами из лесов, чем благоухают ароматами с деревьев восточных Островов Пряностей[3]. Такая цена слишком велика. Скорее мы станем жить, словно наши отцы и отцы наших отцов, даже залезем на деревья, словно обезьянье племя, вместо того, чтобы получить такого правителя. Кроме того, я люблю леди Анжелику.

Леди благодарно улыбнулась: — Я всё ещё думаю, что разум одолеет силу. Разве у нас в Валлинге нет мудрости, кроме светлых бесхитростных надежд слабой женщины?

— Я пошлю за Гомункулом, — отвечал её отец. — Он может знать ответ на этот вопрос.

Вошёл маленький человечек. Человек, не рождённый женщиной, но семь лет выращиваемый в стеклянной бутыли, во время чего он читал книги, удерживаемые перед ним мудрецом и питался каплями вина и крошечными шариками из асфоделиева теста. Он внимательно выслушал проблему, хотя временами казался спящим. Наконец он промолвил одно слово:

— Синтез.

Властитель поднял его и усадил на колено.

— Сжалься над нами, Мудрец. Мы всего лишь простые люди и знаем очень мало. Что означает это необычное слово?

— Мне неведомо, — последовал необычный ответ. — Слово это пришло ко мне из прошлого. Оно звучит сладостно и непременно должно относиться к чему-то мистическому. Теперь я вспомнил! Когда я находился в стеклянной бутыли, приходил мудрец и держал перед моими глазами освещённый пергамент, на котором было написано золотыми буквами это слово и его значение! Синтез. Всё в одном и одно во всём.

— Что лишь усложняет всё это для нашего понимания, — вздохнул властелин.

Леди Анжелика поднялась со своего места и подошла туда, где сидел её отец. Она опустилась на медвежью шкуру у его ног и обхватила своими руками маленькую ручку карлика.

— Скажи мне, дорогой Гомункул, что это был за мудрец, который показывал тебе это слово и его значение на освещённом пергаменте?

— Он был очень мудрым старцем, который уединённо обитал в большой пещере с говорливым ручьём. Каждый год живущие поблизости приносили ему хлеб, мясо и вино, оставляя их у входа, но никто не осмеливался входить внутрь и уже много лет он не показывался. Может, он ещё жив и забирает пищу, но, если он лежит незрячим и неразумным на своём каменном ложе, значит птицы и маленькие зверюшки поедают его пищу, чтобы она не пропала зря.

— Я слышал об этом отшельнике, — воскликнул Сесил, — и, когда я был мальчиком, отправился в леса, где находится эта пещера, но не осмелился войти. Мы можем узнать, жив он или мёртв. Густро, распорядись о лошадях на нас четверых для поездки к нему. Три для нас, господин мой и иноходец с подушкой для нашего маленького друга, чтобы не причинить ему никакого вреда.

Четверо прибыли к пещере и вошли внутрь. В дальнем конце горел свет и там был мудрец, очень старый и дряхлый, лишь его глаза говорили об уме, неподвластном возрасту. На столе перед ним в замысловатом беспорядке находилась стеклянная и глиняная посуда, реторты и даже астролябия, перегонный куб и песочные часы, в которых бежал серебряный песок. Хитроумный механизм был устроен так, что каждый день заново позволял песку отсчитывать проходящие двадцать и четыре часа. Там были книги, переплетённые в заплесневелую кожу, и замкнутые железными замками и паутиной. С потолка свешивалось изображение солнца со всеми планетами, вечно кружащими вокруг этого светящегося шара, кроме то светлеющей, то темнеющей изрытой луны.

Мудрец читал книгу, написанную на давно мёртвом языке, время от времени съедая хлебную корку или