Бандит по особым поручениям - Б. Седов

Больше всего Мартынов, сразу по приезде, любил остановиться у какой-нибудь «хрущевки» и почитать объявления. Что-де изменилось за год?

Андрей Петрович был убежден в том, что пройдет еще пара-тройка лет, и на подъездных дверях в городах России начнут появляться такие объявления, как: «Уважаемые жильцы! Сегодня в два часа будет отключена горячая вода, в три – холодная, в пять – электричество, а в шесть – тепло. В семь часов вас выведут во двор и расстреляют. С уважением, ЖЭУ, какое-нибудь – 27».

Самое смешное заключается в том, что от этого ничего не изменится. Страна будет подниматься, инфляция падать, а доходы расти.

Размышления ни о чем были прерваны скрежетом стула слева от стола.

– Товарищ, мы не помешаем, если присядем?

Мартынов поднял глаза. Перед ним стояли два амбала и таращились на его ресторанную котлету и бутылку «мартини». Андрей Петрович указал руками на оба свободных стула и быстро оглядел зал. Действительно, в гостиничном ресторане свободных мест было мало. Лишь несколько столиков, за которыми сидели разнополые пары. По всей видимости, соображения у братков хватило на то, чтобы к парочкам не подсаживаться. Самым очевидным в такой ситуации была «парковка» у столика одинокого мужика, поедающего свой ужин.

В Америке все просто: ты купил жратву, ты ее и жрешь. Кому нужно, те купят сами, а кто купить не может, тот достоин презрения, ибо в Америке не имеет денег только тот, кто не работает. В России принято делиться, в противном случае присутствующие тут же решат: либо – сука по жизни, либо неместный.

– Вина, ребята?

«Ребята» прервали свое затяжное молчание и развернулись на голос. Могло показаться, что они молчат потому, что самым внимательнейшим образом кого-то высматривают в ресторане. Но когда они развернулись к нему, Андрей Петрович понял: никого они не высматривают. Скорее свалили с улицы, чтобы не мозолить кому-то глаза.

Андрей Петрович съел предпоследний кусок и осторожно скользнул взглядом по двум собеседникам.

Амбалы по-прежнему сидели боком друг к другу, сверлили взглядами стулья в зале и крутили в руках предметы. У одного в руке блестела связка ключей, по брелоку на которой Мартынов быстро вычислил марку машины – «Лексус», а второй ключей не имел. Он с ловкостью фокусника крутил в мощной пятерне тройку небольших стальных шариков. Движения были настолько молниеносны, что шариков практически не было видно.

Выводы появлялись один за другим и наматывались на понимание, как веревка на локоть. Нервничают. Смотреть такими стеклянными глазами на толпу и одновременно вращать в руке шары – признак чрезвычайной сдержанности. Второй перебрасывал на пальцах ключи. И перебрасывал, и перебрасывал… И смотрел точно таким же взглядом в зал. Нервничают, но держатся.

Нет, это не быки, это серьезные люди.

Котлета доедена. Разговор вышел на новый уровень:

– Что делать будем?

– Сидеть.

– Смешно сказал. Сейчас или вообще?

– У Зверобоя шифер посыпался. После Большого он теперь на меня «мошну» вешать начинает. Типа, это я к москвичам дорогу пробивал. Да этот еще, Метла… Сука страшная. Вчера звонил, спрашивал, когда я в последний раз Захара видел.

– И что ты сказал?

– Неделю назад, говорю, в кабаке встретились.

– Да-а-а… Метла – это серьезно. Второй год кружит.

Мартынов решился. Натянув левый рукав так, чтобы были видны пять точек на запястье, он громко набулькал мартини в пустой стакан и, как бы между прочим, поинтересовался:

– Браты, может, вы мне поможете? – Что?..

Заметив тагу, один из страдальцев слегка размяк.

– Я издалека, – направил мысли собеседников Мартынов. – Человека одного ищу.

Они еще раз, только теперь уже более тщательно, оглядели незнакомца. По их подсчетам, все было нормально: костюм на пять милицейских зарплат – значит, не мусор. Татуировка, указывающая на то, что «заезжал», значит при понятиях. Если соединить все вместе, то получается очень прилично и даже авторитетно. Если бы еще не эта стрижка… Малопонятная, честно сказать, стрижка. Блатной себя так не взлохматит, а фраер под стильного косить не станет. Если бы не кулаки пудовые да взгляд уверенный, можно было даже предположить, что «голубок»… Однако свалив все в кучу, двое собеседников твердо уверились в том, что мужик при деле и авторитете. Вероятно даже, при большом авторитете, если позволяет себе носить на голове мелированное сорочье гнездо.

– А как фамилия?

– Мальков. – А имя?

– Артур.

– Высокий?

– Не очень, – быстро нашел правильный ответ Мартынов.

– Он на табачной «двенашке» ездит? Или на сером «Опеле»?

– Возможно.

– Не, не знаю, – уверенно заявил тот, что с шарами.

– А низкого Артура Малькова знаешь?

– И низкого не знаю.

– А на «Опеле» разве не он ездит?

– Не. Это наш футболист из «Олимпика». И он не Артур. Он Дима. Хоть и не очень высокий.

– А если мне очень нужно найти? Вполне возможно, что я даже рассчитываю потратить на это некоторую сумму.

– Ты знаешь Артура Малькова? – спросил тот, что с шарами, того, что с ключами.

Тот покачал головой, и напарник перевел, специально для Мартынова:

– Он тоже не знает.

Андрей Петрович допил мартини, расплатился с официантом и вышел из ресторана.

– Интересный тип, – заметил, проводив его взглядом, один из братков. – Незнайка из Солнечного города. Он, наверное, думает, что перед тем как идти в кабак, новосибирская братва клянется говорить там правду, правду и ничего кроме правды.

– А ты знаешь Артура Малькова?

– Первый раз слышу. А если бы и знал, то что, сказал бы, что ли?

– Знаешь, Крот, – задумчиво проговорил второй. – У меня такое реальное чувство, что мы его еще увидим.

Кое-что из общения с братками Мартынов все-таки вынес. Это завсегдатаи ресторана – раз. У кого-то пропал общак – два, и сейчас за него положенец или даже вор снимает шкуру со всех подряд. Раз общак «вешали» на какого-то Большого, а теперь не «вешают», значит, вешать больше уже не на кого. «Положенцу» или даже – вору по кличке Зверобой сейчас нужно срочно найти крайнего, пока крайним не стал он. Кто-то без росписи Зверобоя замесил тесто со «столичными», спустил общаковые бабки, и сейчас идет разбор полетов на уровне стратосферы.

Нет, правильно Флеммер сделал, что послал именно его. Расшифровка такого ресторанного базара – только для русского зека. Или мента. Кстати, кто такой Метла, который в Новосибирске самая что ни на есть страшная сука?

Одним словом, утра бы дождаться.

Зайдя в номер, Мартынов разделся, лег в постель, пахнущую дешевым стиральным порошком, закрыл глаза и тут же уснул.

Проснулся в восемь, позавтракал в пельменной на Красном проспекте, купил газету, почитал, заметил явные расхождения во мнениях между штатовскими и российскими журналистами, закинул «Российскую газету» в «бардачок» и погнал машину к детскому дому.

Через полчаса он вместе с Крутовым спустился в подвал, а еще через час вышел оттуда в состоянии, близком к шоку.

– Послушайте, Андрей Петрович… – напоследок придержал Мартынова за рукав директор. – Я хотел спросить вас… Мне полгода назад звонили друзья и сообщили, что Яков Басов, о котором вы вчера говорили… Как бы это так сказать, чтобы не накликать…

– Умер, что ли? – сообразив, улыбнулся Андрей Петрович. – Это приступ был. Очень тяжелый. Ветеран в коме находился, а наша местная журналистская братия перепутала «клиническую» смерть с «биологической». Басов жив и здравствует! Вы вчера так растеряны были, что даже телефон его не попросили. Да и я хорош…

Вынув знакомый Крутову блокнот, он взял со стола директора ручку и, наклоняя цифры влево, хотя всегда наклонял вправо, написал номер.

Через пятнадцать минут после ухода упрямого журналиста Валентин Игоревич проверил мужские туалеты на предмет наличия курильщиков, вернулся в кабинет и набрал записанный на память номер.

– Леспромхоз, – ответили ему. – Котовщиков! Это ты? Ты, гад!! Где задвижки на двенадцать и муфты на три четвертых дюйма?!

Обругав себя за невнимательность, Валентин Игоревич поднес бумажку к глазам и стал повторно набирать цифру за цифрой.

– Котовщиков!!! Ты это брось, понял?! Выходи на работу в любом состоянии! Если муфты и задвижки через два часа в Затоне не появятся – я в ОБХСС звоню!!

Помедлив, Крутов опустил трубку на рычаги.

– Цифры Мартынов, наверное, перепутал… ОБХСС-то уже нет…

Мартынов гнал машину в Павловск.

Гнал, стараясь выдерживать установленную знаками скорость, сбрасывал обороты, а уже через минуту, забывшись, снова набирал.

В подвале он нашел старую книгу с выцветшими чернилами, в которой содержались данные на выпускников детского дома 1988 года. А потом, просмотрев все десять журналов, с 1978-го по 1988-й, почувствовал, что, кажется, напал на след.

Романов он нашел двоих.