История христианства - Кирилл Юрьевич Галушко

язык, а вероучительные образы, эмоциональность изложения и изначальная «достоверность происхождения» священного текста для верующих всегда имели основополагающее значение.

В разные эпохи, в разных версиях христианства это воплощалось на свой лад. Если какое-то время Писание воспринималось «истинным» только в трех классических лингвистических вариантах (на иврите, греческом и латыни), то потом ситуация изменилась.

Нужно учитывать, что взаимоотношения этих трех воплощений слова Господня на ранних этапах христианства были весьма сложными. Над адекватностью перевода тогда не работали научные институты с подготовленными специалистами. А мы понимаем, что для верующих важным является буквальное изложение слов Господа, и тут ошибки в переводе, орфографии и пунктуации могут привести к образованию новой конфессии или же к религиозной войне. Так что вопрос этот далеко не всегда чисто лингвистический.

Взаимными переводами между тремя классическими языковыми вариантами священных текстов занимались далеко не всегда высокообразованные люди, владеющие традициями этих трех мощных культурных сред (а среды эти были весьма разнообразны даже внутри себя). В большинстве своем переводили их просто грамотные люди, что называется, «без гуманитарного образования», владеющие хотя бы двумя из этих трех языков.

Изначально сложился «диалог» иврита и греческого, а позднее подключилась латынь. Формирование некоего идеального латинского перевода заняло около тысячи лет. Ранних переводов существовало много, но в конце IV – начале V века была создана Вульгата – «правильный перевод» на латынь, который дорабатывался до XVI века, когда был признан официальным. К тому времени вариантов той же Вульгаты скопились сотни. Позже за Вульгату взялись деятели гуманизма, Возрождения и Реформации, которые как раз имели очень хорошую культурную базу и, соответственно, подвергли Вульгату жестокой критической проверке. Перевод Библии на немецкий Мартина Лютера заложил фундаментальные основы немецкой Реформации и зафиксировал стандарты литературного немецкого языка (о Реформации речь пойдет ниже).

И если для католиков универсальный латинский вариант оставался формально неприкосновенным до XX века, то разного рода реформаты, диссиденты, еретики, протестанты, вдохновленные примером Лютера, с энтузиазмом взялись за переводы Библии на национальные языки.

Основной мотивацией протестантов, или критиков официальной доктрины католической церкви, была возможность для любого представителя паствы лично обратиться к слову Божьему. Они хотели устранить из диалога Бога и людей посредников, объединенных в отдельную монополистическую организацию – католическую или православную церковь.

А поскольку церковь – общественный институт, неизбежно тесно сотрудничающий с государственной властью, то возникали объективные ситуации коррупции и злоупотреблений, таких как продажа индульгенций и церковных должностей, в определенные периоды – падение уровня образования, да и искренности веры клира и монашества. В результате чего Слово Господне на латыни и особенно его обиходные интерпретации искажались очевидным невежеством. Люди, неравнодушные к вопросам веры, обеспокоились ее чистотой.

Латынь знали образованные люди, но отнюдь не широкие народные массы. И если романские народы (итальянцы, французы, испанцы) могли отыскать в латинской Библии, цитируемой вслух на проповедях, множество знакомых слов, то в Северной Европе, в германском, славянском мире было иначе. Поэтому «Библия Лютера» в Германии и «Библия короля Якова» в англиканской Англии воспринимались как вещи необходимые. Перевести Библию на английский пытался еще Джон Виклиф в XIV веке, но тогда это сделало его диссидентом и еретиком. В любом случае, при очередных переводах вновь и вновь уточнялись какие-то детали, нюансы и тезисы Священного Писания.

Ясно, что для миссионерской деятельности вне старых центров христианства делались попытки переводов некоторых фрагментов Библии на местные языки, что приводило кое-где и к изобретению миссионерами азбуки для народов, не имеющих письменности. Но это был лишь этап постепенного перехода к канону.

Восточная христианская церковь (в широком смысле) поначалу придерживалась более либеральных принципов, чем западная. Во-первых, это был регион, где священные тексты записывали задолго до установления какого бы то ни было христианского канона, и, соответственно, их распространение было сложно контролировать. Многие этнические группы ранних христиан сделали собственные переводы – например, ассирийцы, египтяне-копты, эфиопы, сирийцы…

Впоследствии, по мере ослабления Рима и Византии, разные территории с частью христианского населения оказывались далеко от централизованного руководства. Христианизация славян была важной задачей и одновременно полем конкуренции между Римом и Константинополем. С вполне прагматичными целями появилась миссионерская славянская Библия, переведенная на общепонятный среди славян вариант староболгарского языка, который сегодня мы знаем как церковнославянский. Он стал «латынью» православного славянского мира, но «латынью» общепонятной. При этом пришлось и письменность придумать подходящую. Об этом будет написано ниже.

Для ближневосточных арабов тоже создавались свои переводы. Часть арабов приняла христианство (до сих пор на Ближнем Востоке его придерживается часть арабского населения Ливана и Сирии), и им помогали не забыть вероучение, которое они приняли еще до возникновения ислама. Мы знаем, в частности, что гетман Иван Мазепа финансировал издание арабской Библии[32].

Если же обратиться к теме письменных документов, в которых говорится о жизни Иисуса (четыре евангелия, Деяния Апостолов, двадцать одно каноническое послание и Апокалипсис), то они дошли до нас отнюдь не на языке, бытовавшем в те времена в местах описанных событий, то есть не на арамейском[33] и даже не на иврите. Снова на греческом… Это стало причиной ряда разночтений. Священнослужители стремились передавать в своей среде «слово Божие» без изменений, даже если оно оставалось непонятным пастве. Логично, что возникали трудности перевода.

Все эти тексты были написаны на разговорном греческом языке – койне[34], которым владела последние два или три века до нашей эры (хотя и не в чистом виде) большая часть евреев-горожан. Он был принят многими евреями, эмигрировавшими из Палестины и рассеянными почти по всем прибрежным городам Римской империи и целым регионам Малой Азии, Греции и Египта.

Совершенно не удивительно, что значительный объем терминов и имен, фигурирующих в христианской доктрине и вероучении, – греческие или эллинизированные еврейские. На это неоднократно указывали исследователи.

Можем взять и сам термин «церковь», «церква» у православных восточных славян – он происходит от греческого слова «кирикон» или «кириос» (Господь), причем получен через посредничество христиан-готов[35], и при передаче несколько изменилось произношение.

Многие евреи из диаспоры имели доступ к священным текстам или посланиям раннего христианства. Их религиозная традиция запрещала осквернять иудаизм учениями «неканонических пророков», однако ввиду общеупотребительности греческого языка вести и слухи из мира евреев быстро попадали в полиэтнический мир востока Римской империи, который продолжал их распространять по-гречески.

Эти этнические и этно-конфессиональные группы сосуществовали в одном социальном и политическом пространстве. Несмотря на определенную замкнутость, евреи не могли не общаться с иноплеменниками и иноверцами. Для их этнически и культово пестрых современников это часто становилось причиной возникновения синкретических верований: римские легионеры, например, часто добавляли сирийского