Всё не так просто - Татьяна Герцик

Сашке она искренне желала только счастья, но всё-таки сейчас ей было одиноко – просто не с кем поболтать. Все ее подружки либо повыходили замуж и уже обзавелись потомством, либо обитали далеко от Ивановки.

Хотя на пруду народу было много, но дорога домой оказалась пустынной. Яркая луна, освещая переметенную снегом тропку, напомнила ей старый фильм «Ночь под Рождество», и она залюбовалась сказочной красотой их северной ночи.

Не спеша подошла к родительскому жилищу. Их большой дом был поделен на две части – большая, родительская, и поменьше, молодых. После замужества ее отдали Жанне с Павлом, а Ане выделили комнатку на родительской части. Обычно во время приездов она жила в своей комнате, но сегодня на родительской половине стоял такой шум, что о сне нечего было и мечтать.

Она решила переночевать у сестры, там было вполне достаточно места – две комнаты и благоустроенные ванна и туалет. Зашла в коридор, наслаждаясь тишиной. Не раздеваясь, прилегла на диван в большой комнате, зная, что спать всё равно не придется, и постаралась расслабиться. Отвыкшие от интенсивного движения мускулы приятно ныли, напоминая о пользе движения.

То и дело туда-сюда бегали то сестра, то зять, но уставшая от свежего воздуха и переживаний Аня дремала, не реагируя на звуки.

Проснулась от настойчивого шепота зятя. Чуть приоткрыв глаза, увидела у входа в комнату Павла, обхватившего жену за талию и не пускавшего ее к гостям. Она негромко отвечала, но Аня не сразу поняла, что. Но вот Павел стал говорить громче, настойчивее, и девушка расслышала:

– Ну, я виноват, виноват, но нельзя же теперь всю жизнь просидеть, ничего не предпринимая! Давай попробуем, я тебя очень прошу. Я бы так не настаивал, но ведь тебе хочется ребенка. Я что? Я простой мужик, мне лишь бы любимая жена была под боком. Но ты же во все коляски заглядываешь! Пообещай хотя бы подумать!

Аня вспомнила, что сестра как-то давно, сгоряча обмолвилась, что у нее была неудачная беременность, но как и когда это было, не говорила. Значит, в этом был повинен Павел?

Сестра что-то негромко ответила, видимо, обнадеживающее, потому что муж схватил ее в охапку и закружил по комнате.

Жанна заволновалась:

– Тише, разбудишь Аню!

Павел с опаской взглянул на свояченицу, но сказал со смешком:

– Да ей давно привыкать пора. Наверняка скоро замуж выйдет. Хоть краснеть по пустякам перестанет. А то батя считает, что я ее нарочно довожу.

Они ушли, а Аня, сжавшись, с горечью подумала, что никакое замужество ей не светит. Не за кого.

Гости разошлись уже под утро, и хозяева улеглись немного поспать, зная, что скоро празднование продолжится с новой силой. Встав в десять часов, Аня привела себя в порядок и вышла на улицу, подышать свежим морозным воздухом. Падал пушистый чистый снег, так не похожий на сероватый снег большого города. Пошла по пустынным улицам, любуясь заиндевевшими ветками деревьев, напоминавшими вологодское кружево.

Дойдя до пруда, села на ту же скамеечку, что и вчера. Сколько так просидела, не заметила, мысли текли вяло, сказывалась полубессонная ночь и нервное потрясение накануне. Она была рада, что не осталась в городе, а приехала домой, здесь всё было родным и привычным, и одно это успокаивало звенящие нервы.

Кто-то присел на край скамейки и негромко проговорил:

– Привет!

Она повернулась. Рядом сидел Сашка или вернее, Александр, в привычно распахнутом полушубке. Ему всегда было жарко. Ну еще бы, при его-то двухметровом росте и огромной широкоплечей фигуре…

Аня поплотнее завернулась в шубку, будто та могла защитить ее от возможных неприятностей, и постаралась поприветливее улыбнуться. Стянув варежку, протянула ему руку, хотя этот простой жест показался ей ужасно фальшивым.

– Добрый день! Тебя можно поздравить с женитьбой?!

Александр как-то странно повертел головой, обхватив своей огромной ручищей ее узкую ладонь.

– Можно, конечно. Только стоит ли?

Аня удивилась.

– Что ты такой угрюмый? Тебя насильно женили, что ли?

Он осклабился, не отдавая ее руку, хотя она несколько раз уже пыталась ее отобрать.

– Ну, можно сказать и так. Застукали, как говорят в народе.

Аня еще раз прочувствовала разницу между жизнью в большом городе, в котором и в голову никому бы не пришло силой заставлять жениться парня, ненароком переспавшего с девчонкой, и ее патриархальной деревней, где этот примитивный физиологический акт был возведен в ранг преступления. Освободив-таки свою ладонь, с сочувственным смешком заметила:

– Ну, тут уж ничем не поможешь. Как говорится, думать надо было до того. Ну да не журись, как говорится: стерпится – слюбится.

Александр напрягся так, что на лице обозначились скулы, и кинулся, как в огонь:

– Анька, ты прекрасно знаешь, что я давно тебя люблю. Если бы ты вела себя помягче, надежду бы мне дала хоть призрачную, я бы на других баб и не посмотрел. Да и не смотрел я на Наталью, просто все по-идиотски получилось. Но это можно поправить, если ты скажешь хоть слово. – И пристально уставился на нее, ожидая ответа.

Аня аж задохнулась от его откровенности. Ей и раньше его любовь была не нужна, а теперь и подавно. Но ответила мягко, стараясь не обидеть:

– Саша, к чему теперь все эти разговоры? Если тебе пришлось жениться, это значит одно – у тебя будет ребенок. И ни к чему теперь вести подобные речи. Это просто непорядочно.

Он тяжело вздохнул и провел ладонями по впалым щекам.

– Порядочно, не порядочно… Какая это, в сущности, ерунда. Жить надо честно, а не изображать из себя божественный идеал.

Аня с обидой посмотрела на него. С чего это он взял, что она кого-то там изображает? Уж какая есть.

Он с надрывом продолжил:

– А на Наташку я кинулся только потому, что пьян был, и тебя вместо нее вообразил.

Аня жестко отрезала:

– Зачем ты мне это говоришь? Прекрасно знаешь, что женатые мужчины для меня не существуют, можешь и не стараться. Думай лучше о жене!

Он привстал и хотел что-то возмущенно добавить, но тут к ним торопливо подошла женщина в синем пуховике с явственно выпирающим животиком. Немного сконфуженно поздоровалась:

– Здравствуйте! Я думаю, куда ты исчез, а ты здесь свидания назначаешь… – Она хотела сказать это весело, в шутку, но получилось обвиняюще, и Александр сердито фыркнул, отведя глаза в сторону.

Женщина была симпатичной, с пикантно вздернутым носиком, ямочками на щечках и такой к себе располагающей, что Аня невольно ей улыбнулась. Подвинулась, освобождая место и приветливо сказала:

– Садитесь, Наташа! Я Аня Берсенева, вы обо мне, наверное, слышали.

По тому, какой подозрительный взгляд Наталья кинула на мужа, было ясно, что она прекрасно осведомлена об его односторонней любви. Ничего не говоря, сконфужено, будто извиняясь, посмотрела на девушку. Стараясь успокоить молодую женщину, Аня сказала: