Мой капитан - Жанна Раскита

сжимая лампу.

– Что здесь происходит? – властно осведомился подоспевший князь Матвеев, мой родной дядя, Анатолий Сергеевич.

Ессенский хмуро запихал оружие за пояс брюк, и принялся бурить меня взглядом. Фомин, меж тем, поспешно поднялся и оправил одежду.

– Почему вы кричали? – наконец,  произнес Кирилл.

– Я испугалась… – стыдливо  стягивая края халата на груди, произнесла я, потом, водрузив маску гордячки, вызывающе взглянула на Ессенского.

– Испугались?! Чего? Или может быть – кого? Жениха своего, что ли? – с нескрываемой иронией говорил капитан, с каждым словом наступая на меня, уничтожая холодностью своего взгляда.

– Это не ваше дело, черт вас раздери! – злобно прошептала я в лицо Ессенскому.

Татьяна, что стояла в непосредственной близости, расслышала мой ответ, и испуганно взглянула на  отца. Но тот, казалось, ничего не расслышал. Все присутствующие следили за перепалкой, но никто не решался вступить.

– Будьте любезны, сударь, – холодно произнесла я, испепеляя капитана взглядом, – стучать, прежде чем врываться ко мне.

– Пока я буду стучаться в ваши девственные покои, Анна Петровна, вас могут зарезать как поросенка, или чего доброго – придушить! Вас устраивает подобная участь?

Князь Матвеев покраснел от возмущения.

– Что вы себе позволяете, капитан?! – возопил он.

– Дуэль, – небрежно объявил Фомин, улучив момент.

Что я натворила!

– Нет. Если хоть  один из вас совершит подобное мероприятие, я исчезну навсегда. Надеюсь, моя персона что-то значит для вас, господа? – спросила я, пристально взглянув на Ессенского.

Тот, оценив мой намек, медленно кивнул. Потом я добилась такого же небрежного кивка от Антона.

– На мой взгляд, господа, инцидент исчерпан… – начал, было, князь Матвеев.

– Позвольте, Анатолий Сергеевич, – вступил в разговор граф, –  но мне очень бы хотелось знать, – Михайлов обратил взгляд на Фомина, – почему вы явились в этот дом под покровом ночи, словно вор, сударь?

– Я пришел навестить невесту…

Мне почему-то показалось, что Антон врет. Что-то в его глазах, тоне, поведении заставило меня насторожиться. А его выходка до появления капитана, признаться, совершенно меня сбила с толку.

– Ночью?

– Но ведь капитан Ессенский сам только что сказал, что Ане угрожает опасность. Я же не могу явиться в ваш дом днем, без благовидного предлога, который, как вы понимаете, очень трудно придумать… – Фомин многозначительно вскинул брови.

Уж не знаю, что он такое пытался сказать графу, но эта странная манера держаться, вдруг стала меня раздражать.

Подобное объяснение, тем не менее, успокоило мужчин.

– Ну что ж, любезнейший, – улыбнулся князь Матвеев, (кажется, его благодушие вновь вернулось), – с этих пор вы можете являться в этот дом без какого-либо предлога. А теперь, я считаю, пора бы нам всем вернуться в кровати и немного поспать, ведь до рассвета остались считанные часы.

Первыми ушли Татьяна и ее отец, за ними граф. Капитан покинул мою комнату, кинув на Фомина уничтожающий взгляд.

Антон снова остался со мной наедине.

– Меня поразило твое поведение, сегодня, – строго начала я, – ты вел себя непозволительно грубо и бесстыдно. Я считаю, тебе стоит просить прощения. Я не потерплю подобного обращения!

Заметив насмешливый взгляд солнечно-карих глаз, я не на шутку, разозлилась. Он смеется надо мной! Я была права! Он считает, что я полностью в его власти! Ведь теперь никому не нужна жена-преступница!

– Я надеюсь, ты понимаешь… даже если бы я была сейчас заключенной, то не позволила никому вести себя со мной подобным образом.

– Признаюсь, дорогая, я ни сколько не сомневался в твоей порядочности. До тех пор, пока ты не завела тесное знакомство с капитаном Ессенским…

– Как это понимать?! – возмутилась я.

– Ты ведь с ним спишь?

Я ударила Антона. Жар опалил мое лицо, а рука вдруг стала невероятно легкой.

– Оставьте меня, –  холодно произнесла я.

Антон кинул на меня почти злобный взгляд, и медленно вышел. Я бессильно опустилась на кровать.

Это невероятно! Как он посмел подумать такое? Неужели он считает меня?…

Я закрыла лицо руками. Только сейчас до меня дошло, что моя репутация растоптана. Страшно подумать, что обо мне судачат сплетники!

Мой отец. Когда я его найду, все изменится. Мы очистим наше имя, и все снова будет как прежде…

Я проснулась утром невероятно бодрой, и, не смотря на проблемы с одеждой и прической, и даже вспоминая унизительную встречу с женихом, я была полна решимости, отыскать отца, и отправиться на его поиски как можно скорее.

Только неожиданное появление Антона заставило меня задуматься. Я даже  не много испугалась. Где он пропадал все это время? Откуда узнал, что я буду у Матвеевых? Как прознал, что я не так давно познакомилась с капитаном? Я строила самые невероятные догадки.

Я, наконец, справилась со своим туалетом, и вышла из комнаты.

У моей двери сидел Ессенский. При виде меня он поднялся, и хмуро поприветствовал меня. Я заметила в его руке пистолет.

– Доброе утро, капитан, – улыбнулась я, – на нас ожидается нападение?

Забота капитана о моей безопасности, и солнечное утро добавило мне веселого расположения духа этим утром.

– Вообще-то уже полдень, – ответил он, убирая пистолет за пояс.

Я смутилась. Да, поспать любила всегда.

– Долго не могла заснуть, – попыталась оправдаться я.

Капитан криво усмехнулся своим мыслям, и надел сюртук.

– Ну что, вы скажите мне, наконец, что вы нашли в том подвале?

Я небрежно передернула плечами.

– Может и скажу,  – игриво начала я, – если вы не будете врываться в мою комнату так бесцеремонно впредь.

Ессенский заулыбался, заметив мое настроение, и подставил локоть. Я учтиво приняла его руку, и мы двинулись в гостинную.

– Позвольте напомнить, сударыня, вы кричали, – невозмутимо пояснил он.

– Неужели? – я изобразила непонимание, – Ах, так это мой страшный сон  так напугал вас, уважаемый…

Ессенский кинул на меня небрежный взгляд.

– Не хочу на вас давить, Анна Петровна. Но нам надо торопиться.  Вы ведь не хотите отправиться на каторгу? Да и дороги еще не успели  размокнуть толком. Так что у нас с вами есть не плохой шанс без проблем достигнуть места, где прячется ваш батюшка. Вы же знаете наши дороги…

Я лишь повела бровью.

Мы зашли в гостиную, где нас ждали все домочадцы. Татьяна, разодетая по последней моде, восседала на кресле, с темно-красной обивкой. Граф Михайлов стоял у каминной плиты, небрежно на нее облокотившись. Князь Матвеев перечитывал утреннюю газету, расположившись у окна. Юлия Александровна, супруга моего дядюшки, с утра пораньше принялась за вышивание.

– Доброго всем утречка, – улыбнулась я, не желая скрывать своего расположения духа.

Все взоры тут же обратились к нам.

Анатолий Сергеевич откинул газету и резко поднялся ко мне на встречу.

– Аннушка, дитя мое! Татьяна рассказала обо всех твоих злоключениях, это невероятно! – он крепко сжал меня в отцовских объятиях, – Я горжусь тобой, дочка! Только истинная Матвеева могла пройти столько испытаний, и вновь появиться, блестящая и неотразимая. Признаться, ты нас всех напугала этой ночью….

Я ничего вокруг не видела, принимая похвалы дядюшки. Уж больно  лестно было слышать подобные высказывания. А вот Ессенский все заметил. И ревнивы взгляды Татьяны, и немного злые