Рейтинговые книги
Читем онлайн Тайны русской дипломатии - Борис Сопельняк

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 61

Не будь Октября, гнил бы я в каком-нибудь провинциальном департаменте или ставил двойки переросткам-лоботрясам».

О том, как его «за увлечение политикой» вышвырнули из гимназии и выпускные экзамены пришлось сдавать экстерном, Петр Лазаревич вспоминать не любил, как не любил вспоминать сложнейшие «игры» с полицией, когда ему чудом, по чужому паспорту, удалось бежать за границу.

А вот тем, что стал профессиональным революционером, окончил университет и работал бок о бок с Плехановым, Лениным и Луначарским, Петр Лазаревич гордился. Но больше всего он гордился тем, что в одиночку покорил Монблан, и вспоминал об этом с удовольствием. Еще бы не гордиться, если в честь этого восхождения в городе Шамони был дан пушечный выстрел!

Дело прошлое, но в самых дальних тайниках души зудело воспоминание, которое Петр Лазаревич всеми силами старался изгнать. Он старался, а оно… оно не исчезало и всплывало в самое неподходящее время. Вот и сейчас ни с того ни с сего перед ним возник образ… самодержца всероссийского Николая II. Чуть позже появилась и его супруга Александра Федоровна. «Ну что я мог тогда сделать? Чем мог помочь? — горестно думал он. — Я простой солдат революции и всего лишь выполнял приказ. А к расстрелу я никакого отношения не имею, хотя и был членом Уральского совета, который принимал решение о проведении этой акции».

Да, многое тогда перепуталось и произошло не так, как было задумано. Ведь после перевода царской семьи из Тобольска в Екатеринбург предполагалось провести открытый судебный процесс, который бы решил дальнейшую судьбу гражданина Романова. И пока бывший царь и его окружение жили в доме особого назначения, заботу о них возложили на областного комиссара снабжений Петра Войкова. Время было голодное, поэтому первое, что сделал Войков, наполнил всем необходимым продовольственную кладовку. Во время ревизии этой кладовки он столкнулся нос к носу с бывшим императором. Узнать его было довольно трудно, но все же можно: от былой надменности и неброской франтоватости не осталось и следа. Вежливо поздоровавшись, Николай II обратился к Войкову с просьбой, которая его сильно удивила.

— Может ли господин представитель Уральского совета объяснить причины отказа в моей просьбе о разрешении вместе с дочерью пилить дрова во дворе? В Тобольске я пилил кругляк вместе со своей дочерью Марией. Препятствий со стороны новых властей не было. Что случилось теперь, я позволю себе спросить?

— В Екатеринбурге другие условия, — ответил Войков. — Строгий режим, установленный для заключенных, не предусматривает выполнения ими работ ради личного удовольствия.

— Позвольте, но я не вижу оснований в отказе! Опасения новых властей напрасны. Я не собираюсь бежать из-под стражи.

— Это было бы невозможно! — твердо заявил Войков. — Здесь охрана из рабочих и крестьян.

В этот миг сзади подошла Александра Федоровна, взяла своего мужа под руку и, уводя его в другую комнату, бросила по-французски:

— Уйдем, Никки! Эти варвары ничего не понимают. «Варвар» Войков прекрасно знал французский, поэтому так

же по-французски поставил бывшую царицу на место:

— Но-но, мадам! Попрошу без оскорблений.

Что было дальше, хорошо известно: в ночь с 16 на 17 июля 1918 года Николай II, его семья и все приближенные были зверски убиты. Конечно же, Войков был в курсе дел, но, к счастью, к этой кровавой акции непосредственного отношения не имел: в то время он получил сверхсекретное и архиважное задание вывезти из осажденного Екатеринбурга все запасы золота, валюты и других ценностей.

Но то, что он был членом Уральского совета, принявшего решение о расстреле царской семьи, было хорошо известно, и ярлык «убийца» надолго прилип к Петру Лазаревичу Войкову. Даже когда он стал работать в Наркомате иностранных дел и его решили назначить полпредом в Польше, агреман ему выдали далеко не сразу. В Варшаве потребовали разъяснений по поводу участия или неучастия Войкова в расстреле царской семьи, и лишь получив официальные уверения наркома Чичерина в том, что Войков «как человек невоенный не имел отношения к приговору над бывшим царем», агреман новому полпреду выдали.

Петр Лазаревич, конечно же, знал, что бежавшие из Советской России монархисты поклялись перебить не только всех членов Уральского совета, но и вообще всех, кто так или иначе был связан с этой изуверской акцией. То, что он на прицеле, Войков почувствовал сразу же после того, как поезд, в котором он ехал в Варшаву, пересек границу: огромный булыжник вдребезги разбил окно и влетел в его купе. Когда он рассказал об этом в польском МИДе, его недвусмысленно предупредили, что монархистов в Варшаве много и по отношению к большевикам они настроены весьма и весьма воинственно.

А в 1926-м, когда в Польше была установлена диктатура маршала Пилсудского, эти настроения стали еще более откровенными. Войков встречался с Пилсудским, пытался склонить его к заключению взаимовыгодного договора о ненападении, но маршал элегантно отшутился: «Я с Советской Россией уже воевал, причем победно, но теперь — нет. Теперь не хочу. Пока что хватит». Но никакого договора подписывать не стал.

И вот теперь, через год после последней встречи с маршалом, полпред Войков прогуливался по перрону Главного вокзала, прекрасно понимая, что уж если Англия пошла на разрыв дипломатических отношений с СССР, то от Польши, которая всегда следовала в фарватере британской политики, ждать можно чего угодно. Но сейчас его задача более локальна: встретить высланных из Лондона соотечественников, по возможности их ободрить и проводить — до границы тут всего ничего.

Вот, наконец, показался поезд и, мягко затормозив, остановился. Из вагона вышел временный поверенный в Великобритании Розенгольц, они обнялись, расцеловались и пошли в буфет, чтобы выпить кофе по-варшавски. Болтая о том о сем, они вернулись на перрон и двинулись к вагону. И вдруг раздался выстрел! Петр Лазаревич замер… Потом покачнулся и оглянулся. В этот миг к нему почти вплотную подбежал какой-то человек и начал палить в упор! Петр Лазаревич рухнул наземь. Еще падая, он сумел выхватить из кармана револьвер, дважды выстрелил в террориста, но не попал.

До госпиталя Войкова довезли живым. Кровь из шести огнестрельных ран так и хлестала, но Петр Лазаревич дождался первого секретаря постпредства, сказал, чтобы тот забрал из окровавленного пиджака ключи и документы, и, только убедившись, что секретарь все понял, удовлетворенно кивнул и тихо прошептал:

— Хочу уснуть.

Это были его последние слова… Через четыре дня вся Москва хоронила видного советского дипломата, погибшего на своем боевом посту. Убийца, а им оказался 19-летний Борис Коверда, был схвачен прямо на перроне в тот момент, когда пытался перезарядить револьвер. Поняв, что отстреливаться бессмысленно и сбежать не удастся, он швырнул револьвер к ногам полицейских и картинно поднял руки вверх.

А буквально через неделю был суд, на котором Коверда сказал, что возненавидел большевиков еще в те годы, когда учился в Самарском реальном училище и насмотрелся на зверства распоясавшейся краснопузой толпы.

— Я даже видел, — воскликнул он, — как красногвардейцы сожгли в топке паровоза машиниста, который отказался их везти, потому что паровоз был неисправен. Когда нашей семье удалось перебраться в Вильно, я поклялся отдать свою жизнь за дело освобождения России от большевизма.

— Убивая дипломатов в Варшаве? — едко уточнил прокурор.

— Нет, я хотел уехать в Россию. Хотел добраться до их логова, до Москвы, и там приступить к терактам. Чтобы получить разрешение на въезд в Совдепию, я пришел в их представительство в Варшаве, но они мне отказали. И тогда я решил убивать их здесь!

— Вы Войкова знали? — спросил судья. — Где-нибудь с ним встречались?

— Нет, Войкова я не знал и никогда с ним не встречался. Но его лицо мне было знакомо: его портреты довольно часто печатали в газетах.

— А как вы узнали, что он будет на вокзале?

— Опять же из газет. Там писали, что через Варшаву пройдет поезд с советскими дипломатами, высланными из Лондона. Ну а то, что их придет встречать Войков, догадаться было нетрудно.

— Но почему в качестве жертвы вы выбрали Войкова? Чем он вам насолил? Не тем же, что не дал разрешение на въезд в Россию?

— Думаю, что о моей просьбе он даже не знал. И убил я его не как посланника, а как члена международной банды большевиков — именно так я называю их Коминтерн.

— Значит, лично против него вы ничего не имели?

— Нет, не имел… Я признаю, что убил Войкова, но виновным себя не признаю. Я убил Войкова за все то, что большевики совершили в России.

Приговор суда был краток и суров: «Жителя города Вильно Бориса Коверду приговорить к бессрочным каторжным работам и возмещению судебных издержек».

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 61
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тайны русской дипломатии - Борис Сопельняк бесплатно.
Похожие на Тайны русской дипломатии - Борис Сопельняк книги

Оставить комментарий