Камень - Станислав Родионов

- Это же страшно, - тихо сказала она небу.

- Где страшно? - Рябинин радостно приподнялся.

- Если нет бога. Тогда мы останемся один на один с космосом, со вселенной...

- Бога нет, но есть настоящие мужчины, - пошутил он, намекая.

И сразу все стало на свои места: любят не за что-то и любят не просто так - любят настоящих мужчин. Не раз об этом писалось, говорилось и пелось. Рябинин даже привстал, ожидая ответа на свои слова. Но она молчала, словно укрылась запорошенным звездами небом.

- Маша, а кого женщины любят? - спросил он прямо.

- Настоящих мужчин.

- Это которые здоровые?

- Не обязательно.

- У которых высшее образование и должности?

- Нет.

- Умных, что ли?

- Нет.

- Которые всего могут добиться?

- Совсем нет.

- Хоккеистов?

Она даже не ответила. Но Рябинин горел нетерпеньем.

- Кого же ты считаешь настоящим мужчиной?

- Борца, Сережа.

Он чуть не хмыкнул. Очкастый эрудит, бородатый полярник, классный спортсмен, офицер-подводник, писатель, какой-нибудь первопроходец, какой-нибудь изобретатель... Но борец... На ковре, что ли?

- С кем бороться-то?

- Настоящий мужчина об этом не спрашивает.

- Ну с кем, с кем? - спугнул он раздражением тихую ночь.

- С силами природы, с собой, с плохим...

- А если мужчина просто работает?

- Настоящий мужчина просто не работает.

- А что же он?

- Он работает творчески, а это, Сережа, уже борьба.

- Странно, - только Рябинин и нашелся.

Маша повернулась на бок, и ее дыхание приблизилось.

- Сережа, женщине присуща жалость, слабость, жертвенность... А у мужчины - сила. Он создан для борьбы. Вот обиженный, больной, брошенный, попавший в беду... Женщина таких жалеет, помогает... А у мужчины другое желание - вступить в борьбу за этого человека. С оскорбившим, с обидевшим, с бросившим... За истину, за доброту. Если, конечно, он настоящий мужчина.

Испуганный Рябинин молчал. Он намеревался познать мир и людей, он хотел стать умным и эрудированным, он задумал отпустить бороду и закурить трубку... И все равно бы Маша его не полюбила. Потому что не борец. Не настоящий мужчина. Но он же искал тигра. Впрочем, какая там с тигром борьба... Так, взаимное мордобитие...

Жанну с матерью Рябинин уже не сравнивал. Не сравнивал ли? Почему же непроизвольно радовался ее умной мысли или красивому лицу? Ради матери?

- Вернемся к вашему делу, - спохватился он.

- Да-да, - Жанна плотнее придвинулась к столу.

- Кто она?

- Моя лучшая подруга.

- Возраст, образование, специальность...

- Сергей Георгиевич, это важно?

- Мне будет легче дать совет.

- Образование высшее, инженер, моих лет...

Она примолкла, решая, говорить ли, не говорить - и улыбнулась.

- Тоже мещанка, замужняя, бездетная...

- Я продолжу, - остановил ее Рябинин. - Глаза серые, стрижка короткая, нос тонкий, духи французские, бусы коралловые, шуба белая.

- Вы про меня? - постаралась удивиться она.

- А вы про кого?

- Про подругу...

Рябинин глянул в самую глубину ее глаз, в зрачки, которые, выдерживая его взгляд, стали какими-то острыми. Но они выдержали, оборонившись этим острием. Глаза отвел он, не выносивший лжи у человека, с которым хоть как-то соприкоснулся душой.

- Жанна, давайте говорить друг другу правду, - буркнул он в стол.

- Это вы советуете своим преступникам?

- Всем советую.

Ее удивленные губы стали еще удивленнее. Рябинин уже знал этот изгиб, значивший неприятие его слов.

- Вы в бога верите? - спросила вдруг она, сама пугаясь своего вопроса.

- А вы что - религиозная?

- Если бог есть, то он не правдолюбец и не справедливый, а главный бухгалтер. Следит за балансом нашей жизни. Пошлет радость человеку и сразу обложит его подоходным налогом - неприятностью. Поэтому, Сергей Георгиевич, я ничего не прошу - ни правды, ни счастья, ни радости... Зачем? К ним обязательно будет нагрузка. Откровенно говоря, теперь и неприятностей не боюсь. К ним же приятный довесочек положен. Только этот бухгалтер-бог стал халтурить... Беду ниспошлет, а радость послать забудет.

Рябинин давно понял, что ее гложет нешуточная тоска. Муж? Но она о нем вроде бы рассказала легко и свободно. Работа? Но работа ею не ценится. Здоровье? Тогда идут не к следователю. И Рябинин решил ждать - спелый плод сам падает с дерева.

- Все-таки без правды разговора не выйдет, - сказал он.

- В наше время правда без справочки не действительна, Сергей Георгиевич.

- За этой справочкой вы и пришли?

- А если я пришла за самой правдой? - она расширила глаза, и они вновь, как в начале их разговора, льдисто блеснули.

- Тогда вы правильно сделали.

- Сергей Георгиевич, совет нужен моему супругу.

Вздохнули они одновременно, дыхание на дыхание: она потому, что решилась на правду, он потому, что сломился лед недоверия.

- Жанна, только я не специалист по семейному праву...

- Мне нужно не семейное.

- Вообще, в гражданском праве я не силен.

- Мне не гражданское.

- Авторское, что ли?

- Нет.

- А-а, трудовое.

- Нет, не трудовое.

Рябинин умолк. Вроде бы он перебрал все отрасли права. Что там еще осталось - административное, финансовое, государственное... Но он специалист только по уголовному праву и уголовному процессу.

Рябинин тревожно всмотрелся в ее лицо - оно ответило тревожной готовностью подтвердить его подозрение.

- Уголовное?

- Да, - выдохнула она и коснулась рукой лба, отгоняя это уголовное от своей головы.

- Что вас интересует? - тихо спросил он.

- Сергей Георгиевич, да вы испугались?

- Это почему же?

- Вдруг он убил или банк ограбил?..

- Мне-то чего пугаться...

- Неправда. А меня учили быть правдивой.

- Я не испугался, а удивился.

- Да мне только узнать кое-что из ваших законов.

- Каких?

- А почему вы удивились?

Он хотел ответить, что она пришла хлопотать за того самого мужа, которого только что называла эгоистом и подлецом, которого она не любит, который ночует у супербабы...

Но не ответил, потому что в кабинете что-то произошло.

- Опять меня с мамой сравнили?

И Рябинин вновь не ответил. Она рассеянным взором окинула следователя и задержалась на его глазах - они смотрели вниз, и взгляд Жанны как бы скатился по его взгляду на стол...

Там лежал кристалл. Он светился неожиданным, мистическим светом, излучая красноватый, почти кровавый блеск. Они молча смотрели на камень и ничего не понимали...

Рябинин обернулся. Торопливое солнце, так и не поднявшись в зенит, видимо, осело на горизонт. Его плоский свет зажег рубином стекла домов на той стороне проспекта. Один случайный и отраженный лучик достал топаз.

Кристалл лежал посреди стола, розовея и затухая...

Ночь, в которую Рябинин затеял разговор о настоящих мужчинах, он почти не спал. Слова Маши про борьбу легли ему на душу с неожиданной силой, как прикипели. Ждал ли он этих слов давно, любовь ли их накалила своим заревом...

Утро обдало сладкой и щемящей надеждой, которая в молодости приходит внезапно и без причины. Может быть, ее породили ночные мысли. Или утро породило, ясное и безупречное, как первый день мира...

Солнечный свет лился горизонтально, в глаза. Синий хребет Сихотэ-Алиня лежал на краю земли прикорнувшим зверем. Высокие перистые облака, как отпечаток гигантского трилобита, разрисовали бледное небо. А из реки выходила солнечная женщина с распущенными волосами, капли воды блестели на плечах счастливыми янтариками. Рябинин глянул на несвободную грудь, стянутую купальником, на нежнейшую выпуклость живота, на бедра, отлитые природой крепко и нежно, и опустил взгляд на воду - он искал пену, ту самую, из которой рождались всякие Киприды и Афродиты.

- Сережа, купайся!

Он подошел, мужественно скрипя галькой.

- Я не буду геологом.

- Вот как?

- Я пойду на юридический.

- Почему же? - буднично спросила она, поблескивая счастливыми янтариками, окропившими ее тело и лицо.

- Юрист борется за истину.

И он пошел, мужественно поскрипывая галькой, и пополз по этой гальке, начав обычный утренний осмотр косы при свете солнца. Он искал алмаз, но уже с неохотой, необязательно, потому что этот драгоценный камень заслонила иная цель. И как часто бывает, желание исполняется тогда, когда оно прошло...

Под кустом случайной ивы, увешанной бородками сухой травы, оставшейся от половодья, рядом с пустой и громадной раковиной какого-то моллюска, в шлейфике мелко промытого песка вдруг дико блеснуло. Рябинин припал к земле, как встревоженный зверь. Показалось... Мало ли что может блеснуть на реке бутылка, консервная банка, кусок кварца или, в конце концов, выброшенная рыбешка. Он поправил очки, и в шлейфике песка призывно сверкнуло каким-то узким и глубинным блеском. Тогда он, как встревоженный зверь, прыгнул на этот блеск...

Из кварцевого песка торчал полузаметенный кристалл. Сразу ослабевшей рукой он выдернул его и положил на ладонь.