На брудершафт со смертью - Марина Серова

– А кто такой Герман?

– А... этот?

– Ты его знаешь?

– Ну... Дай уколоться, потом поговорим. Я не могу больше. Мне хреново. Войди в положение.

Чтобы понять, насколько ему тяжко, достаточно было одного взгляда. Его била крупная дрожь, дыхание стало шумным и прерывистым. Зрелище было не для слабонервных. В таком состоянии он вряд ли будет для меня полезен. Я протянула ампулу и шприц:

– На, травись.

Сама ушла на кухню, включила чайник, решив выпить кофе, хотя бы растворимого. Коли привела этого наркомана, надо извлекать пользу из того, что имею. Ладно. Даст мне это что-то или нет, запишу наш разговор на магнитофон. Главное – направить его в нужное русло. Я сходила в комнату, принесла аппаратуру, настроила и убрала в шкаф. Чувствительность у микрофона высокая, запишет все нормально, в этом можно не сомневаться. Я приготовила чашку кофе и пошла взглянуть на бедолагу. Он все еще сидел на полу, но состояние его явно улучшилось.

– Кофе хочешь? – неожиданно для себя предложила я.

– Нет, дай лучше чего-нибудь холодненького попить.

– Ты как себя чувствуешь? До кухни дойдешь?

– Через минуту – и до луны пешком.

– Ну давай, там и поговорим.

* * *

Через пять минут на кухню притащилось жалкое подобие человека. Усадив его на стул в углу, я прошла к шкафу за стаканом и включила магнитофон на запись.

– Минералка устроит?

– Сойдет, только похолоднее, если можно, и побыстрее.

– А куда тебе торопиться? Помчишься к шефу докладывать о выполнении задания?

– Мне там лучше не показываться. Там теперь Ромка, если от ментов ушел. Себя на белом коне выставил, а меня в дерьме. Ты, кстати, где так драться научилась? – Он потрогал свой несчастный нос.

– Жизнь научила и работа. Я многое еще умею, могу показать.

Он отпрянул:

– Это не смешно.

– А я и не шучу. Ты мне поподробнее о Борисе Леонидовиче расскажи и о Германе.

– О Германе? А о нем-то ты откуда знаешь?

– Леха, много спрашиваешь, мне надоело.

– Ну ладно. Германа Боря боится, точнее боялся, шестерил перед ним. Герман его на крючке чем-то держал, это было и дураку понятно.

– Боялся? А сейчас?

– Мне кажется, что он поуспокоился. Шеф нас в свои дела, конечно, не посвящает, но, судя по тому, что адреса этих квартир поменял, а Герману об этом ни слова, и нам настрого приказал не проболтаться, наверно, нашел способ заткнуть своему подельнику рот.

– А вы с Германом где общались?

– В гостинице «Волга». Он там живет, когда приезжает из столицы, всегда в одном и том же двадцать шестом номере.

– Ясно. А как ты думаешь, шеф ваш на убийство способен?

– Еще как способен, а я тут, как последний лох, сижу и болтаю.

– Лех – ты не лох, ты больше на пуганую ворону похож. Весь этот разговор между нами останется. Я спрашиваю только потому, что не знаю, чего можно ждать от Бориса Леонидовича.

– Тебе хорошо говорить, ты от него не зависишь.

– Не распускай нюни. Если хочешь, я тебе помогу на время исчезнуть. И вообще... Лечись, пока не поздно, но об этом потом...

– Исчезнуть я и сам могу. Мои координаты, если Ромка не доложит, Борис не знает, только ведь я без марафета долго не протяну. Дня на два только дома есть.

– Вот и хорошо, потом, может быть, все уляжется. – Я с облегчением вздохнула. – А почему ты решил, что шеф способен на убийство.

– Понимаешь, с полгода назад он велел последить за Германом: с кем он встречается, что да как. А оказалось, что тот сам за Борей следил. Когда мы это засекли, шеф так засуетился, что проронил фразу: «С ним надо кончать».

– Ну и что. Это еще ничего не значит.

– Ну да... Боря просто так ничего не говорит и не делает. Ты чо, еще не поняла, что это за человек? Я недоступно нарисовал? Они бизнес делали вместе, на беременных бабах, вернее, на их детях, но Боря его лихо кинул, якобы закрыл дело. Старые адреса он все свернул. Мы сами к Герману ездили, говорили, что менты что-то пронюхали, и другую всякую хрень несли. Сечешь?

– Ну. – Теперь я стала красноречивой.

– Баранки гну. Квартиры он в новых местах снял, а Герману – ни слова. Когда тот стал ему звонить, надоедать с угрозами, Боря нас послал следить за ним и даже предложил его травануть за хорошие бабки.

– Борис Леонидович что, открытым текстом приказал убить Германа? – Я говорила специально четко для записи.

– Почти что так. Мы тогда отказались: зачем нам мокруха нужна? А теперь вот влипли... – Он опять повесил голову.

Я не должна дать ему замкнуться и замолчать.

– Лех, а у Бориса Леонидовича есть еще кто-нибудь для таких пикантных дел?

– Не думаю. Зачем ему штат раздувать?

– Если вы с другом исчезнете, Боря попытается кого-то нанять?

– Слушай, ты человек Германа, что ли, правильно я понял?

Своим вопросом он меня поставил в тупик, и я замешкалась с ответом. А он в это время продолжил:

– Тогда скажи ему, пусть сматывается, иначе ему конец.

– Леша, я передам это Герману, спасибо. А как ты догадался, что я от него?

– Ну не дурак же я. Только про меня не надо, а то «паны дерутся, а у холопов чубы трещат».

Вот это да! Как завернул. Морфий явно на пользу пошел.

Я решила закончить наше «рандеву». Больше из него ничего не вытянешь. Теперь быстренько сплавить Леху и мчаться к Ленке с Левушкой.

– Леш, тебя куда-нибудь подкинуть? Может, в травмпункт?

– А мы в каком районе находимся?

– В одном из центральных, – отшутилась я.

– Давай, подкинь до Московской в травмпункт, пусть хоть нос поправят, а то девки любить не будут.

– Хорошо. У Бори не появляйся. У тебя телефон есть?

– У соседей, – он назвал номер, – скажешь, меня позовут.

– Ну с богом!

– Слушай, а где у тебя толчок?

– Выйдешь из комнаты – найдешь, у меня не царские хоромы из ста комнат.

Пока он вышел, я отключила магнитофон, вынула кассету и положила ее в сумочку.

Мы вышли на улицу. На сей раз я гостеприимно распахнула перед своим новым «другом» дверцу. Интересно, помнит ли он свою первую поездку в багажнике?

Машина пару раз чихнула, но завелась быстро, и через несколько минут мы уже подъезжали к травмпункту, где я и высадила Гуманоида. Надо признаться, кличка ему подходила.

ГЛАВА 7

Наконец-то я двигалась в нужном направлении. Уже давно пора было отпустить Ленку. Обещали, что будем максимум через час, а дело затянулось почти на два. Да какое дело... До сих пор колотит! Боже, как я устала... Надо же было так вляпаться! А главное – Наталью не уберегла. Все, хватит! Звоню Альберту, пусть забирает ребенка. Смерть Натальи, как это ни горько сознавать, все расставила на свои места. Если раньше где-то в подсознании я сомневалась, правильно ли поступлю, передав ребенка Заманским, то теперь альтернативы не было – и это разрешало многие проблемы. Ольге, без помощи извне, с ее слабой нервной системой, нельзя повесить на шею ребенка. И еще неизвестно, как она переживет смерть сестры: о ней самой необходимо позаботиться. И малышу в семье, безусловно, будет лучше.

Я подъехала к дому. Наверное, нянька моя замучилась с ребенком. Ну уж три минуты дела все равно не решат, а мне необходимо поговорить по телефону без свидетелей. Трубку взял Альберт Львович. Когда я представилась, он прямо взвился и загрохотал: – Татьяна?! Ну знаете ли, дорогая, это ни в какие рамки! Вы берете заказ, получаете деньги, своих обязательств не выполняете, о ходе поиска меня не информируете, как обещали! – Он не давал мне возможности вставить хоть слово и продолжал рокотать: – Я все телефоны оборвал, и обычный, и сотовый, несколько раз приезжал к вам домой, но вы неуловимы! Чем вы занимаетесь, позвольте вас спросить?! – И, не дожидаясь ответа, гневно закончил: – В общем, в ваших услугах я больше не нуждаюсь. И заказ свой отменяю!..

Так. Похоже, пар выпущен. Теперь, пока не повешена трубка, надо воспользоваться его же тактикой.

– Альберт Львович, может, вы меня все-таки выслушаете? – Теперь главное было – ошеломить. – Мы, конечно, живем не по законам римского права, где, выслушав одну сторону, необходимо выслушать и другую, но все-таки... Вам что, интересна только правда Бориса Леонидовича, а моя вас не интересует?

Мне бы очень хотелось сейчас увидеть его лицо. Пауза явно затягивалась, и я уже начала опасаться, не хватил ли Альберта удар. Но вот он тихо произнес:

– К-какого Бориса Леонидовича?

– У вас что, много друзей с таким именем?

Опять молчание. Да, нервы-то не железные.

В общем, я поняла, что его мандибуля – мое любимое слово из латыни, обозначающее нижнюю челюсть, – еще долго не займет надлежащее место, и пора брать инициативу в свои руки.

– Через тридцать-сорок минут вы подъезжаете ко мне на квартиру. Я туда привезу и передам вам вашего сына.

– Левушка у вас? – потерянно произнес Заманский.

– Да, у меня. И этим надо было поинтересоваться в первую очередь – где сын. Слушайте дальше... Если я немного опоздаю, подождите. Вы все поняли?

– Да, да, Татьяна!