Солдат никому не пишет (СИ) - "Маркеллиан Летучий"

— Но мы-то не виновны в этом, порох — вещь крайне непредсказуемая, — не совсем решительно ответил собеседник.

— Но зато разрушительная. Без него мы бы сидели под этими стенами проклятую вечность и ждали бы чуда, как соловьи лета. Нечего, отплюёмся как-то от имперцев. Скажем так: непредвиденная на войне случайность.

— Не думаю, что они нам поверять, а с такими парнями лучше не шутить. Отговорки с ними плохо работают, скажут: «почему не обеспечили должные страховочные меры»? Как будто к нас есть, чем их обеспечивать!

— Да, в этом ты прав, сын мой, но, всё-таки, подрывник жив. И вообще, давай не будем об этом. Не хочу омрачать сегодняшний светлый день. Лучше скажи: корреспонденцию достал?

— Конечно, — ответил незнакомец и Рохард явственно услышал характерный бумажный шелест, вслед за которым немедля последовал хлопок, — видимо, стопка весьма бесцеремонным образом опустилась на стол.

Осознавая преступность своего поползновения, Рохард, тем не менее, не смог противостоять искусу и, с легка приподняв край материи, так, чтобы его око могло следить за всем происходящим, оставаясь незамеченным, увидел внутренность шатра. Он был обставлен со вкусом, но строго: добротная и качественная мебель, отличалась простотой и строгостью форм, столы были накрыты цветной плотной тканью, предохраняющей их от износа, по углам шатра высились стойки для оружия и брони, браво играющие своими начищенными до блеска экспонатами. Двое собеседников, облачённые в подобающие им бригантины, стояли друг против друга за центральным круглым столам, на котором лежала кипа помятой и засаленной бумаги. Приглядевшись, Гейбрин заметил, что это были письма, и среди них сверху лежал знакомый лист с оторванным краем, слегка орошенным застывшей кровью, и кляксой в нижнем углу — это было его письмо домой.

Один из собеседников, — высокий сутулый человек солидных лет с тёмными редкими волосами, взял в правую руку стопку, и, задумчиво осмотрев её со всех сторон, трижды хлопнул ею по ладони.

— Получается, — заговорил он, — эти сволочи умеют ещё писать?

— Как видите, — ответил молодой человек с русыми кудрями, судя по всему, немного побаивающейся своего соседа.

— И что же пишут, — с апломбом спросил сутулый, оперевшись руками на стол и слегка нахмурив брови.

— Правду.

После этого в высшей степени лаконичного и исчерпывающего ответа, старший резко швырнул бумаги на стол и, полуразвернувшись, кинул:

— Разберитесь с этим. И да, — добавил он после донёсшегося до шатра вопля — раз вы будете туда идти, то утихомирьте, наконец, эту пьяную шваль, не хватало ещё, чтобы они друг друга перерезали. Ещё раз с победой, — я пойду к себе. Нужно обдумать наши дальнейшие действия.

Рохард, с присущей ему охотничьей реакций, немедля среагировал и беззвучно отошёл за другой край шатра, прочь из зоны видимости этого старого башмака. Дождавшись, пока он окончательно скроется, Гейбрин вышел из укрытия и решительно зашёл в шатёр.

— Вызывали, мессер? — Почтительно спросил он, отдав подобающую честь.

— Да, — несколько растерянно ответил молодой офицер, отодвигая прочь бумаги. — Прошу, проходите, я вас ждал… — офицер было запнулся, но после секунды молчания вновь возобновил бег речи. — Признаться, я восхищен вашими способностями, даже, не побоюсь этого слова, талантами. Да-да, именно ими, по-другому и назвать нельзя. Я видел собственными очами вас при штурме Абльена, как стрелы роем неслись из вашего колчана, сметая всё на своём пути, так что вражеские лучники не успевали даже переключить на вас внимание, как падали замертво. — На лице Рохарда выступила горькая улыбка, которая, однако, не была удостоена внимания оратора. — А ваши действие при нападении на наш лагерь менкассов выше всяких похвал, — если начистоту, то, если бы не вы, то сейчас бы вам не пришлось слушать мои излияния.

Кажущееся до сих пор знакомым лицо вдруг отчётливым образом воскресло в памяти Рохарда. Несомненно, это был именно он, это он был тем офицером, судорожно машущим мечом перед хладнокровно-кровожадной мордой твари, которая чуть его самого не лишали жизни. Сомнений быть не может. Сохранив внешне полнейшее равнодушие, охотник хмыкнул про себя: это многое объясняет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Скажите, вы учились в гимнасии? — Выпалил молодой офицер без перехода от темы к теме.

— Нет.

— Проходили службу наёмников в иностранном государстве?

— Нет.

Ответ, судя по всему, озадачил собеседника, и тот, задумчиво почесав макушку, прямо спросил:

— Ничего не понимаю, тогда, где же вы научились такому мастерству?

— От учителя, — просто ответил охотник.

— И кем же он был?

— Охотником.

— И всё?

— Ну, служил до этого.

— Где? — неугомонно допытывался офицер

Рохарду всё меньше и меньше нравился этот разговор, похожий, скорее, на допрос, цель которого была для него за семью печатями. По этой причине, он привёл себя в полное боевое состояние, на тот случай, если сейчас, за призрачными стенами шатра, его ожидает свора цепных псов, имеющих приказ его повязать или, что хуже, устранить.

— В дартадской армии на Халфе.

Ответ произвёл благоприятное впечатление на офицера, лоб его разгладился, а уголки губ дружелюбно подёрнулись.

— И, верно, он был панктельцем? — с ощутимым самодовольством предположил он.

— Да.

— А как он здесь оказался?

— Дезертировал из армии и залёг на дно в медвежьем углу.

— Что ж, это многое объясняет, а я уже подумал, что вы иноземный агент. В таком случае, в качестве признания ваших заслуг, я имею приказ о вашем переводе в чин лейтенанта под начальством Альфреда Гернулла, вероятно, вы могли его видеть выходящим из этого шатра перед вами. Это важный человек в нашей армии и один из лучших полководцев, промеж нами, идея штурмовать Абльен была именно его детищем.

— Итак, — торжественно провозгласил офицер, отойдя к стоячему в стороне комплекту бригантины. Рохард не преминул воспользоваться благосклонным стечением обстоятельств и, пока раздавался шум снимаемого доспеха, он незаметным коротким движением схватил своё письмо и сунул за пазуху. Наконец, офицер вернулся и вручил Гейбрину тёмно-зелёную броню.

— Проклятие, — воскликнул он, — совсем забыл о формальной части, впрочем, обойдёмся и без неё. — Со стола был взят ещё один листок, — это приказ о вашем повышении, служите верой и правдой Флодмунду, и Правитель вознаградит вас сполна.

— Долгие лета царствующему дому и смерть всем его врагам! — По этикету прогорлопанил Рохард, кривя душой под гнётом свежих воспоминаний.

Эйфире Бре, улица Вязов, Пусть радость вселится в твоё сердце — у меня всё хорошо, и у моих товарищей тоже. Возможно, ты слышала, что недавно прогремела битва, но для меня она прошла благополучно, чего нельзя сказать о тех несчастных, которым не повезло сражаться на противной стороне, порой, от скотского отношения к пленникам у меня самого сжимается сердце. В любом случае, благодаря духов за спасение от гибели. Надеюсь, что у вас всё также благополучно, — не переживай, вы дождётесь моего возвращения и у всех нас начнётся новая жизнь с чистого листа, по-другому и быть не может. Крепко целую и обнимаю всех, — смотри внимательно за детьми, не балуй их излишне, чтобы не растратить все деньги, но и не крохоборствуй. Твой любящий муж, Рохард. P.S. Не переживай — это не кровь, а вино, просто случайно плеснул из чаши и часть попала на письмо. P.S.P.S. Можешь радоваться — меня повысили до офицера, теперь уж шансы вернуться выросли в разы.

— Мда, дописать-то дописали, а как теперь мы переправлять его будем-то? — Спросил Рохард дописывающего последние строчки Олфирра.

Оторвавшись на секунду от своего занятия морфит мудро ответил:

— Без понятия, — как-нибудь.

Повстанцы

Действительно, взятие Абльена привело к невероятным для Флодмунда событиям: Север, заполучив в руки заветный ключ, вторгся на исконные земли Юга и смерчем начал сеять средь них разорения и пожары, превращая селения в пепелища, плодородные поля в выжженные пустоши, а жителей водворяя в обители смерти. Конечной целью всей кампании было взятие столицы Восточного Флодмунда и поимка Узурпатора, как именовался тамошний правитель у северян, с последующей публичной казнью, однако командование отчётливо осознавало, что план этот неосуществим из-за недостатка человеческих ресурсов. Осада столицы непременно была бы связана с остервенелым сопротивлением защитников, которые были бы туда стянуты со всех концов земли, так что пришлось сложить под каменными стенами не только войско противника, но и своё собственное. А это, в свою очередь, приводило к невозможности дальнейшего удержания территории, ведь местные вряд ли просто так сложить руки и покоряться своей участи, если будет реальная возможность скинуть иго захватчиков. Поражение ценой победы — вещь сомнительная.