Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В бистро на мгновение воцарилась мертвая тишина, но мало-помалу разговоры возобновились. Арман Гамаш спокойно выдержал ее надменный, властный взгляд и медленно перегнулся через стол, убедившись, что только она одна сможет услышать его слова. Руфь, очевидно, полагая, что сейчас он шепотом сообщит имя человека, который убил ее подругу, тоже подалась вперед.
— Руфь Зардо, моя работа в том и заключается, чтобы найти человека, который убил вашу подругу. И я найду его. И сделаю это таким образом, какой считаю наиболее подходящим для данной цели. Я не позволю, чтобы меня оскорбляли или проявляли ко мне неуважение. Это мое расследование. Если вы хотите что-либо сообщить или спросить, милости прошу. Но больше не смейте размахивать тростью в моем присутствии. И никогда больше не разговаривайте со мной таким тоном.
— Действительно, как я посмела вести себя так! Да, у этого офицера нелегкая работа, и он явно трудится в поте лица. — И Руфь, и ее голос поднялись одновременно. — Ну, что же, не смею более отвлекать лучшего сотрудника, какого только может предложить Служба общественной безопасности.
У Гамаша мелькнула мысль: неужели Руфь Зардо искренне верит, что ее сарказм принесет свои плоды? Ему также стало интересно, с чего это вдруг она решила вести себя с ним подобным образом.
— Миссис Зардо, могу ли я предложить вам что-нибудь? — спросила молодая официантка так, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло. Или, быть может, она всего лишь решила прийти на помощь полицейскому и сгладить неловкость.
— Скотч, пожалуйста, Мари, — попросила Руфь. Из нее как будто выпустили воздух, и она в изнеможении откинулась на спинку стула. — Мне очень жаль. Прошу меня извинить.
Гамашу показалось, что она из тех, кому не впервой приносить извинения.
— Полагаю, в моем недостойном поведении повинна гибель Джейн, но, пожалуй, у вас еще будет возможность убедиться, что я такая всегда. Или почти всегда. К сожалению, я так и не научилась искусству выбирать, когда и с кем вступать в схватку. Странным образом жизнь представляется мне одним сплошным сражением.
— Получается, мне следует ожидать дальнейших выходок в том же духе?
— Без сомнения. Но в окопах вы будете не одиноки. И я обещаю больше не размахивать тростью. По крайней мере, в вашем присутствии.
Арман Гамаш откинулся на спинку стула, и в этот момент прибыли скотч и его cafe au lait и сладости. Он принял их и с достоинством обратился к Руфи:
— Трубочку, мадам?
Руфь взяла самую большую из них и моментально откусила кончик у красной конфеты.
— Как это случилось? — спросила она.
— Похоже на несчастный случай во время охоты. Но не знаете ли вы кого-нибудь, кто мог желать смерти вашей подруге?
Руфь рассказала Гамашу о мальчишках, швырявшихся навозом. Когда она закончила, Гамаш спросил:
— Как по-вашему, для чего подросткам было убивать ее? Я согласен с вами, их поступок достоин осуждения, но ведь она уже выкрикнула их имена вслух, так что убийство не имело никакого смысла. Какой в этом толк?
— Месть? — высказала предположение Руфь. — В этом возрасте унижение может показаться смертельным оскорблением. Разумеется, они намеревались унизить Оливье и Габри, но вышло так, что они поменялись ролями. А задирам не очень-то нравится получать сдачу той же монетой.
Гамаш кивнул. Это было вполне возможно. Впрочем, если только вы не психопат, месть должна была принять другую форму, отличную от хладнокровного убийства.
— Как давно вы были знакомы с миссис Нил?
— Мисс. Она никогда не была замужем, — поправила его Руфь. — Хотя однажды это чуть было не случилось. Как же его звали? — Она задумалась, перебирая поблекшие страницы своей памяти. — Энди. Энди Сельчук. Нет. Зель… Зель… Зелински. Андреас Зелински. Это было давным-давно. Лет пятьдесят тому назад, может, даже больше. Не имеет значения.
— Пожалуйста, расскажите мне об этом, — попросил Гамаш.
Руфь согласно кивнула головой и рассеянно помешала скотч лакричной трубочкой.
— Энди Зелински был лесорубом. На этих холмах уже которую сотню лет валят лес. Впрочем, большинство вырубок уже закрылись. Энди работал в Монт-Эко на лесозаготовительном предприятии Томпсон. Эти работяги никогда не отличались кротким нравом. Они работали семь дней в неделю на холмах, спали на голой земле, терпели бури и ураганы, в сезон спасались от медведей, а мошкара, должна быть, буквально сводила их с ума. Они мазались медвежьим жиром, чтобы отпугивать клопов и прочую кровососущую нечисть. Они больше боялись мошкары, чем барибалов[25]. Иногда на уик-энды они выходили из леса, похожие на живые отбросы.
Гамаш внимательно слушал. Ему было по-настоящему интересно, хотя он и не был уверен, что рассказ имеет какое-либо отношение к расследованию.
— Однако на предприятии Кей Томпсон все обстояло по-другому. Не знаю, как ей это удавалось, но она умудрялась держать этих парней в руках. Никто из них не осмеливался ссориться с Кей, — с восхищением заключила Руфь. — Энди Зелински со временем стал бригадиром. Он был прирожденным лидером. Джейн влюбилась в него, хотя, должна признаться, почти все мы сходили по нему с ума. Эти его здоровенные ручищи и обветренное лицо… — Гамаш почувствовал, что сейчас она не видит его; мыслями Руфь унеслась в далекое прошлое. — Он был крупным мужчиной, но при этом нежным. Нет, не так, это неподходящее слово. Порядочным, вот. Он мог быть жестким, даже жестоким иногда. Но не злобным. И еще он был чистым. Он него пахло мылом «Айвори». Он приходил в город вместе с другими лесорубами с лесопилки Томпсон, и они отличались от прочих тем, что от них не воняло протухшим медвежьим жиром. Кей, должно быть, драила их щелоком.
Гамаш подумал о том, что как же низко была опущена планка, если для того, чтобы понравиться женщине, мужчина всего лишь не должен был пахнуть медвежьим жиром.
— И вот на танцах в честь открытия окружной ярмарки Энди выбрал Джейн. — Руфь умолкла, погрузившись в воспоминания. — Все равно не понимаю, — призналась она. — Я хочу сказать, Джейн была славненькой и все такое. Мы все любили ее. Но, откровенно говоря, она была страшной, как смертный грех. Вылитое пугало.
Руфь громко расхохоталась, так ее развеселил созданный ею образ. Впрочем, она была права. У молоденькой Джейн было вытянутое лицо, которое, казалось, мчится впереди нее, словно тянется за чем-то, длинный нос и скошенный подбородок. Кроме того, она страдала близорукостью, хотя ее родители наотрез отказывались признать, что могли произвести на свет ребенка, который не был совершенством, и посему просто не обращали внимания на ее слабое зрение. Это лишь подчеркивало ее ищущий взгляд, когда она изо всех сил вытягивала шею, пытаясь рассмотреть окружающий мир. У нее вечно было такое выражение лица, словно она хотела спросить: «Это и вправду съедобно?» А еще молодая Джейн была круглолицей и полнощекой. Такой и осталась на всю жизнь.
— По какой-то неведомой причине Андреас Зелински выбрал ее. Они танцевали вдвоем весь вечер. Это надо было видеть. — Голос Руфи стал жестким.
Гамаш попытался представить молодую Джейн, невысокую, чопорную и полненькую, танцующую с огромным мускулистым лесорубом.
— Они полюбили друг друга, но ее родители все узнали и положили этой истории конец. Поднялась изрядная шумиха. Джейн была дочерью главного бухгалтера мукомольни Хедли Миллз. Немыслимо, чтобы она вышла замуж за простого лесоруба.
— Что же случилось? — не мог не спросить он.
Она взглянула на него так, словно удивилась тому, что он еще здесь.
— A-а, Энди умер.
Гамаш вопросительно приподнял брови.
— Успокойтесь, инспектор Клозо, — небрежно обронила Руфь. — Произошел несчастный случай в лесу. На него упало дерево. Куча свидетелей. Такое случается постоянно. Хотя, конечно, тогда ходили романтические сплетни о том, что у него было разбито сердце и он проявил умышленную небрежность. Дерьмо собачье. Я ведь тоже его знала. Она ему нравилась, может быть, он даже любил ее, но уж чокнутым его никак нельзя было назвать. Время от времени всех нас кто-нибудь бросает, но мы ведь не убиваем себя. Нет, это был типичный несчастный случай.
— А что же Джейн?
— Она уехала учиться в колледж. Через пару лет вернулась с дипломом учительницы и стала работать в здешней школе. В пансионате, здание под номером шесть.
На руку Гамаша упала тень, и он поднял голову. Рядом стоял мужчина тридцати с небольшим лет, светловолосый, подтянутый, одетый с той подчеркнутой небрежностью, которая присуща моделям из каталога «Лэндз Энд». Он выглядел усталым, но готовым оказать помощь и содействие.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать. Меня зовут Оливье Брюле.
— Арман Гамаш, старший инспектор отдела по расследованию убийств, Сюртэ, Служба общественной безопасности Квебека.
- Призрак Джона Джаго, или Живой покойник - Уилки Коллинз - Классический детектив
- Английский язык с Агатой Кристи. Убийства по алфавиту (ASCII-IPA) - Agatha Christie - Классический детектив
- Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж» - Татьяна Галахова - Классический детектив
- Смерть дублера - Рекс Тодхантер Стаут - Детектив / Классический детектив
- Необычная шутка - Агата Кристи - Классический детектив
- Красный сигнал - Агата Кристи - Классический детектив
- Мотив и возможность - Агата Кристи - Классический детектив
- Убийства в Плейг-Корте - Джон Карр - Классический детектив
- Тихая, как последний вздох - Джо Алекс - Классический детектив
- Неизвестные приключения Шерлока Холмса - Адриан Конан Дойл - Классический детектив