Ты сторож брату твоему - Алекс Норк

- Вообще, я к работе в космосе имею кой-какое отношение, охотно заговорил Гринев, - по профессии я инженер по внутренней энергетике звездолетов. Проработал два года в конструкторском бюро, потом предложили для экспериментальной проверки наших систем полетать на звездолетах. Тут для меня целый мир открылся. Я и на Земле многое перепробовал, еще в детстве занимался прыжками с вышки, глубинным нырянием, в последние годы парашютом и воздушной акробатикой. Но когда в первый раз вышел в открытый космос, понял - здесь необъятный мир без границ. А это, по-моему, для человека главное. Хочется все попробовать и знать, что пока живешь, конца этому не будет.

- Завидую вам, - вздохнул Гек, - мы не свободны так собой распоряжаться, привязаны к лабораториям, текучке дел.

- У вас в науке тоже есть свои плюсы. - Макс явно сказал это только из вежливости.

Резиденция Ренвуда находилась в сравнительно зеленом, респектабельном районе города, где в окружении невысоких декоративных изгородей стояли двухэтажные особнячки, обрамленные небольшими ухоженными газонами. Это был лучший жилой район, но даже здесь нельзя было найти ничего похожего на показное богатство или что-либо подходящее под слово роскошь. Добротно, опрятно, вот и все, пожалуй.

Гек знал, что кирийцы придают большое значение изящной обстановке помещений, элегантной одежде, но лаконизм и чувство меры считают главным эстетическим каноном, крикливого и помпезного здесь сторонятся. "Чрезмерно интеллигентны, заметил Гринев, - а пустякам радуются, как дети".

Молодой кирийский слуга провел их из прихожей в светлый зал с резными креслами по периметру в один тон с украшавшими стены серо-коричневыми гобеленами и таким же громадным, закрывавшим весь пол, ковром.

Из противоположных дверей им навстречу вышел пожилой кириец, среднего роста, с искрами седины в темных коротко остриженных волосах, с очень стройной, пожалуй, даже спортивной фигурой. Приятное лицо, приветливое выражение темных глаз. Глаза глубокие, как пропасть, куда интересно заглянуть, но не хочется смотреть долго.

Одет Ренвуд был в белые, спортивного покроя брюки со стрелками и такую же облегающую рубашку с черной продольной планкой и прямым воротничком, схваченным небольшой черной бабочкой.

Супер-ретро, как раз этот стиль входил сейчас в моду на Земле, и Гек с улыбкой вспомнил, что, кажется, так был одет его шеф в последний день их встречи.

- От всей души приветствую вас, - произнес Ренвуд. - Здесь вы можете выключить свои маскирующие приборы.

Они отключили фонаторы. Ренвуд еще раз поздоровался легким приятельским кивком в сторону Макса и медленным вежливым полупоклоном в сторону Гека. Гек почувствовал, как внимательно, не встречаясь с ним глазами, его рассматривают.

- Я, как гражданин малого народа, - заговорил хозяин, одновременно очень рад новому знакомству с представителем сверхцивилизации и крайне огорчен обстоятельствам, которые к этому привели. Я был хорошо знаком и часто встречался с вашим коллегой и, как мне недавно стало известно, близким другом.

Он сделал маленькую паузу и продолжал:

- Мы высоко ценим вашу помощь, силы, которые вы нам отдаете. Поверьте, когда это станет возможно, вся нация будет благодарить землян и помнить имя человека, волею случая заплатившего жизнью за наше будущее.

Теперь они действительно стояли друг перед другом как официальные представители двух космических рас. Гринев в стороне переминался с ноги на ногу. Видно было, что он чувствует себя тут как дома и совершенно не интересуется декларациями о дружбе народов.

Разговор продолжили в кабинете Ренвуда. Макс занимался изучением каких-то статистических отчетов и в беседе почти не участвовал.

Ренвуд превосходно говорил - точно и выразительно.

Говорил о том, как много значит земная помощь, подробно рассказывал о кирийском обществе, о высоком гражданском сознании кирийцев, их громадном трудолюбии, внутренней организации, высокой общественной дисциплине, удивительно малом, с точке зрения Гека, проценте антиобщественных явлений. Причины, как следовало из объяснений, заключались главным образом в природно-климатических условиях. Исторически, для того чтобы выжить, кирийцы должны были объединять все общественные силы, принцип совместного выживания стал основой национальной психологии. Индивидуальная ответственность перед обществом превратилась в главную норму жизни.

"Очень любопытный народ", - подумал Гек и аккуратно перевел разговор на Шацкого и его науку.

- Ваш коллега делился со мной своими идеями, - кивнул головой Ренвуд, - мне хорошо известны его методы определения перспективных цивилизаций, и именно я доставлял ему биологические среды для экспериментов по нашей планете. Не знаю, впрочем, окончательных результатов.

Он неожиданно взглянул на Гека.

- Сейчас нет возможности в этом разобраться, - ответил тот, - необходимо закончить текущую работу. Отправим все на Землю, там кто-нибудь этим займется, возможно, я сам.

- Жаль, что раньше нельзя, - с сожалением произнес Ренвуд. - Ведь это касается перспектив кирийской расы. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы как можно больше знать о своих возможностях. Я уже передал Евгению Боргу нашу официальную просьбу ускорить там на Земле, доработку материалов вашего и нашего друга, раз этого нельзя сделать здесь. Прошу и вас этому содействовать.

Гек заверил.

- Скажите, а нивсы не участвовали в развитии кирийской цивилизации в ее ранней истории? - спросил он.

- А, эти наши незадачливые соседи, - Ренвуд на мгновение задумался. - Трудно сказать, никаких определенных исторических данных на этот счет нет. Думаю, если что-то и было, то в очень небольших размерах.

Точно по времени ужина на станции их пригласили в столовую. Путь туда лежал через небольшую гостиную. На ее стене Гек увидел большой портрет ... Ольги, чуть было не сказал себе он, сходство было сногсшибательным.

Смуглая кожа, старомодное платье и прическа, а остальное вылитая Ольга. "Если это подделка, то не слишком ли грубо", подумал он ... Хороший, строго выполненный портрет со следами времени в поблекших кое-где красках.

- В нашем воздухе краски быстро тускнеют, - в ответ на его мысли проговорил Ренвуд, - но я не хочу его реставрировать, мы с ним вместе стареем и это, по-моему, вполне справедливо. А как себя чувствует наша земная копия? - повернувшись к Максу, спросил он.

- Приветы шлет, раз шесть мне сегодня говорила, чтобы я не забыл сразу же их передать, а я, конечно, забыл, вы уж меня не выдавайте.

- Надеюсь скоро ее увидеть.

- То-то рада будет! Она у нас девушка очень эмоциональная, чуть что так и пышет радостью, так и пышет. - Макс весело подмигнул Геку.

"Развлекается парень, - подумал тот, - и, похоже, Ренвуд это понимает".

Их беседа продолжилась за ужином. Ренвуд действительно успел глубоко изучить земную культуру, превосходно знал историю, в разговоре цитировал классиков литературы, философов и политиков, и не просто пересказывал, а глубоко и оригинально трактовал. Однако что-то во всем этом настораживало Гека. Или, быть может, за многие годы такой работы, когда к человеку и его словам надо относиться с недоверием, это чувство сделалось частью его натуры? Кто его знает, может быть, только покидая этот гостеприимный дом и его необычайно умного и обаятельного хозяина, Гек смутно чувствовал, что, возможно, не он один играл здесь роль.

По дороге Гринев вспомнил, что не худо бы ему еще зайти к одному из людей группы Ренвуда. Гек охотно согласился с полчаса погулять по городу, договорились встретиться на центральной площади.

Он не спеша пошел к центру, наблюдая кипучую в вечерней свежести окрестную жизнь и отыскивая глазами главный предмет своей прогулки. Как раз недалеко от центра он и обнаружил то, что хотел.

В небольшом ювелирном магазинчике никого не было, и когда Гек вошел, на серебристый перезвон дверного колокольчика появился пожилой совершенно лысый кириец.

- Слушаю вас, - произнес он, улыбаясь Геку одними глазами.

- Приветствую вас уважаемый, - начал Гек в привычной здесь манере разговора пожилого человека, в образе которого сейчас находился. - Я, знаете ли, всю жизнь работал, неплохо зарабатывал, а тут еще наследство от дяди перепало. Сам я живу скромно, расходую мало, вот и подумал - чем на процентах в банке деньги держать, не купить ли мне хорошие драгоценности, чтобы, знаете ли, сделать из этого семейное достояние. Этакую, - Гек покрутил пальцами, - эстетическую вещь.

Ювелир-кириец расплылся в добрейшей улыбке.

- Достойнейшая мысль, - приятным низким голосом заговорил он. - Деньги в нашей жизни, конечно, немало значат, но ведь они не несут в себе памяти о прошлом, о тех, кто трудом своим создавал достояние будущих поколений, думал и любил еще не родившегося потомка. Деньги, - кириец развел руками, уставя в Гека добрые глаза, - они не отмечены заботой и любовью, они облегчают жизнь, но не наполняют ее.