Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из дальнейшего повествования мы узнаем, что плач царя и его пост в память Авенира имели успех в обществе:
«И весь народ узнал это, и понравилось ему это, как и все, что делал царь, нравилось всему народу. И узнал весь народ и весь Израиль в тот день, что не от царя произошло умерщвление Авенира, сына Нирова. И сказал царь слугам своим: знаете ли, что вождь и великий муж пал в этот день в Израиле?» (II Цар. 3, 36–38)
А что происходит с Иевосфеем, правителем средних лет, невоинственным и, вполне вероятно, неохотно принявшим трон в свое время тоже сопротивлявшегося, но воинственного и могущественного отца? Теперь, когда сильная личность Авенир мертв, и когда жена Давида Мелхола возвращается к нему, и когда Давид готов занять трон объединенных Израиля и Иудеи, — что теперь происходит с Иевосфеем?
Услышав, что Авенир погиб в Хевроне, Иевосфей, сын Саула, упал духом, «опустились руки его, и весь Израиль смутился» (II Цар. 4, 1). Среди сторонников царя Иевосфея и предводителей его воинов было два брата, Баана и Рихав, сыновья Реммона Беерофянина. Два этих воина пришли в дом Иевосфея в самое жаркое время дня, когда он (что характерно) предавался полуденному отдыху:
«И пошли сыны Реммона Беерофянина, Рихав и Баана, и пришли в самый жар дня к дому Иевосфея; а он спал на постели в полдень. Рихав и Баана, брат его, вошли внутрь дома, [как бы] для того, чтобы взять пшеницы; и поразили его в живот и убежали. Когда они вошли в дом, [Иевосфей] лежал на постели своей, в спальной комнате своей; и они поразили его, и умертвили его, и отрубили голову его, и взяли голову его с собою, и шли пустынною дорогою всю ночь; и принесли голову Иевосфея к Давиду в Хеврон и сказали царю: вот голова Иевосфея, сына Саула, врага твоего, который искал души твоей; ныне Господь отмстил за господина моего, царя, Саулу и потомству его» (II Цар. 4, 5–8).
Возможно, смерть Иевосфея — захваченного дремлющим, по меланхолической литературной версии английской фразы, которая непрошено приходит на ум, — не должна напомнить нам «подлую» смерть из плача Давида по Авениру. Конечно, это совсем другой вид убийства: жертву убивают не в бою с последующим нанесением увечий, как Саула и Ионафана, не в стилизованной, по-ацтекски грубой манере, как в случае с гибелью от мечей двадцати четырех юношей у Гаваонского пруда, и не в гомеровском сражении, как стремительного Асаила, который напоролся на древко копья, — Рихав и Баана совершают предательское убийство.
Когда убийцы принесли голову Иевосфея Давиду, он не колебался. Он напомнил им, что сделал с человеком, который пришел и сообщил ему, что он убил Саула:
«Если того, кто принес мне известие, сказав: „вот, умер Саул”, и кто считал себя радостным вестником, я схватил и убил его в Секелаге, вместо того, чтобы дать ему награду; то теперь, когда негодные люди убили человека невинного в его доме на постели его, неужели я не взыщу крови его от руки вашей и не истреблю вас с земли?» (II Цар. 4, 10-II)
Голова Голиафа, голова Саула, голова Иевосфея. У каждого из этих трофеев свое значение. Приказания, которые отдал Давид относительно Рихава и Бааны, отданы на том же языке членовредительства:
«И приказал Давид слугам, и убили их, и отрубили им руки и ноги, и повесили их над прудом в Хевроне. А голову Иевосфея взяли и погребли во гробе Авенира, в Хевроне» (II Цар. 4, 12).
Итак, Иевосфей, убитый во время полуденного отдыха, похоронен в усыпальнице Авенира, человека, овладевшего наложницей его отца, человека, провожавшего Давида с головой Голиафа в шатер Саула.
Страшная простота насилия нашла свое отражение в 18-м псалме (повторенном во Второй книге Царств), великой поэме ужаса и разрушения, которую Давид посвятил Богу. В нем есть такие строки:
Цепи ада облегли меня,и сети смерти опутали меня.Но в тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал,и Он услышал из чертога Своего голос мой,и вопль мой [дошел] до слуха Его.Потряслась, всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания небес,ибо разгневался [на них Господь].Поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий;горящие угли сыпались от Него.Наклонил Он небеса и сошел;и мрак под ногами Его;и воссел на Херувимов, и полетел,и понесся на крыльях ветра;и мраком покрыл Себя, как сению,сгустив воды облаков небесных.(Пс. 18, 5-II;IIЦар. 22, 6-12)
Такие воображаемые ужасы и столь мастерская картина достойны изобретателя кольчуги. Необоримой силы поэтическое видение Давида создает мир грозовой тучи, в котором он — благодаря уму, храбрости, красноречию и удаче — чувствовал себя на своем месте. Это видение предполагает, что человеческая власть временна, непрочна и преходяща по сравнению с властью, повелевающей с небес.
Вполне возможно, что один из этих жестоких, но нерасчетливых братьев, Рихав или Баана (в зависимости от того, кто из них был разумнее), сказал в воображении Давида или в реальности что-нибудь вроде: Но признай правду в сердце своем, о царь, и согласись, что не сожалеешь, видяздесь голову Иевосфея. А Давид мог про себя ответить на этот воображаемый или реальный вопрос: Этими словами ты даешь понять, что тебе следовало отрезать еще и язык, ибо он стольже плох, как твой мозг и как руки и ноги, которыми ты сегодня поплатился. Может быть, Давид воображал или даже слышал, как Рихав и Баана яростно настаивали на своем, не умаляя, а преувеличивая свою вину — вину, за которую, как они считали, царь должен быть им благодарен, — ведь они добровольно совершили свое деяние и взяли вину на себя: Как бы то ни было, оцарь, ты не сожалеешь, что мы принесли тебе голову Иевосфея из дома Саулова. Вина виной, однако братьям кажется, что тяжелая ноша, которую они принесли царю, должна быть достойно вознаграждена. Но Давид, вспоминая Саула, успокаивавшегося от его игры на арфе, вспоминая объятия Ионафана, который любил Давида, как собственную душу, вспоминая Мелхолу, смотрящую из окна, и ее прощальные слова, когда она помогла ему бежать, — наверное, Давид мог про себя сказать этому тупому, непонимающему, упрямому и уже мертвому головорезу Рихаву (или Баане) что-то похожее на фразу: Ты ничего обэтом не знаешь.
Когда эти два сына Реммона, убившие Иевосфея, были казнены и их безголовые и безрукие тела повесили в Хевроне, Давид, царь Иудейский, принял старейшин и представителей власти Израиля, пришедших в его столицу:
«И пришли все колена Израилевы к Давиду в Хеврон и сказали: вот, мы — кости твои и плоть твоя; еще вчера и третьего дня, когда Саул царствовал над нами, ты выводил и вводил Израиля; и сказал Господь тебе: "ты будешь пасти народ Мой Израиля, и ты будешь вождем Израиля". И пришли все старейшины Израиля к царю в Хеврон, и заключил с ними царь Давид завет в Хевроне пред Господом; и помазали Давида в царя над Израилем. Тридцать лет было Давиду, когда он воцарился; царствовал сорок лет. В Хевроне царствовал над Иудою семь лет и шесть месяцев, и в Иерусалиме царствовал тридцать три года над всем Израилем и Иудою» (II Цар. 5, 1–5).
В этих словах, суммирующих долгое и успешное правление Давида, содержится мысль, что жизнь всех смертных, какой бы славной она ни была, имеет начало и конец. Пророчества расскажут нам, что правление его дома будет вечным, но правление Давида на земле не будет продолжаться всегда. В момент его помазания царем Израиля неистовая история возвышения Давида, полная чудес, уступает место столь же неистовой и чудесной истории его царствования — уже не прекрасного юноши, а зрелого человека.
VI. Резня моавитян и Мемфивосфей
Когда Давид стал царем Израиля и Иудеи, он пошел войной на своих бывших союзников филистимлян. Он напал на иевусеев, и, хотя они заявили, что даже слепые и хромые будут сражаться, чтобы отразить нападение (или их город был так укреплен, что даже слепые и хромые могли защитить его), Давид одержал победу и захватил крепость Сион; там он построил город, который назвал Городом Давида. Так на нейтральной территории между Иудеей и Израилем, на ничейной земле, как Вашингтон находился не в Виргинии и не в Новой Англии, возникла новая столица Иерусалим.
В соответствии со своим новым рангом Давид увеличил количество жен и наложниц, в некоторых случаях это произошло по дипломатическим и политическим причинам. Он принял послов и кедровые деревья от Хирама, царя Тирского, который отправил к Давиду и своих плотников и каменщиков, построивших царю дом. Царь Адраазара Фой[7] отправил собственного сына гонцом к Давиду, царю Израиля, с дарами из серебра, золота и бронзы.
Давид сражался с филистимской армией в долине Рефаим и обрушился на нее на пространстве от Гаваи до Газера. Он скакал и плясал перед ковчегом Завета, когда его вносили в новый город Иерусалим, вызвав презрение Мелхолы, неистовой, но, увы, бездетной в большом коллективе царских жен.
- Библейские смыслы - Борис Берман - Религия
- Одинокие думы - Томас Мертон - Религия
- Почему нам трудно поверить в Бога? - Александр Мень - Религия
- Месса - Жан-Мари Люстиже - Религия
- Много шума из–за церкви… - Филип Янси - Религия
- Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель - Религия
- О девстве и браке. О покаянии две книги - Амвросий Медиоланский - Религия
- Евангельские сюжеты в иллюстрациях Юлиуса Шнорр фон Карольсфельда - Л. Янцева - Религия
- Где Бог когда я страдаю? - Филип Янси - Религия
- ДАЙ ЖЕСТ. межгалактическая ПУТЕВОДИТЕЛЬНИЦА - Мирр Китежский - Религия