Террариум 2 (СИ) - Гром Макс

Отдал врагам секретные данные? Конечно, отдал и лыбился при этом. Взятки брал? Брал и всё время хотел ещё. Жене изменял? Ходил к распутным бабам? ДА!!!

Степан клеветал себя, потому-что его просто расстреляют за все эти обвинения, а не отправят на смерть в ГУЛАГ, или в штрафбат.

Степан так ждал расстрела, но…

— Военным трибуналом капитан Яковлев Степан Дмитриевич приговаривается… — Хотел сказать главный судья, но его перебили.

— Стойте! — Крикнул генерал-лейтенант Демьяненко и встал со своего места.

— Что такое генерал-лейтенант?! — Недобро спросил глава военного трибунала, садясь на место.

— Давайте не будем забывать, что капитан был отличным солдатом раньше. Он не раз отличился на фронте и в разведке. Так же он избавил мою семью от позора. Поэтому я прошу вас товарищи смягчить приговор и послать капитана в одну из восточных крепостей. Пускай он вместе со своим опытом продолжает служить человечеству в качестве синего плаща. — Генерал лейтенант сел на своё место.

Члены трибунала начали совещаться.

Степан был лично против предложения Демьяненко.

Совещание закончилось.

Глава трибунала вновь встал.

— Военным трибуналом было рассмотрено предложение генерал-лейтенанта Демьяненко. Большинством голосов было принято решение, отправить капитана Яковлева Степана Дмитриевича в крепость номер шесть восточной линии крепостей…

Глава 6. Улыбка сатаны

Повозка с клеткой выехала из тьмы. Стало чуть теплее. Осеннее солнце устало и не желало прогревать землю.

Сразу за повозкой из темноты вышли люди в чёрных комбинезонах и круглых шлемах, покрытых чёрной кожей.

На довольно большой поляне не было живой травы. Стараниями людей, это место было превращено в пустырь.

В центре пустыря находился большой и старый военный лагерь с бревенчатой стеной вокруг него и пулемётными позициями на вышках.

Лагерь действительно выглядел очень старым. Его защитная стена была покрыта мхом почти до самого верха. А сами же брёвна выглядели довольно-таки гнилыми.

Чуть западней лагеря вся земля была изрыта. Там было много людей. На них была однообразная серая одежда, которая была слишком уж крупная для исхудалых тел этих людей.

Люди ходили с лопатами, кувалдами и кирками, крошили каменную породу и на тачках увозили в лагерь.

Лесогон проснулся от света солнца. Стёкла его противогаза совсем запотели. С них, на веки мальчика редко капала влага. Одна капелька капнула Лесогону прямо в глаз, из-за чего он вскочил, насколько ему позволяли веревки, и прикрикнул, от неприятного чувства.

Бойцы, управлявшие повозкой, перепугались и выругались.

Бояться было чего. За последние два дня были убиты десять человек из тридцати. Зверьё как ошалевшее нападало на бойцов в чёрных комбинезонах. Они словно потеряли какой-либо инстинкт самосохранения. Везло ещё, что нападали небольшие и не очень опасные звери. Но при этом к несчастью они нападали в больших количествах.

Бойцов только и спасали их умения и вооружения.

Лесогон взглянул на исследователя. Он лежал в позе эмбриона и похрапывал. Два дня пути его сильно измотали. За всё время пути пленников кормили раза три.

В животе Лесогона заурчало. Голод опять о себе напомнил. Он ещё та тварь. Всегда любит напомнить о себе.

Повозка остановилась.

— Открывайте скорее.…Тьфу.…То есть…Эволюция! — Крикнул один из бойцов, сидящих на повозке.

— Сейчас! Чего вы там нервничаете?! Спешите что ли куда?! — Прокричал боец на вышке стоящей возле ворот.

— Да, спешим! К командующему надо! У нас тут груз!

Ворота открыли, и повозка въехала на дружескую территорию.

Почти всё свободное пространство лагеря занимали бараки и казармы. Всё оставшееся пространство было занято столовой, медпунктом, складом, конюшней, пыточной, газовой камерой, крематорием, туалетом и дорожками. Дорожки почти на всю свою ширину были заняты палатками разных размеров. В них жили солдаты, которым не хватило места в бараках.

На солдатах была форма «чистых». Хотя она кое-чем отличалась. У этой формы не было нашивок. Ни у одного солдата не было нашивок, свастик или расистских реплик и высказываний.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Повозка проехала мимо танка увешанного постиранным бельём. Рядом с танком солдаты мыли форму в тазах и корытах. Через пару метров стоял противень, над которым медленно жарился шашлык.

Слева пять солдат сидели на ящиках и чистили картошку, а рядом с ними толстый боец с расстёгнутой курткой рубил топором большие куски мясо. Ещё один солдат, прямо напротив толстяка срезал синюю кожу с весящей на крюке туши свиньи.

Три солдата в карты играют на маленьком раскладном столике. За игрой наблюдает здоровяк чистящий дуло ручного здоровенного пулемёта.

Это всё явно было иллюзией. Повозка словно заехала не в лагерь смерти, где ежеминутно гибнут люди из-за сверхтяжёлой работы, и где людей заталкивают голых в газовые камеры из-за не правильных пропорций черепа, а в обычный военный лагерь, в который съехалось слишком много солдат.

Повозка остановилась на узком перекрёстке. Мимо прошли пятьдесят заключённых в рваной серой одежде, слишком большой для них. Из-за худобы, голода и изнурительной работы люди шли медленно, смотря в землю.

Старик, наконец, очнулся и сразу снял противогаз. Лесогону он тоже снял противогаз. Незачем было мучать мальчика духотой.

Через пару минут повозку оставили возле конюшни.

Лесогона и исследователя вытолкнули из повозки, и повели к центру лагеря. За мальчиком шли пятнадцать солдат, держащих его на мушке.

Бойцы в палатках и на краях дорожки смотрели на это зрелище и недоумевали, что здесь собственно происходит. Зачем связали обычного мальчишку? И зачем охранят его эскортом из пятнадцати человек?

Солдаты стали шептаться, рассказывать слушок, выросший из истории, поведанной возле северных ворот. У кого-то промелькнул страх в глазах, и пробежали мурашки по коже.

— Не бывает такого. — Сказал кто-то в толпе. — Не может человек вытворять такое.

Старик осёкся и упал. Его рывком подняли и пнули в поясницу.

В центре лагеря стоял двухэтажный деревянный дом, словно перенесённый сюда на машине времени из средневековой Руси. Дом окружал деревянная ограда, за которой был совсем небольшой участок земли.

Из дома вышел мужчина в офицерской форме без фуражки и чёрного кожаного пальто.

Мужчина был молод. Ему было примерно двадцать пять, возможно, что чуть поменьше. Он был худой и в меру натренированный. Чёрные волосы на голове были побриты. На лице же была двухдневная щетина.

Лицо у мужчины было красивое. Гитлер и его приспешники гордились бы человеком с таким лицом. У лица не было резких контуров или уголков, нос прямой, глаза не большие, голубые. Брови не большие и не маленькие. Губы же не большие. Шрамы и ожоги отсутствуют.

Солдаты встали по стойке смирно.

— Господин офицер, вот пленники, о которых было написано в телеграмме. — Сказал один из солдат.

Слишком молодой офицер посмотрел на старика, а потом на мальчика. На последнего он смотрел дольше.

Вдруг офицер усмехнулся.

— Вы решили пошутить надомной штурм-фюрер? — С улыбкой на лице спросил офицер.

— Никак нет. Во время обратного пути мы потеряли много людей. Зверьё никогда не проявляло такой активности в этих местах. Поверьте мне сэр. Я знаю, о чём говорю. Я служу здесь уже восемь лет.

Офицер вздохнул.

— Ну, что же заведите их в мой кабинет. — Приказал он.

— Будет выполнено.

В доме оказалось не дурно. Всё было выполнено здесь в обыкновенном деревенском стиле с небольшой примесью дорогих вещей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Если не знать, что этот дом находится в центре лагеря смерти, можно подумать, что это чей-то обычный домик, в котором где-то обязательно что-нибудь делает хрупкая старушка.

Старушка здесь и вправду оказалась. Она стояло согнуто. Возраст не позволял ей стоять прямо. Жилы из худых рук старушки так и выпирали.