Вкус подчинения (СИ) - "StilleWasser"

– Вы – что? – напомнил о себе Снейп, вопросительно подняв бровь. Казалось, он видел ее насквозь, смотря в душу как магловский врач-хирург в разверстую грудную клетку пациента.

Откровенность. Вот чего он от нее ждал. Как и любой Верхний от нижней. Полной стыда и боли откровенности.

– Мне не показалось это унизительным… тогда, – спрятав от него взгляд, пробормотала Гермиона, нервно теребя полы платья. – Мне показалось… правильным подчиниться вам и принять то, что вы мне даете, поэтому я пришла просить о новых сессиях… Но теперь, сэр…

– Что теперь, мисс Грейнджер? – вкрадчиво поинтересовался Снейп. Он сидел абсолютно неподвижно, не поменяв позу ни на миллиметр, отчего в голове вновь промелькнули ассоциации со статуей, каменной и бездушной, с холодным безразличием наблюдающей за бурей чужих эмоций.

– Теперь мне очень стыдно, сэр, – прошептала Гермиона и, не выдержав, закрыла руками пылающее лицо в попытке спрятаться от пристального препарирующего взгляда черных глаз.

– Почему? Потому что это с вами случилось? Или потому что вам понравилось?

– Второе, – едва слышно проговорила она, безуспешно борясь со стыдом и смущением. – И потому что вы об этом знаете.

– И я узнаю о вас гораздо больше, если мы продолжим, – спокойно заметил Снейп, откидываясь на спинку кресла. – Все, что вы прячете внутри: тайное, интимное, постыдное. Я буквально выверну вас наизнанку, если сочту это целесообразным во время сессии, и если вы считаете, будто сможете мне сопротивляться, то вы очень плохо представляете себе, с кем имеете дело. Я не Малфой, и ничто со мной не будет похоже на ваши отношения с ним. Подумайте, Гермиона, действительно ли вы настолько этого хотите.

Честность и откровенность – только так можно с ним общаться, напомнила себе Гермиона. Только так он позволит с собой общаться. Она слишком давно этого желала: открыться, довериться, подчиниться тому, кто сильнее нее физически и по духу. Из многочисленных переписок на сайтах знакомств за эту неделю она поняла одно: если партнер будет слабее, ничто не удержит ее от соблазна манипулировать им. Подобные отношения, построенные по принципу скрытого управления снизу, далеки от Темы, и их не стоит даже начинать. Но Снейп, столько лет пробыв марионеткой Дамблдора, наверняка не допустит ни малейшей попытки управлять собой.

Перед глазами вдруг всплыло лицо ее неудавшегося Верхнего Клиффа – симпатичное, но перекошенное яростью, опасное. Этот милый и респектабельный с виду человек за секунду превратился в неуравновешенного и жестокого, готового напасть. Гермиона внезапно поняла, как ей повезло, что его истинное лицо явило себя на первой встрече, а не на первой сессии, когда она была бы особенно уязвимой. Снейп, без сомнения, тоже мог быть жестоким и опасным, иначе он просто не выжил бы рядом с Волдемортом, но он, в отличие от Клиффа, прекрасно контролировал себя даже во время вспышек гнева.

Она подняла на него глаза и увидела, что он все еще ждал от нее ответа на свой вопрос, проявляя недюжинную выдержку и терпение. Если его и раздражало столь долгое молчание, то он тщательно это скрывал, спокойно наблюдая за вереницей сменяющих друг друга эмоций у нее на лице.

– Я не знаю, сэр, хочу ли я, чтобы вы распотрошили мою душу, – наконец честно призналась Гермиона. – Мне кажется, там есть такие темные уголки, в которых прячется нечто настолько болезненное, что лучше будет это не трогать и не пытаться вытащить на свет. Я не знаю, что конкретно вы собираетесь делать и насколько глубоко хотите проникнуть. Я лишь знаю, что хочу попробовать, потому что… то, что я испытала на прошлой сессии, стало для меня глотком свежего воздуха впервые за несколько лет. И я не прощу себе, если не попытаюсь пережить это снова.

– Вы неправильно меня поняли мисс Грейнджер, – мягко проговорил Снейп. – Я не хочу вас сломать. Я хочу понять, откуда взялась та пустота в вашей душе, о которой вы говорили. Та, что не дает вам покоя и заставляет раз за разом искать боли и унижений. Извращенный секс – это лишь одна сторона Темы, ее красивые и соблазнительные декорации. И она столь же проста и скучна, как физика работы любого магловского механизма. Стоит понять общий принцип действия одного, и ты уже знаешь, как работают все они. Настоящая же Тема для двух людей заключается в понимании и принятии, как друг друга, так и самих себя. Вот к чему вы должны быть готовы. Вот на что вам нужно решиться, взвесив все за и против и учтя все обстоятельства. В том числе тот факт, кому вам придется открыться. Возможно, вам понадобится время, чтобы все обдумать в спокойной обстановке. Если хотите, можете прогуляться и вернуться сюда позже. Или в другой день, мне некуда спешить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он снова дал ей шанс передумать? Отказаться?

Его темная фигура неподвижно замерла, а длинные пальцы шевельнулись, сжимаясь в кулак, и на миг Гермионе показалось, что он держит в руке ее трепещущую душу, кровоточащую и заходящуюся в крике. И тогда ей впервые стало страшно: никому и никогда, даже Гарри с Роном и Малфою, она не открывалась настолько глубоко. Никто и не хотел, если честно, встречаться лицом к лицу с ее внутренними демонами, даже она сама. И вот Снейп ясно дал понять, что готов не просто встретиться, но и сразиться с ними. И кто, как не он, имел шанс одержать победу в этом противостоянии, ведь иногда казалось, что сам он живое воплощение одного из них.

– А зачем все это вам, сэр? Зачем копаться в чьих-то проблемах? – выпалила Гермиона, не успев подумать. Но о вопросе не пожалела и решительно вскинула голову, ожидая ответа.

Губы Снейпа тронул мимолетный фантом улыбки, и он кивнул.

– Мне просто скучно здесь, мисс Грейнджер, – медленно протянул он, и тонкая, едва слышная на самом краю восприятия нотка издевки окрасила его слова в неприятный тон. Его губы скривились в язвительной усмешке, но он все же пояснил: – Вы задаете правильный вопрос, но забываете о самом важном: это вам придется открыться мне. Я же покажу вам лишь то, что сам сочту нужным. Чем меньше вы знаете обо мне, тем вам будет проще. Я бы даже сказал, что вам уже известно слишком многое.

– Эффект случайного попутчика, – задумчиво отозвалась Гермиона, и Снейп снова кивнул. – Незнакомому человеку проще довериться, чем другу или родственнику, потому что потом ты его никогда не увидишь.

– Верно, мисс Грейнджер. Вы сможете в любой момент прервать цепочку наших встреч. И никогда больше меня не увидеть. Если же сессии прекратятся по моей инициативе или в силу обстоятельств, условие будет таким же: мы с вами прекращаем все контакты. Разумеется, случайные столкновения не в счет, но вы не будете намеренно искать со мной встреч. Это условие обязательное и обсуждению не подлежит.

– Да, сэр, – задумчиво пробормотала Гермиона, не понимая, что ее терзает. Какие-то странные, непривычные эмоции, от которых «стальная Грейнджер» давно отвыкла. Она перевела взгляд на невозмутимого Снейпа за столом перед ней. Его длинные пальцы выстукивали по столу медленный ритм, и это зрелище завораживало: как один за другим, начиная с мизинца, они неспешно опускались на твердую поверхность, издавая едва слышный полустук-полушорох, а затем цикл повторялся, вводя наблюдателя в гипнотический транс. Дыхание Гермионы само собой синхронизировалось с этими простыми движениями, а мысли потеряли четкость, словно затянутые туманом.

Комната поплыла перед глазами, и Гермиона будто провалилась в прошлое, снова став маленькой девочкой-первокурсницей, отважно тянущей руку на уроке, желая проявить себя, доказать, что она чего-то стоит, что ее не зря приняли в невероятную волшебную школу. И ее энтузиазм раз за разом разбивался о стальную стену язвительности желчного профессора зельеварения, не упускавшего случая кольнуть, задеть, унизить ее то за чрезмерную активность на уроке, то за принадлежность к факультету-противнику, то за попытки подружиться с мальчиком, носившим столь ненавистную ему фамилию. А она была всего лишь одиноким ребенком, страстно желающим обрести друзей и ищущим одобрения взрослых.