Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев

в тыкву!

Яромир не сдвинулся с места. У его ног Тайка увидела много порубленной на половинки репы. Дивий воин усмехнулся:

— Какое непочтительное отношение к еде! Пушок точно упал бы в обморок, если бы это увидел.

Похоже, происходящее его забавляло. А вот Тайке ситуация казалась глупой и совсем не смешной:

— Мы просто хотим поговорить, — попыталась она воззвать к здравому смыслу, но в ответ получила ехидное:

— А мы не хотим! Вы собакой пахнете.

— Но мы же люди, разве не видно?

— Людей мы тоже не любим. Вообще никого не любим, хе-хе-хе!

Тайка закатила глаза:

— Понятно, открыт новый вид: коловерши-мизантропы.

— Кем ты нас назвала?! — Из темноты послышалось фырканье и угрожающее клацанье когтей по камню.

— А вы Пушка спросите. — Тайка не удержалась от ядовитой усмешки. — Он объяснит. Целую лекцию прочитает.

— Но тогда он узнает, что вы здесь.

— Вот именно!

У нее прямо руки чесались поймать этого пернатого негодяя и задать ему хорошую трепку.

На некоторое время воцарилась тишина. Незримый коловерша погрузился в раздумья, и Тайка осмелилась высунуться из-за камня. Как раз для того, чтобы услышать вердикт:

— Нет, все-таки в тыкву надежнее!

Они с Яромиром переглянулись, пожали плечами. Переговоры явно не задались, этот тип внутри холма оказался на редкость упрямым, если не сказать тупоголовым. Но Тайка не могла отступить. Она была почти уверена, что дикие коловерши удерживают Пушка силой.

Она решила попробовать зайти с другой стороны — опять шагнула прямо к проему, гордо вскинув подбородок:

— Эй, а вы вообще знаете, кто я? Между прочим, вы живете на земле моего дедушки-царя. А я — царевна и требую, чтобы меня пропустили!

— У нас свой старейшина, — фыркнули из темноты. — И царь дивьих людей нам не указ. А пещера наша. У нас эта… как его? Суре… вере… нитет!

— Это вам Пушок сказал?

Нет, ну правда, откуда коловершам знать такое слово?

— Не твое дело, двуногая!

Пф, еще и обзывается.

— Ладно. — Тайка на ходу придумывала новые лазейки. — Если мне нельзя увидеть моего друга, может, старейшина согласится нас принять? Раз уж он суверенный правитель, то мы — уполномоченные послы из Дивьего царства.

Она сделала знак Яромиру, чтобы тот вложил меч в ножны, и дивий воин нехотя подчинился. Наверное, и сам понял, что мирные послы не должны размахивать оружием направо и налево.

— Тут, признаться, загвоздочка выходит, — наконец вымолвил их озадаченный переговорщик. — Старейшина-то наш и есть Пушок.

Яромир, заслышав такую новость, аж присвистнул, а Тайка ахнула:

— Это с каких пор?!

— Дык со вчерашнего вечера. Мы его на совете племени выбрали. Потому что он умный и знает про этот суре… вре… нитет.

— Ага. — Кажется, до Тайки начало доходить. — То есть раньше вы все-таки были царскими подданными?

Вот пострел рыжий! Всего на сутки пропал, а уже революцию устроил!

Незнакомый коловерша ненадолго задумался, потом пробурчал:

— Да какие ж мы подданные, если царь даже не знает, что мы тут живем?

— Ты правда хочешь политической сознательности от котика? — шепнул ей Яромир, и Тайка, не удержавшись, хихикнула: и правда, чего это она?

А вот о чем непременно стоило спросить:

— Погоди, если Пушок у вас теперь за главного, кто ему вообще может что-то запретить?

Из темноты на нее вытаращились два круглых желтых глаза, и коловерша с почтением прошелестел:

— М-мамочка.

— Прости… кто?

— Ну, наша мама.

— Погоди, так вы что, братья?

Тайка заулыбалась. Все-таки Пушок нашел потерянную семью. Да так быстро! Это ли не чудо?

Коловерша угукнул, как филин. Должно быть, это означало «да».

— Послушай, я понимаю вашу радость. И вашу настороженность тоже. Но мы с Пушком росли вместе. Так что я тоже ему, можно сказать, сестра. Если он решит остаться с вами, я пойму и не буду возражать. Но позвольте мне с ним хотя бы попрощаться!..

На этих словах Тайкино сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Наверное, Пушок и впрямь решил остаться с родными. И не предупредил, зная, что она будет плакать, уговаривать… Но пусть уж объявит о своем решении сам, а не прячется за спинами сородичей. А она попытается принять правду, какой бы горькой она ни была. Потому что Пушок, как никто другой, заслуживает счастья.

— А ну поклянись всеми пряниками этого мира! — подозрительным тоном потребовал коловерша.

И Тайка, приложив руку к груди, сказала:

— Клянусь.

— Ну, тогда заходите, что ли.

Девушка достала из кармана фонарик и шагнула в темноту.

Пушков братец оказался таким же рыжим, только размером поменьше — на тигра точно не тянул.

— Как тебя зовут? — Она присела на корточки. — А то столько говорили, а так и не познакомились. Я вот Тайка. А это — Яромир.

— Мое имя — Солнышко, — важно поклонился коловерша. — Следуйте за мной, господа двуногие послы!

И как помчался! Тайка за ним едва поспевала.

Кое-где свод пещеры понижался настолько, что ей приходилось пролезать на животе. Наконец Солнышко юркнул в какую-то особенно узкую щель. Яромир с сомнением посмотрел ему вслед:

— Боюсь, дальше мне не пролезть, дивья царевна. Я, увы, не коловерша.

— Значит, я пойду одна, а ты дождись меня здесь.

Дивий воин насупился, явно желая возразить, но, увидев покрасневшие глаза Тайки, буркнул:

— Ладно. — И небрежно смахнул слезу с ее носа. — Но, коли не вернешься до вечера, имей в виду: мы с дружиной тебя из-под земли выроем. В прямом и переносном смысле.

Тайка кивнула и протиснулась в кошачий лаз. Немного оцарапала плечо, но это мелочи. Главное, что Пушок жив-здоров и они скоро увидятся!

Солнышко вывел ее в круглый зал, укрепленный извилистыми корнями деревьев. Повсюду — словно норки на ласточкином берегу — виднелись круглые отверстия со сплетенными из лозы дверцами. Они напоминали крышечки для корзинок, из которых кое-где торчали любопытные усатые мордочки. Когда Тайка на них смотрела, коловерши прятались, но все равно сверкали из-за прутьев круглыми глазищами. Некоторые были совсем еще… котятами? птенцами? Интересно, как называются дети коловершей?

Солнышко подвел ее к самой большой норе:

— Тебе туда. Это гнездо старейшины. Только, смотри, ничего там не порушь, дылда!

— Уж как-нибудь постараюсь.

Тайка встала на четвереньки, с осторожностью приоткрыла дверку и поползла. Вскоре она оказалась в небольшой уютной комнатке. В полный рост здесь встать не получалось, зато сесть — вполне. Весь пол был устлан мягкими подушками и пледами, на отполированном древесном спиле, заменявшем стол, красовались всякие разносолы: нарезанные овощи и фрукты, пирожки, вяленый окорок и даже кружка с квасом. На одной лежанке у стены, укрывшись крылом, спала маленькая белоснежная коловерша с черными, будто